Военно-цензурная часть штаба 42-го отдельного корпуса заключала в феврале 1917 г.: «Нельзя умолчать, что влияние тыла начинает проникать в армию вплоть до самых окопов. Сообщения о переживаемых трудных минутах, о разного рода нуждах дома... не остаются, конечно, без влияния на настроения армии». Наиболее красноречиво говорит об этом письмо из дома солдату Жукову: «Если будут тебя заставлять бить безоружных, то вспомни, что среди них находится твой брат родной и твое семейство».
Патриотические чувства, охватившие в начале войны широкие слои солдат, стали постепенно улетучиваться. Уклонение от воинской службы, сдача в плен, бродяжничество и дезертирство, неповиновение и бунтарские выступления, стихийные братания с солдатами противника и отказ от проведения наступательных операций были первыми стихийными формами протеста солдат и матросов. В конце 1916 г. - начала 1917 г. в тылу и на фронте произошло несколько волнений и открытых антиправительственных выступлений солдат и матросов. В октябре 1916 г. солдаты 181-го запасного полка поддержали забастовавших рабочих в Петрограде. 22 октября произошло вооруженное выступление на распределительном пункте в Гомеле: по приговору Минского окружного суда в присутствии частей Гомельского гарнизона 24 и 28 ноября было расстреляно 8 солдат, матросов и казаков. Многие восставшие были осуждены на различные сроки. 25 октября восстали солдаты на распределительном пункте в Кременчуге. Они потребовали от командования улучшения содержания и прекращения войны. Прибывшие каратели убили 2 солдат и 5 ранили. По приговору суда унтер-офицер М.Зелинский был расстрелян, а многие осуждены.
Ширились волнения солдат и в частях действующей армии. В декабре 1916 г. солдаты 17 и 55 Сибирских стрелковых полков Северного фронта отказались выполнить приказ командования о наступлении. После подавления восставших солдат многие из них были осуждены на каторгу. а 37 расстреляны. Отказались выполнять приказы солдаты 326-го Белгорайского и 223 Одоевского пехотных полков Юго-Западного фронта. На участке 209-го Богородского, 210-го Бронницкого, 405-го Льговского полков происходили братания. 22 и 23 февраля 1917 г. произошло восстание солдат 27-го и 28-го Сибирских стрелковых полков Кавказской армии. Солдаты вооружились, установили свои посты и контроль над офицерами. Выступление солдат было вызвано плохим питанием, контролем офицеров за письмами солдат и продолжающейся войной.
Февральская революция нанесла мощный удар по военной организации российского самодержавия. Обруч армейской дисциплины, спаянный вековыми феодальными традициями, был, наконец, разорван. Солдаты и матросы выступили на стороне восставшего народа против самодержавия. Они стали отстранять от командования ненавистных им офицеров, осуществлять выборность начальников, устанавливать за ними контроль, создавать свои Советы и комитеты. Один из офицеров очень метко охарактеризовал происшедший в армии раскол: «Между нами и ими (солдатами - Л.Г.) пропасть, - писал он, - которую нельзя перешагнуть. Как бы они ни относились лично к отдельным офицерам, мы остаемся в их глазах барами. Когда мы говорим о народе, мы разумеем нацию, когда они говорят о нем, то разумеют демократические низы. В их глазах произошла не политическая, а социальная революция, от которой мы, по их мнению, проиграли, а они выиграли... Раньше правили мы, теперь они хотят править сами. В них говорят невымещенные обиды веков. Общего языка нам не найти».
Отношение командного состава к революции было сложным и противоречивым. Влившиеся в его ряды офицеры военного времени во многом изменили социальный состав и мировоззрение офицерского корпуса. Незначительная часть офицеров, в прошлом связанная с народом, безоговорочно встала на сторону народа и проводила линию тех или иных революционных партий. Большинство же офицеров, заинтересованных в продолжении войны и сохранении своей власти в войсках, поддержали Временное правительство, олицетворявшее тогда в их глазах «демократов». Наконец, наиболее реакционная часть командного состава выступила против революции и проникновения ее идей в армию. Столь ярко выраженное различие в позициях рядового состава и демократически настроенных слоев офицерского корпуса, с одной стороны, и реакционных генералов и офицеров - с другой, привело к расколу армии, к созданию в ней предпосылок гражданской войны и потере боеспособности.
После Февральской революции в вооруженных силах быстро пошел процесс их демократизации. Этот процесс не подразумевал отказа от военной дисциплины и единоначалия, без которых не может нормально, тем более в условиях войны, функционировать ни одна армия в мире (хотя оба эти принципа после свержения самодержавия оказались в России на время заметно поколебленными, особенно в тыловых гарнизонах). Речь шла о том, чтобы узаконить уважительное человеческое отношение командного состава к рядовым, предоставить всем военнослужащим гражданские и политические права, признать их профессионально-политические организации в виде разного рода комитетов и Советов солдатских депутатов и их право на участие в регулировании внутренней жизни вооруженных сил. Кроме того, совершенно легальной становилась деятельность в армии и на флоте различных политических партий.
В итоге демократизация вооруженных сил, отражавшая общую тенденцию к демократизации всех сторон жизни российского общества, представляла собой сложный, порой мучительный процесс, который, естественно не мог не отражаться на уровне боеспособности войск, их дисциплине и т.д. В этом процессе были свои издержки, «перекосы», забегания вперед. Но иной путь перехода от старой, полуфеодальной по своей структуре и механизму управления к новой, буржуазно-демократической армии был практически невозможен.
