22
Содержание
Введение
Глава 1:Духовное становление Гази-Магомеда
Глава 2: Походы Гази-Магомеда
Глава3: Гимринская башня
Заключение
Список литературы
«Все, все в этом крае прекрасно...» -- писал Лермонтов о Кавказе. Но не красоты Кавказа, вдохновлявшие поэтов на создание прекраснейших произведений, привлекали с давних пор внимание российского самодержавия к этому краю.
«Для России, -- писал Р. Фадеев, крупный знаток кавказской войны, -- Кавказский перешеек -- вместе и мост, переброшенный с русского берега в сердце Азиатского материка, и стена, которою заставлена Средняя Азия от враждебного влияния, и передовое укрепление, защищающее оба моря: Черное и Каспийское» Кровяков Н. Шамиль. - М., 1990. С. 10..
Овладение Кавказом обеспечивало Российской империи не только господство на морях и в Средней Азии, но и возможность дальнейшего продвижения в страны Востока и Юго-восточной Европы. К этому следует добавить, что плодороднейшие земли Предкавказья были издавна предметом страстного вожделения русских помещиков.
Вот почему первые попытки проникновения царской России на Кавказ относятся еще к XVI веку. К началу XIX столетия Россия прочно утвердилась в Закавказье. Но «...мало было, -- пишет тот же Фадеев, -- занять Закавказье. Покуда горы не были покорены, занятие это ничего не значило: каждая война ставила на карту судьбу Кавказского перешейка и сопряженную с ней участь всех южно-российских пределов». Начав завоевание Кавказа, царизм уже не мог остановиться на достигнутом. Неприступные горы Дагестана, дремучие леса Чечни, населенные народом, выше всего ценившим свободу и независимость, -- вот крепости, которые должен был взять царизм, чтобы довести дело завоевания Кавказа до конца.
После войны 1812 г. царизм приступил к систематическому завоеванию Восточного Кавказа. С этой целью войска, действовавшие против Персии и Турции, были направлены против горцев, которые не желали добровольно сдаться царизму. Истребление горцев шло под благовидным предлогом «защиты русских пределов от набегов и хищничества» Рассматривая горцев как диких зверей и «хищников», завоеватели объясняли борьбу, которую горцы вели за свою землю и свободу, «кровожадными инстинктами».
Эта удобная точка зрения, оправдывающая любые жестокости и насилия, получила широкое распространение не только среди офицеров, солдат, которым ее усиленно прививали, обывателей, но и среди историков. Даже официальный историк кавказских войн Н.Ф. Дубровин, автор шеститомной «Истории войны и владычества русских на Кавказе», отдел о черкесах начинает рубрикой: «Одежда черкеса, его жизнь и хищничество». А ведь Дубровин был непременным секретарем Академии наук! Там же, С. 11.
12 мая 1818 года Ермолов отдал войскам приказ перейти Терек и оттеснить чеченцев от реки. Это вторжение стало началом кавказской войны, обернувшейся беспримерной трагедией для народов Кавказа и России.
10 июня на реке Сунже близ Ханкальского ущелья, открывающего дорогу в глубь Чечни, была заложена крепость Грозная.
На протесты горцев, что этим нарушаются договор 1781 г. и другие соглашения, заключенные народами Кавказа с Россией, Ермолов отвечал, что выполняет волю императора, и войны не боится.
На Кавказ были направлены силы, даже большие чем просил Ермолов. Шесть имевших боевой опыт пехотных полков - Апшеронский, Тенгинский, Куринский, Навагинский, Мингрельский и Ширванский пополнили Грузинский корпус, больше теперь походивший на армию.
Ермолов с новой силой принялся осуществлять свои проекты. Захваченные земли заселялись казаками и крестьянами из российских губерний. Но это только еще более ожесточило горцев, которые после разрозненных стычек решили объединиться для решительного отпора. Сопротивление дагестанцев возглавили Ахмед-хан Аварский и Гасан-хан Мехтулинский Казиев Ш.М. Имам Шамиль. - М., 2001. С. 26..
В 1818 году Авария, Мехтула, Казикумух, Табасарань и Акуша заключили между собой союз племен против Ермолова, но были им беспощадно разгромлены. Через год восстала Чечня -- и так же неудачно.
Ермолов уничтожает Мехтулинское ханство, приводит к присяге акушинцев и нагоняет страх на ханов Аварии и Казикумуха.
