Культовое почитание Деметрия в 294-290 гг. до н. э. принимает невиданные ранее масштабы и формы, по существу, фиксируя собой высшую точку развития царского культа в античном мире. Байбаков Е.И. Происхождение эллинистического культа царей. - Харьков, 1914. - с 24 После разгрома Деметрия в 286 г. до н. э. наиболее могущественным диадохом становиться Лисимах. Его культ сразу же получает распространение в греческих полисах. В начале 281 г. до н. э. он, однако, терпит поражение от Селевка в битве при Курупедионе и лишается жизни. Гегемония в греко-македонском мире переходит теперь к Селевку - последнему из оставшихся в живых соратников Александра. Как победитель в сорокалетней войне диадохов, он принимает культовый титул «Никатора». Вся символика этого культа призвана представить Селевка в роли «второго Александра», ибо он действительно к тому времени уже объединил под своей властью почти всю Македонскую мировую державу, и только гибель в конце 281 г. до н. э. не позволила ему сделать последний шаг на пути к «имперскому трону».
Таким образом, в раннеэллинистический период, во времена непосредственных преемников Александра Македонского - диадохов, сакральное почитание правителей приобрело характер массового явления, широко распространившись по всему греко-македонскому миру. Культ правителя эпохи диадохов заложил фундамент государственного царского культа в эллинистических монархиях ІІІ - І вв. до н. э. На первый взгляд царский культ, унаследованный от Александра, не соответствовал новым стремлениям и кажется ловкой махинацией правителей, которые были явно заинтересованы в провозглашении себя богами. Тем не менее, в период крушения полисов все надежды, естественно, обратилась к этим всемогущим владыкам, благосклонность которых столь высоко ценилась. Гимн, возносимый афинянами по наущению Стратокла в честь Деметрия Полиоркета (290 г. до н. в.), выражает, очевидно, чувства большинства: «Другие боги далеки, или у них нет ушей, или они не существуют, или не обращают никакого внимания на наши нужды; тебя, Деметрий, мы видим здесь во плоти, а не каменного или деревянного». Эта предрасположенность к почитанию властителя затем использовалась монархами, которые были счастливы найти в культе царя гарантию своего могущества и стабильности в государстве, а часто и средство духовного объединения разноплеменного населения своих владений. В греческих полисах также распространялась подобное поклонение. Так в Родосе с 305 г. до н.э. божественные почести воздавали Птолемею I. Но именно на Востоке теократические традиции государственности позволяли регулировать и предавать всеобщий характер изолированным, беспорядочным культам. Это требовало введения ряда новшеств, так как государственный культ сильно отличался от местного (городского). Заслуживает внимания пример царского культа в Египте. Там конечно существовала тысячелетняя традиция обожествления фараона, но было необходимо внушить эти верования грекам, представлявшим наиболее подвижную часть населения царства. Птолемею II удалось добиться этого Шово М. Повседневная жизнь египтян в эпоху Клеопатры. - М., 2008. - с. 45. В Александрии Александра почитали и как бога и как героя - основателя города. Птолемей II Филадельф присоединил к этому культу культ своего отца Птолемея I Сотера и даже его родителей под именами Сотеров («Спасителей»). Следующий шаг сделан Арсиноей II, его сестрой - супругой. При жизни она выступала как Афродита. После смерти муж обожествил ее. Ее культ быстро распространился по городам и, в частности в Арсиноитском номе названным ее именем. В то же время Птолемей II «присоединил» себя к умершей царице и создал культ богов Адельфов (братьев и сестер). Таким образом, Птолемей II смог обойти все трудности и еще при жизни получил божественные почести. Чтобы установить этот новый культ, Птолемей II предпринял целый ряд мер. Некоторые из них касались только греческого населения, как, например, создание в 279-278 годах Исолимпийских игр (некоего эквивалента олимпийским играм) в Александрии, которые получили название - Птолемейи, Проводимые