В результате свержения царизма Россия из страны с самодержавно-полицейским режимом превратилась в самую свободную страну из всех воюющих государств. Вопрос о демократизации армии стал важнейшей частью острейшей социально-политической борьбы, которая шла внутри страны и ее вооруженных сил. При этом впервые в истории армии эта борьба развернулась открыто и гласно, буквально опрокинув складывавшиеся веками представления о железной воинской дисциплине, основанной на гражданском и политическом бесправии солдат. Нижние чины, наконец, получили возможность во внеслужебное время участвовать в разного рода политических мероприятиях, запрещалось грубое обхождение с солдатами и обращение к ним на «ты». Самым ярким проявлением демократизации армии было создание снизу самими солдатами и матросами своих комитетов и Советов и завоевание права открыто проводить митинги, собрания и демонстрации.
Особенно сильное воздействие на демократизацию армии оказал приказ № 1 Петросовета. Этот документ вышел далеко за пределы столичного гарнизона и получил широкое распространение в русской армии и на флоте. В приказе № 1 была намечена широкая программа демократизации бывшей царской армии. Он предписывал войскам столичного гарнизона: немедленно избирать в ротах, батальонах и полках солдатские комитеты, подчиняться в своих политических выступлениях Петросовету и избранным комитетам, установить контроль над оружием, которое должно было впредь находиться в распоряжении комитетов; предоставить солдатам гражданские права; отменить вне службы вставание во фронт и обязательное отдание чести, а также титулование офицеров; запретить грубое обращение к солдатам со стороны командного состава.
Временное правительство, обеспокоенное приказом № 1 и ростом революционного движения в войсках, было вынуждено опубликовать 5 марта 1917 г. Декларацию прав солдата, а 12 марта приняло постановление об отмене смертной казни.
Приказ № 1 и Декларация прав солдата вызвали большую растерянность среди генералитета. М.Д. Бонч-Бруевич вспоминал, что когда генерал Н.В. Рузский сказал ему, что приказ № 1 - это начало конца старой армии, он поспешил ознакомиться с документом, так сильно расстроившим главнокомандующего армиями Северного флота и сделав это, «впал в такую же прострацию». Командующий 5-й армией генерал А.М. Драгомиров просил Н.В.Рузского, «чтобы до конца войны не вводилось изменений в те внутренние распорядки армии, к которым она привыкла и в которых воспитывалась в течение многих лет». А начальник 44-й пехотной дивизии генерал Я.К. Цихович прямо заявил, что Временное правительство «могло бы привлечь сердца войск на свою сторону, не трогая нашего уклада».
Но командные верхи армии уже не в силах были воспрепятствовать ее демократизации. И чтобы сбить накал революционного возбуждения и удержаться на занимаемых постах генералитет был вынужден пойти на реформы. Верховный главнокомандующий генерал М.В. Алексеев приказом № 51 от 30 марта 1917 г. объявил «Временное положение об организации чинов действующей армии и флота». На комитеты возлагались следующие задачи: «1) Усиление боевой мощи армии и флота, дабы довести войну до победного конца и тем способствовать народившейся свободе. 2) Выработка новых форм жизни воина-гражданина свободной России. 3) Содействовать просвещению среди армии и флота». Это положение устраняло самое главное завоевание солдат и матросов в февральской революции - подчинение воинских частей в своих политических выступлениях Петросовету и своим комитетам. Оно превращало солдатские организации в смешанные по составу солдатско-офицерские комитеты, постановления которых утверждались соответствующими начальниками и лишь после этого приобретали законную силу. Так, Ставка проводила «демократизацию» сверху, чтобы затормозить ее осуществление солдатами снизу.
Временное правительство стремилось использовать начавшуюся демократизацию армии и флота для продолжения войны и утверждения своей власти в войсках. Военное ведомство 16 апреля и 8 мая издало приказы № 213 и 271, регламентировавшие деятельность комитетов действующей армии. Согласно этим документам оставались незыблемыми основы боевой подготовки и боевой деятельности войск при точном и беспрекословном исполнении приказаний начальников. Выборные организации должны были обеспечить каждому воину гражданские и политические права. На комитеты возлагалась задача поддерживать дисциплину и порядок, осуществлять контроль за хозяйственной деятельностью, принимать законные меры против злоупотреблений и превышения власти со стороны должностных лиц, разрешать бытовые вопросы, улаживать недоразумения между солдатами и офицерами, содействовать просвещению и развитию спорта среди солдат, вести подготовку к выборам в Учредительное собрание.
Приказы Военного ведомства Временного правительства были несколько демократичнее, чем приказы Ставки. В них предусматривалось, что начиная с полка, комитеты информируют о своих постановлениях командира, который, в случае несогласия с ними, не мог, однако приостановить решение комитета, а должен был лишь сообщить свое мнение в вышестоящий армейский комитет. Но положения Ставки и Временного правительства о комитетах совпали в главном: в солдатские комитеты внедрялись офицеры. Совпадало в этих положениях также и то, что выборы в верхушечные комитеты были не прямые, а многоступенчатые, что позволило командованию отсеивать неугодных ему кандидатов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
