Борьба с пережитками удельной эпохи при Иване III и Василии III и установление монархического абсолютизма - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Борьба с пережитками удельной эпохи при Иване III и Василии III и установление монархического абсолютизма

/b>5. Общественная среда как благоприятное условие для развития московского абсолютизма.
Естественно возникает вопрос: почему общественная среда Великой Руси оказалась столь податливой для развития монархического абсолютизма? На этот вопрос можно дать такой общий ответ: потому что общество Великой Руси от предшествующей истории не получило достаточно крепкой организации для борьбы с абсолютизмом. Великим князьям Московским при утверждении и расширении своей власти не приходилось считаться ни с самостоятельностью крупных местных миров, за небольшими исключениями, ни с сильными сословными корпорациями. В эпоху татарского владычества, как известно, в Великой Руси существовали только две крупные самоуправляющиеся земли -- Новгородские и Псковские, в которых верховная власть принадлежала вечам главных городов и которые крепко держались за свою старину. Вся остальная Великая Русь была разбита на множество мелких обществ под управлением князей-хозяев. Политическая самодеятельность в этих обществах, обязанных своим возникновением устроительной деятельности князей-хозяев, не развивалась, а где она встарь и проявлялась, как, например, в Ростове и Суздале, там давным-давно была подавлена князьями-устроителями земель. В Великой Руси еще в XII веке княжеская власть получила решительное преобладание над обществом. Когда же эта княжеская власть раздробилась, то вместе с тем распалось и общество на множество подчиненных князьям мелких общественных союзов. Из продолжительной эпохи удельного дробления общество Великой Руси не могло вынести привычки к солидарности, к совместному действию и энергичному отстаиванию общих интересов. Справедливо поэтому, что удельная раздробленность не только содействовала собирательным успехам Москвы, но в виде известных духовных переживаний содействовала и успехам московского абсолютизма. Когда вся Великая Русь объединилась в руках великого князя Московского, в ней не оказалось местных политических организаций, могущих мешать установлению монархического абсолютизма.

6. Политическое бессилие московского боярства; местничество.
Не нашлось и достаточно сильного и солидарного общественного класса, который был бы в состоянии со своей стороны поставить пределы развитию этого абсолютизма. Некоторые шансы в этом отношении имел, конечно, высший класс князей и бояр, сгруппировавшийся вокруг Московского государя. Князья наполнили собой передние ряды слуг Московского государя и закрыли собой старое московское боярство. Становясь слугами Московского государя, они не переставали быть по-прежнему князьями-государями в своих вотчинах, творили в них суд и управу, собирали с населения подати, имели свои собственные войска. В общем, следовательно, они могли составить великую силу для противовеса развивавшемуся абсолютизму. Но дело в том, что в то самое время, когда устанавливалось московское единодержавие и самодержавие, этот новый класс только что слагался и не успел еще приобрести нужной солидарности. Людей соединяет, и сплачивают время, более или менее продолжительное общение и затем общие интересы. Этих условий пока еще не хватало для того, чтобы князья и высшее боярство могли составить тесно сплоченную и сильную общественную группу. Понаехав с разных сторон ко двору Московского государя, князья и высшие бояре все еще чувствовали себя чужими друг другу и подчас соперниками, конкурентами. Каждый из них стал слугой Московского государя после постигшего его крушения, надеялся в новом положении обеспечить себя и свой род и на первых порах только об этом и ни о чем другом не заботился. Главной заботой, господствовавшим помыслом было то, чтобы не затерли другие. Явственным и характерным обнаружением этого эгоизма, воспитанного веками удельной розни и дробления, было местничество.