каждые четыре года в честь Птолемея Сотера, эти игры состояли из атлетических состязаний, скачек, поэтических и музыкальных конкурсов, объединяющих представителей большинства греческих городов восточного бассейна Средиземноморья. Третьи Исолимпийские игры в 271-270 годах сопровождались необыкновенным триумфальным шествием, посвященным празднованию победы династии Лагидов в первой сирийской войне. Преемники Птолемея II шли уже проторенным путем, постепенно добавляя свои собственные культы к культам предшественников. Так, семья за семьей, династический пантеон регулярно обогащался, продолжая священную идеологию, которая все больше и больше укореняла род Птолемеев на египетской земле. Эпитеты, которыми наделялась каждая из семей, выявляют природу того почитания, на которое претендовали те или иные цари и царицы. Так, эпитет Сотер «Спаситель» был избран Птолемеем I и Птолемеем IX, Эвергет «Благотворитель» - Птолемеем III и Птолемеем VIII, а Эвхарист «Благодетель» - Птолемеем V. Эти имена свидетельствуют о защите и процветании, которые цари так хотели привнести в свое правление. Имя Эпифан (Птолемей V) недвусмысленно намекало на божественность царя, чье чудесное сошествие в мир смертных не устают прославлять его верноподданные. Другие эпитеты: Филадельф, Филопатор и Филометор - свидетельствовали о любовных связях или о мистическом почитании между различными членами одной династии. Шово М. Повседневная жизнь египтян в эпоху Клеопатры. - М., 2008. - с. 45 Таким образом, царская фамилия становилась некой моделью отношений, земным воплощением божественного генеалогического древа. Можно заметить определенную чрезмерность в этой царской теологии, которая постепенно обесценивалась, доходя в конечном счете до простого обозначения священного происхождения того или иного правителя. Так Клеопатра III стала «Исидой - Великой Матерью богов», а Птолемей XII был назван «новым богом Дионисом». Шово М. Повседневная жизнь египтян в эпоху Клеопатры. - М., 2008. - с. 46
Известно, что цари Селевкидов также удостаивались божеских почестей. Среди прозвищ сувениров имеются такие эпитеты, как «Бог» или «Спаситель», которые говорят, что эти цари являлись объектом культа. Обзор известных нам эпитетов царей в целом показывает, что культ царя, свидетельством которого они являются, в каждом отдельном случае был институтом только для данного города. Если милетяне принимали решение воздавать сверх человеческие почести «Антиоху Теосу», они этим ни в коей мере не связывали вавилонян. Если вавилоняне обоготворили Деметрия как своего «Спасителя», можно с уверенностью предположить, что и другие города последуют этому примеру. Но он остается для них лишь моделью, и некогда не станет обязательным для всех величать царя заступником. Надписи относящиеся к царскому культу, подтверждают эту тезу. Бикерман Э. Государство Селевкидов. - М.,1985. - с. 227 Селевк I был обожествлен в Селевкии Пиерийской как «Селевк Зевс Никатор», в Антиохии Персидской - как «Селевк Никатор», в Дура-Европосе - как «царь Селевк Никатор», а в другом месте - как «Теос Селевк». Антиоха I почитали в Антиохии Персидской и Селевкии на Тигре под именем «Сотера», а в Селевкии Пиерийской его именовали «Аполлон Сотер». Селевка II в одном городе называли «Сотер», в другом - «Каллиник», в третьем - «Теос». Бикерман Э. Государство Селевкидов. - М.,1985. - с. 227
Таким образом, не существовало государственного культа, оформленного по официальной модели. По крайней мере, это относится к городам и автономным народам. Каждый город сам определял, когда и в какой форме он будет обоготворять суверена. Трудно сказать, были ли города, которые отказывали селевкидским царям в божественных почестях. В легендах бронзовых монет, выпущенных в Тире и Сидоне, к имени царя никогда не присоединяется никакого эпитета. Бесспорно только, что почести воздававшиеся суверенам, не подчинялись руководящим указаниям и не были единообразными. Бикерман Э. Государство Селевкидов. - М.,1985. - с. 228 Каждый город по своему усмотрению чтил царя и членов его семьи, здравствующих или покойных.