Расправившись с Дагестаном, он переносит бои в Чечню. Начинается знаменитая эпоха завоевания Кавказа топором, так величаво воспетая русской поэзией. В ответ на войну топора Чечня начинает войну кинжала, тоже красиво описанную в стихах.
Кадий Абдул-Кадыр и популярный чеченский наездник Бей-Булат скликают народ против русских. Легко создавались боевые отряды в стране, из месяца в месяц вырубаемой, выжигаемой и вытаптываемой царскими полками. Сеять кукурузу стало делом более рискованным, чем сражаться. Кукуруза редко успевала созреть на полях, которые то и дело оказывались полями сражений. Между тем набеги на казачьи станицы способны были кормить почти регулярно, и для бедного человека война с казаками была большим подспорьем. «Чеченец того времени, если он еще сохранил быка, осла или хотя бы жену, не оставлял еще мысли засеять клочок земли кукурузой или просом и оставаться хозяином»,-- писал один из современников Павленко П.А. Шамиль. - Махачкала, 1990. С. 20..
Ядро отрядов составляла беднота, у которой ничего не осталось, кроме оружия. Такую вольницу и собрал вокруг кадия Абдул-Кадыра знаменитый джигит Бей-Булат. Начало его деятельности в 1802 году было печально. Он был разбит в первом же бою возле аула Шали. Абдул-Кадыр погиб, а Бей-Булат, едва спасшись, объединился с другим известным чеченским джигитом -- Джантемиром. Их ждал новый разгром, в котором счастливый Бей-Булат снова остался жив и тотчас же начал третье восстание, опять неудачное. Троекратное поражение Бей-Булата не испугало чеченцев. Джигит, не унывающий в поражении,-- хороший вождь. Восстание разгорелось с новой силой. Под знамя Бей-Булата сходились головорезы со всей Кубани и Чечни.
Появился второй герой -- Джембулат. В Дагестане вспыхнула романтическая звезда Аммалат-бека, потом прогремевшего на всю Россию в романе Марлинского. Не успел Ермолов справиться с Аммалат-беком, как Джембулат зажег казачьи хутора вдоль реки Кубани, а три тысячи черкесов во главе с легендарным Казбичем переправились через нижнюю Кубань у Колоусского лимана. Черкесы были разбиты, но Казбич, подобно Бей-Булату, молниеносно собрал свежие силы. Тогда генерал Власов по приказу Ермолова поджег семнадцать аулов и сто девятнадцать хуторов, и черкесы притихли. Но не успела Кубань покрыться льдом в декабре 1821 года, Казбич появился у Екатеринодара Там же, С. 21.. В течение пяти последующих лет имя его встречается во всех военных донесениях. В горах его популярность почти равна бей-булатовой, а затем оба они сходят с военной арены: Казбич погибает в бою, а Бей-Булат, принявший русское подданство, умирает от руки кровника. В 1825 году Ермолов смирил Чечню неслыханной жестокостью. Чечня лежала в развалинах. То доблестное, что делали Казбич, Бей-Булат, Джембулат и десятки других, менее удачных джигитов, было явно обречено на гибель. Абречество изживало себя. Не дерзостью отдельных джигитов можно было сковать и отбросить русских.
Нужны были новые средства, новые силы, новая воля.
Глава 1: Духовное становление Гази-Магомеда
Магомед был внуком ученого Исмаила, родился в селении Гимры. Отец его не пользовался народным уважением, не иным особенных способностей и придерживался вина. Когда Магомеду минуло десять лет, отец отправил его к другу в Каранай где он и обучился арабскому языку. Он окончил свое образование в Араканах у Сагида-Эфенди, славящегося своею ученостью, но придерживающегося также вина. Магомед был очень набожным человеком, отличался своею строгостью жизни, серьезным направлением ума, необычайным пристрастием к учению, склонностью к уединению и самосозерцанию, во время которого он даже затыкал уши воском, чтобы не развлекаться. Шамиль говорил про него: «он молчалив как камень» Чичагова М.Н. Шамиль на Кавказе и в России. - М., 1991. С.20.. Саид Араканский был, очевидно, неплохим знатоком Корана, но жизнь праведника не считал для себя обязательной, ни в коей мере. Анекдоты Саид-Эффенди были известны не менее его проповедей. Что же до его политических симпатий, то они давно уже склонились к русской власти. Этот начитанный старик настолько хорошо умел толковать священную книгу со всеми её противоречиями, что способен был оправдать отличнейшими цитатами любой аморальный поступок.