Понаехавшие в Москву князья и бояре, смешиваясь здесь со старым боярством, стремились отстаивать не общее положение всего класса, а частное -- каждого лица, каждой семьи, каждого рода. Не претендуя на то, чтобы за ними обеспечены были известные постоянные места, должности, известное политическое положение, князья и бояре хлопотали только о том, чтобы при назначениях на места и должности не быть ниже других, равных себе, кому они были «в версту». Своими горячими спорами и ссорами по этому поводу, они заставляли и самого государя Московского признать за ними в этом отношении некоторые права, руководствоваться некоторыми правилами при назначении на должности. Князья и бояре стали рассаживаться в известном порядке в думе и за столом своего государя; установилось известное иерархическое взаимоотношение между должностями: известная должность стала считаться равной другой, выше или ниже и на столько-то степеней. Сажая к себе в думу и за стол, назначая на должности князей и бояр, государь стал руководиться их отечеством, т.е. соображаться с положением, которое занимали их предки. Таким образом, например, потомки великих князей садились выше и назначались на более высокие и почетные должности, чем потомки удельных князей, а тем более простых, хотя бы и знатных московских бояр. Потомки удельных князей садились и назначались выше бояр, но не всегда: те из них, предки которых были слугами у других удельных князей, садились и назначались ниже бояр, служивших великим князьям и т. д. Кроме этих общих правил, в местническом распорядке действовали и прецеденты. Принималось во внимание, как прежде садились и назначались на службу те или другие князья или бояре и их предки, кто кому был в версту, кто выше или ниже и т. д. Об этих прецедентах справлялись в официальных или частных разрядных книгах, содержавших записи всех официальных торжеств и служебных назначений. В тех случаях, когда прецедентов совместного назначения на службу тех или других лиц или их предков не находилось в разрядных книгах, старались найти прецеденты совместного назначения их с третьими лицами или их предками и таким путем установить правильное взаи-моотношение между ними. Но так как разные лица известного рода сами между собой не были равны, одни считались старше, другие моложе, то и в местнических назначениях и счетах принималось во внимание не только «отечество», общее положение рода, но и генеалогические степени. Поэтому, например, сын или внук известного лица не считался равным по чести тому лицу, которому равен был отец или дед, а был ниже его на несколько мест. Поэтому и при служебных назначениях наводились справки не только в разрядах, относительно того, кто под кем сидел прежде или был назначен на должность, но и в родословцах, кто кому и кем доводился. По этим двум коэффициентам и производились тонкие и сложные расчеты, часто спутанные и намеренно запутанные и потому возбуждавшие пререкания, споры и ссоры. На эти местнические тяжбы на первых порах уходили все нравственные силы высшего класса московского общества, который за своими ссорами мало обращал внимания на изменяющееся общее положение. Местничество было порождением удельной розни и обособления. Но отлившись в форму, будучи закреплено обычаем и законом, местничество, в свою очередь, сделалось фактором, парализо-вавшим развитие солидарности в высшем классе. «Внося в боярскую среду соперничество и рознь, -- говорит Ключевский, --- питая мелочные споры и узкий фамильный эгоизм, оно притупляло чутье общественного, даже со-словного интереса, было в полном смысле „враждотворным" и братоненавистным обычаем, как оно характеризовано в отменявшем его приговоре...». Местничество делало бояр неспособными к общему делу, к дружной деятельности в каком-либо направлении. «Наконец, оно не давало никакого места заслуге... Не так воспитываются здоровые и сильные аристократии, способные создать прочный государственный порядок».

7. Общая политика московских государей в отношении боярства.
Развитию солидарности в боярской аристократии не благоприятствовала и сама политика первых московских государей в отношении боярства. Эти государи, как уже сказано, узаконяли местничество, и таким образом, как говорит Флетчер, злобу и взаимные распри бояр обращали в свою пользу. Но самое главное -- это то, что они, беспощадно относясь к отдельным лицам, не трогали всего класса в целом, не нарушали разом его общих интересов и таким образом не вызывали общего неудовольствия, общего противодействия. Они создавали свой абсолютизм так же, как и государство, по маленьким дозам, по кусочкам, по частям и потому медленно, незаметно, но крепко строили свое политическое сооружение. Как уже было сказано, в новообразовавшемся Московском государстве было множество владельцев с правами государей в их имениях. Существование таких мелких государей было, конечно, помехой в развитии власти великого князя Московского над обществом. Тем не менее, ни Иван III, ни сын его Василий не предпринимали никаких общих мер против этих государей-вотчинников. Они, как мы видели, довольствовались только тем, что старались уменьшать их число, приобретать княжеские родовые вотчины себе, давать князьям взамен их княжеств простые именья без княжеских в них прав. Затем, и свои, и иноземные наблюдатели отметили изменение отношений великого князя к боярству, его самовластие, деятельность без боярского совета. Но это самовластие и деятельность проявлялись только в будничной практике не возводились в принцип. В особо важных случаях великий князь собирал на думу своих бояр и не только делом, но и словом подтверждал политическое значение боярства. В 1510 году великий князь Василий, на самовластье которого, как мы видели, жаловался Берсень-Беклемишев, решая в Новгороде судьбу Пскова, «велел своим боярам по своей думе творити, как себе сдумали». Результатом этого боярского совещания и был арест псковских властей и граждан, приехавших тогда к государю с челобитьями. Когда Василий умирал, он созвал к себе своих бояр и говорил с ними об «устроении земском», «как после него царству строиться». Он говорил об этом со всеми боярами, а не с теми только доверенными людьми, с которыми прежде, запершись сам-третей, делал всякие дела. Но раз в устранении бояр от обсуждения решения государственных вопросов не было никакой принципиальной последовательности, то и боярство со своей стороны не могло выступать с противодействием великокняжескому самовластью и определенными по этой части притязаниями и стремлениями. Боярство проявило определенные политические стремления в смысле ограничения утверждавшегося абсолютизма только в конце 40-х и в начале 50-х годов XVI века, во время юности царя Ивана Васильевича Грозного.

Литература
1. Н. П. Павлов-Сильванский. Государевы служилые люди. 2-е изд. СПб., 1909.

2. В. О. Ключевский. Боярская дума древней России. 4-е изд. М., 1909.
3. С. Ф. Платонов. Очерки по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв. 3-е изд. СПб., 1910.

Страницы: 1, 2