Города декретировала Селевкидам и другие почести, кроме тех, которые подходили только к богам. Двусмысленность царского культа, которая позволяла обращаться к богам молитвы о спасении обожествленного царя, делала возможным, например такое: в храме Афины в Илионе была воздвигнута конная статуя Антиоха I в знак благодарности за почитание им святилища. В то же время у царя в этом городе был жрец его собственного культа. Изображения, посвященные Селевкидам, насчитывались поэтому в огромном количестве. Другой особой и более редкой почестью царями и царицами было присвоение их имен месяцам календаря. Бикерман Э. Государство Селевкидов. - М.,1985. - с. 228 В честь царей городами учреждались празднества: в Баргилии, Эритрах, Илионе, Лаодикии на Лике, в Смирне. Наконец, отмечались дни рождения суверенов. Таким образом, существовала устойчивая традиция, почитания единоличной власти. Эта традиция распространилась и на римских магистратов и полководцев, деятельность которых была связана с греческими городами Востока. Но нет оснований полагать, что эта традиция была воспринята в Риме и непосредственно повлияла на становление культа в древней Италии. Культ римских магистратов и полководцев в греческих полисах воплощался в чисто греческих формах и был прямым продолжением почитания эллинистических царей.
1.2 Римские традиции сакрализации власти и культа личности
Первые трещины в системе римской религии стали появляться не в результате проникновения чужеземных культов, а в результате новой позиции той части знати, которая была известна как филэллины. Среди филэллинов значительно усилились аристократические тенденции и появились зачатки если не культа Героя, «сильной личности», то чрезвычайное к ней почтение, доходящее до признания ее богоизбранность. Подобные тенденции, явно противоречившие «римскому мифу», стали заметны после II Пунической войны, когда особенно горячие поклонники Сципиона Африканского стали намекать на его божественное происхождение и особую близость к богам (Aul. Gell., VII,1). В I в. до н. э. на особое покровительство богов, предназначивших им стать «спасителями Рима», уже открыто претендовали Марий, Сулла, Цезарь, Антоний, Октавиан. Крист Карл. История времен римских императоров. - Ростов-на-Дону, 1997. - с. 120
Первые ростки таких харизматических идей (например, в виде представлений о felicitas -- особой "везучести", "счастливости" какого-либо полководца, оберегаемого самой Фортуной) появляются в Риме задолго до начала гражданских войн. Однако как постоянное явление римской жизни "харизматические генералы" выступают со времен Мария и Суллы. Именно Марию -- первому из римлян -- было дано прозвище "Новый Дионис", которое прежде носили многие эллинистические цари. После победы над Кимврами его стали называть третьим (очевидно, после Ромула и Камилла) основателем города связывая с ним образ "нового Ромула". Сам Марий, уверенный в покровительстве богов, которые предоставили ему семь консульств, постоянно обращался к оракулам и даже возил с собой "походную прорицательницу" -- сириянку, изгнанную сенатом из Рима за предсказания будущего сенаторам. Взяв жену из рода Юлиев, возводивших свое происхождение к Венере, он, по мнению некоторых исследователей, использовал и это обстоятельство (во всяком случае, известно, что его сына называли сыном Венеры). В целом же судьба Мария убеждала, по словам Саллюстия, и союзников, и врагов, что либо ему дан божественный разум, либо он во всем следует воле богов. Еще смелее и последовательнее действовал в этом направлении Сулла. Весьма характерен следующий эпизод: во время Союзнической войны из земли вырвалось пламя и столпом уперлось в небо; когда же предсказатели пояснили, что доблестный муж с прекрасной и необычной внешностью придет к власти и прекратит раздоры в государстве, Сулла без колебаний отнес это знамение на свой счет, полагая, что именно он отличается от всех людей золотистыми волосами и доблестью, именно ему во всех делах сопутствует счастье. Эта уверенность в собственной божественной миссии по спасению республики и в собственной "везучести" дошла до того, что с конца 82 г. до н.