В конце концов, они поссорились, и Магомет с Шамилем покинули Араканы. Юноши искали ответ на то как сделать жизнь лучше и чище, и, не получив его у Саида, начали поиски в другом месте. Странствия то сводили Шамиля и Магомеда, то вновь разводили их пути. Оставаясь близкими друзьями, они шли к знаниям разными тропами, полагая, что таким образом постигнут больше. И всюду Шамиль слышал о необыкновенных дарованиях Магомеда, а тот - об удивительном ученом Шамиле. Встречаясь, они делились постигнутым, жарко спорили и вновь расходились.
Решив, что дальнейшее учение ничего нового ему уже не даст, Магомет стал муллою, вероучителем, и со всем азартом своего мрачного фанатизма отдался проповеди шариата -- гражданских законоположений Корана. Вдохновенный, суровый проповедник, он быстро снискал широкую популярность среди своих воинственных земляков. Его стали называть Кази-мулла -- «непобедимый мулла», и движение молодого духовенства за реформы нашло в нем энергичного и умного идеолога. Но однажды вернувшись в Гимры, Шамиль нашел своего друга в весьма возбужденном состоянии. Магомед уже целый месяц маялся от нетерпения, желая посвятить Шамиля в свои отнюдь не отшельнические планы. Убедившись, что знаний в Дагестане -- целые горы, а веры, добра и справедливости становится все меньше, что родники истины высыхают, не успев утолить черствеющие души, Магомед вознамерился расчистить благодатные источники, чтобы спасти гибнущий в грехах и невежестве народ. Магомеду не пришлось долго убеждать друга, который давно уже был готов к подобному повороту дела. Тем более что беды и нашествия, обрушившиеся на Дагестан, оба считали наказанием Аллаха за ослабление веры. Божественная воля, избравшая Магомеда своим орудием, преобразила доселе кроткого алима в яростного обновителя веры. Первым делом Магомед обрушился на адаты -- древние горские обычаи, которые не только противоречили шариату -- мусульманскому праву, но и были главным препятствием к объединению горцев. Как писал хронист аль-Ка-рахи: «На протяжении последних веков дагестанцы считались мусульманами. У них, однако, не имелось людей, призывающих к проведению в жизнь исламских решений и запрещающих мерзкие с точки зрения мусульманства поступки» Мухаммед-Тахир. Три имама. - Махачкала, 1990. С. 10.. Адаты в каждом обществе, ханстве, а порой и в каждом ауле были свои. Кровная месть, опустошавшая целые области, тоже была адатом, хотя шариат запрещает кровомщение против кого-либо, кроме самого убийцы. Похищение невест, работорговля, земельные междоусобицы, всевозможные насилия и притеснения -- множество давно прогнивших обычаев толкали Дагестан в хаос беззакония. В феодальных владениях, на глазах царских властей, процветало варварство: ханы сбрасывали неугодных со скал, выменивали дочерей провинившихся крестьян на лошадей, выкалывали глаза, отрезали уши, пытали людей каленым железом и обливали кипящим маслом. Царские генералы тоже не особенно церемонились, когда речь шла о наказании непокорных Казиев Ш.М. Имам Шамиль. - М., 2001. С. 34.. И все же адаты были для горцев привычны и понятны, а шариат, как закон для праведников, казался делом слишком обременительным. Одни лишь проповеди, даже самые пламенные, неспособны были вернуть горцев на путь истинный. И молодые адепты не замедлили присовокупить к ним самые решительные действия. Для наглядности они решили испытать гимринского муллу. Когда горцы собрались на годекане обсудить последние новости, Шамиль сообщил мулле, что его бык забодал корову Шамиля, и поинтересовался, что мулла даст ему в возмещение убытка. Мулла ответил, что ничего не даст, так как, по адату, не может отвечать за глупое животное. Тогда в спор вступил Магомед, сказав, что Шамиль все перепутал, и это корову муллы забодал бык Шамиля. Мулла переполошился и начал убеждать собравшихся, что ошибся и что, по адату, с Шамиля причитается компенсация. Гимринцы сначала рассмеялись, а затем заспорили -- что же для них лучше: адаты, которые позволяют судить и так и этак, или шариат -- единый закон для всех. Спор был готов перерасти в стычку, но Магомед легко объяснил горцам их заблуждения и нарисовал такую пленительную картину всенародного счастья, ожидавшего горцев, если те станут жить по вере и справедливости, что решено было безотлагательно ввести в Гимрах священный шариат, а неправедного муллу удалить из общества вместе со списками богомерзких адатов.
Страницы: 1, 2, 3
