Рассказы о жестоком обращении Авдеева с пленниками стали неотъемлемой частью истории Романовых. Охранник А. Якимов впоследствии скажет: «Авдеев был пьяница, грубый и неразвитой; душа у него была недобрая». Иоффе Г.З. Революция и судьба Романовых. Республика. М. 1992. С. 199. Сами Романовы относились к первому коменданту как к человеку отнюдь не злобному. И это, может быть, является решающим свидетельством в пользу Авдеева, чей привычный портрет нарисован, видимо, не из фактов, а из восьмидесятипятилетней пропаганды. Узнав, что Уральский президиум постановил сменить в июле коменданта, Николай записал в дневнике: «Жаль Авдеева, но он виноват в том, что не удержал своих людей от воровства из сундуков в сарае». Там же. С. 205. И действительно, пленники быстро сообразили, что по вечерам во время попоек Мошкин и некоторые солдаты начали воровать их принадлежности. Когда Романовым нужна была какая-нибудь из их вещей, то в сопровождении солдат они шли через весь двор к сараю, в котором хранились их пожитки. Со временем пленники обнаружили пропажу многих вещей, украденных охранниками. Постоянными спутниками Романовых в Ипатьевском доме стали: неудобства, мелочная раздражительность, неопределённость и скука, а вовсе не умышленное хамство и унижение, о которых так часто стали говорить впоследствии. Случались и неприятности, однако нужно учесть, что истории о последних семидесяти восьми днях жизни Романовых в большинстве своём основаны на случаях, искажениях и даже на сфабрикованных фактах, а вовсе не на непредвзятом освещении событий.
Заключение царской семьи в «дом особого назначения» разорвало ту монархическую «сеть», которая как будто бы постепенно начала завязываться в Тобольске или, во всяком случае, мерещилась советским властям там, а также в Екатеринбурге и Омске. Впоследствии многие эмигрантские мемуаристы и некоторые иностранные авторы утверждали, что монархические освободители в Екатеринбурге уже ничего не могли, да, по существу, и не пытались предпринять. Другие авторы, всё же допускавшие существование планов освобождения Николая и его семьи, тем не менее представляли их практически бесплодными, более того - только ухудшавшими положение узников. Об этом более подробно рассказывает следующая глава данной работы.
Распутать сегодня екатеринбургскую монархическую «сеть» - дело ещё более сложное, чем выяснение «сети» тобольской.
Июньские заговоры
Пока царская семья в относительном спокойствии жила в Ипатьевском доме, Россию сотрясала Гражданская война. Она придвигалась всё ближе и ближе к немногим ещё державшимся оплотам шаткой большевистской власти, и мятежные части чехословаков походным маршем двигались по Сибири, приближаясь к Екатеринбургу. На этом фоне вопрос о судьбе Романовых принял неожиданный оборот. Планы их спасения стали строить не только российские монархисты, но и царственные родственники Николая II: король Дании Христиан X, Вильгельм II. Узники Ипатьевского дома ничего не знали об этом, хотя Екатеринбург всё больше вовлекался в водоворот заговоров с целью спасения Романовых. Их режим сильно ужесточился. Уральский областной совет опасался выступления анархистов, поэтому существовал план перевода пленников в Москву. Но опасность миновала, и царская семья осталась в Екатеринбурге.
День 7 июня принёс известие о проишествии, которое положило начало целому ряду политических перемен. Можно сказать, что это событие почти полностью предрешило дальнейшую судьбу Романовых. Дело в том, что ещё за неделю до этого английские войска высадились в Архангельске. Их появление было воспринято в России как сигнал боевой тревоги. На следующий день, 8 июня, чешский корпус, восставший ещё две недели тому назад и теперь присоединившийся к передовым частям Белой гвардии, занял весьма выжный военный пункт - Самару. Здесь начала складываться антибольшевистская коалиция и было сформировано собственное социалистическое правительство.
В этот же день пленникам не разрешили совершить обычную прогулку по саду. В этот вечер, впервые за всё время пребывания в Екатеринбурге, Николай оказался не в состоянии сделать обычную дневниковую запись.
В воскресенье, 9 июня, случился ещё один странный инцидент, о котором впоследствии забыли почти на семьдесят лет. «Примерно в полночь на пулемётом посту №1, - записывал Сидоров в книге дежурств, из-за халатности охраны сработала бомба. Жертв и разрушений нет». Вильсон П., Кинг Г. Романовы. Судьба царской династии. Эксмо. М. 2005. С. 310. Событие вызвало тревогу не только в доме коменданта, но и во всём городе.
Тягостная атмосфера воцарилась в Екатеринбурге ещё до того, как прогремел взрыв, поэтому народ верил различным слухам об убийстве того или иного слена царской семьи. 10 июня Николай записал в дневнике: «Внешние отношения также за последние недели изменились: тюремщики стараются не говорить с нами, как будто им не по себе, и чувствуется как бы тревога или опасение чего-то у них! Непонятно!» Там же. С. 322.
Предчувствие опасности оправдалось 12 июня. Как вспоминал Стрекотин, группа анархистов попыталась взять штурмом Верх-Исетский завод, улицы Екатеринбурга наполнила разъярённая толпа, недовольная большевистским режимом. На Вознесенской площади, прямо под окнами Ипатьевского дома, прошла крупная контрреволюционная демонстрация, в которой принимали участие анархисты и социал-демократы. По воспоминаниям Авдеева, демонстранты требовали «немедленной казни бывшего императора, настаивая на том, чтобы мы выдали его им и они смогли бы по своему усмотрению свершить акт правосудия». Там же. С. 324.