э. Сулла официально стал носить в Риме прозвище "Счастливый" (Felix), а на греческом Востоке называться "Любимцем Афродиты". По свидетельству Аппиана, дельфийский оракул предсказал ему, что Афродита, давшая великую силу роду Энея, приведет его к власти. Эта богиня -- прародительница римлян, как показывают источники, не считалась единственной покровительницей Суллы: в подобной же роли выступали, например, Аполлон, Диана, какая-то каппадокийская богиня, - другими словами многие божества участвовали в обеспечении его "счастья". Роль Афродиты интересна тем, что в ее почитании Суллой, судя по всему, преобладали не римские, а переднеазиатские мотивы, связанные с социально-утопическими мечтаниями о счастливой "солнечной" эпохе. Очень важное подтверждение этому дают монеты 82 г. до н.э., на аверсе которых изображена голова Венеры, а на реверсе - в подражание египетским образцам - два рога изобилия, символизирующие наступление благоденствия. Штаерман Е.М. Социальные основы религии Древнего Рима. - М., 1987. - с.162 Заслуживает внимания, и то, что Сулла, носивший также cognomen "Благополучный" (Faustus), дал родившимся у него в 86 г. до н.э. близнецам - мальчику и девочке - подобные же praenomina, назвав их Faustus и Fausta (Plut., Sulla, 34). Сами эти имена, безусловно, должны были символизировать перешедшую к детям от отца "благодать"; именно в честь такого "благодатного счастья" -- Fausta Felicitas - впоследствии собирался построить храм Юлий Цезарь, а во времена ранней Империи этот культ стал отправляться вместе с культом Венеры Победительницы. Следует отметить то, что во времена Суллы далеко не все граждане относились с одинаковым почтением к памяти первого римского царя: для многих он олицетворял беззаконие и тираническое единовластие, и его образ даже использовался в антисулланской пропаганде. Так, в приводимой Саллюстием речи консула Лепида к римскому народу Сулла обвиняется в том, что провозглашенные им мир и согласие есть ничто иное, как рабство при тирании: он лишил римлян права подчиняться одним только законам и стал как бы "горе-Ромулом" или "Ромулом навыворот". Тем не менее данная тенденция неуклонно продолжала развиваться, и следующая "сильная личность" -- Помпей, принявший в подражание Александру Македонскому прозвище "Великий" (Magnus), не оставил ее без внимания. Уже в 67 г. до н.э., когда Помпей добивался экстраординарных полномочий для борьбы с пиратами, один из консулов заметил, что, если он хочет подражать Ромулу, ему не избежать участи последнего; за эти слова, впрочем, консул едва не был растерзан толпой прямо в народном собрании (Plut., Pomp., 25). Спустя пять лет, в год возвращения Помпея из победоносных восточных походов, были выпущены денарии с изображениями Ромула, кадуцея (жезла Меркурия, символизирующего наступление счастливой эпохи), а также Сивиллы, предсказавшей грядущие перемены в своих пророчествах. Многие источники указывают на то, что, несмотря на свой показной легитимизм, Помпей тоже выступал в роли "харизматического вождя", обладающего felicitas в сражениях (Cic., pro leg. Manil., 14,16; pro Balbo, 4,9 etc.), пользующегося благосклонностью многих божеств и почитаемого на греческом Востоке как новый Дионис, Благодетель, Основатель и даже Спаситель. Культ римского императора, возникший в конце первого века до н.э. имеет свою специфику и свою историю. Обожествление императоров на протяжении трех веков - от Августа до Диоклетиана - меняло свой смысл, менялось и его восприятие жителями различных областей Римской империи. Штаерман Е.М. Социальные основы религии Древнего Рима. - М., 1987. - с.162
Страницы: 1, 2, 3, 4