С великим трудом удалось наконец подавить восстание. На закате дня толпа рассеялась - демонстрация повергла Уральский областной совет в состояние шока. Этот день стал поворотным пунктом в судьбе Романовых. В ту ночь, за триста миль к западу от Екатеринбурга, разыгралось первое восстание против представителей бывшей императорской династии.
Третья неделя июня 1918 г. Ознаменовалась изменениями, оказавшимися весьма драматическими для Романовых. В Екатеринбурге одновременно появилось несколько соперничавших группировок, стремившихся освободить императорскую семью из плена в Ипатьевском доме. Эти разрозненные группировки, часто не подозревавшие о существовании друг друга, сыграли крайне негативную, поистине роковую роль в развитии событий в последние недели жизни царской семьи. Вопреки своим попыткам спасти августейших узников они только осложнили ситуацию, что в конечном итоге привело к принятию решения о расстреле Романовых. Ситуация в Екатеринбурге ещё более усугубилась весной, после прибытия в город целого ряда членов дома Романовых. В мае город оказался буквально наводнён членами бывшей императорской династии: здесь находились и сестра императрицы, великая княгиня Елизавета Фёдоровна, князья Иоанн, Игорь и Константин Константиновичи и другие. Все они были арестованы. 20 мая им было объявлено, что они будут переведены в шахтёрский городок Алапаевск, находящийся примерно в 100 милях к северо-востоку от Екатеринбурга.
Двумя главными агентами монархистов были полковник И. Сидоров и капитан Д. Малиновский. Последний стал одним из немногих доверенных лиц доктора Деревенко, установив тем самым контакты с царственными узниками. Через некоторое время Деревенко каким-то образом достал план Ипатьевского дома и передал его Малиновскому. После того, как этот план оказался в руках заговорщиков, группа сразу же начала действовать, предприняв ту самую плохо подготовленную авантюру, которая и решила судьбу императорской семьи.
Заговорщики написали письмо, в котором предлагали спасти императорскую семью. Но это письмо не попало по назначению, его нашёл повар специального отряда и передал в екатеринбургскую ЧК. В письмо были внесены изменения, семью вынуждали написать ответ. Таким образом, с помощью хитроумной игры с секретными письмами и царскими ответами, неудавшийся заговор стал в руках Уральского областного совета орудием, используемым для оправдания скорого убийства царской семьи. Её судьба скоро стала занозой в глазу Уральского областного совета. Наступило начало июля, и время Романовых, как и время Уральского областного совета, быстро подходило к концу.
План убийства. Расстрел
В пятницу, 12 июля, нервы у всех уже были на пределе: город был наводнён шпионами, банды взбунтовавшихся революционных солдат угрожали силой захватить Уральский областной совет, а рабочие заводов и фабрик Екатеринбурга шумно требовали немедленного расстрела Романовых. Силы белых и чехословаков верста за верстой приближались к городу, окружая один из оплотов большевиков, ещё недавно казавшийся неприступным.
Вечером этого дня колонна машин с уральскими большевиками остановилась у входа в гостиницу «Америка». Приехавшие подошли к тщательно охранявшимся дверям, которые вели в номер 3. «Мы всё понимали, - вспоминал Кудрин, один из присутствовавших, - что эвакуация императорской семьи из города, даже не в Москву, а просто по северному маршруту, означает, что мы предоставим монархистам столь желанную для них возможность спасти своего государя». Иоффе Г.З. Революция и судьба Романовых. Республика. М. 1992. С. 227. Итак, большевики собрались на заседание, намереваясь окончательно решить судьбу Романовых.
Вот уже на протяжении долгих десятилетий, прошедших с того дня, исследователей волнует вопрос о том, как именно была решена судьба Романовых в тот мрачный, дождливый вечер в номере 3 и, что самое главное, кто отдал приказ о расстреле.
Первая официальная дискуссия при Советской власти относительно участи Романовых имела место в ноябре 1917 г., вскоре после того, как Ленин пришёл к власти. Тогда никакого решения принято не было, и вопрос о дальнейшей судьбе бывшего императора и его семьи был принесён в жертву более неотложным политическим делам. После того, как Романовы были отправлены в ссылку в Тобольск, Ленин на какое-то время вообще забыл о них, так как его куда больше волновал вопрос о спасении его собственного режима. Однако в январе 1918 г. Совнарком постановил, что Николая II следует судить на заседании специально назначенного революционного трибунала.
Идея предполагавшегося суда над царём принадлежала Л. Троцкому. Вердикт суда должен был служить интересам Советской власти: Николай II не только был бы неизбежно признан виновным во всех возводимых на него обвинениях, но и приговорён к высшей мере. А это предоставило бы большевикам законный повод расправиться со свергнутым императором. Между тем время шло, и сомнений относительно правомочности и уместности намеченного суда становилось всё больше и больше.
3 июля 1918 г. в Москву прибыл Голощёкин. Он привёз резолюцию Уральского областного совета с требованием немедленного расстрела Романовых и всех, кто находился в заключении вместе с ними. Но за четыре дня пребывания Голощёкина в Москве Ленин так и не нашёл времени, чтобы встретиться с ним. Поэтому разбираться с этим вопросом пришлось Свердлову. Он сам был вынужден отправиться к Ленину по просьбе представителя Екатеринбурга и лишь ради того, чтобы сообщить гостю, что вождь настаивает на открытом публичном суде над бывшим императором. Суд намечалось провести в конце июля, и главным обвинителем на нём должен был выступать Троцкий.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
