Что могло измениться за два-три месяца? Учились летчики, танкисты и десантники. Шла передислокация войск. Продолжалось производство новых танков, самолетов и других вооружений. Лихорадочно заготавливались горючее и боеприпасы.
Нападение Германии 22 июня действительно сорвало планы Сталина, во всяком случае, те, о которых он говорил 5 мая. Когда с 22 июня немцы смогли навязать советской авиации свой порядок вступления авиации в бой, под первый удар попали и старые самолеты, и новые. Не все они погибли на аэродромах, но те, что уцелели, вступали в бой хаотически, совсем не в том порядке, который продумал Сталин. В результате новые самолеты не могли прикрыть старые, и советскую авиацию ожидало неминуемое поражение. Это имело множество катастрофических последствий.
А пока наращивание важнейших видов новой техники в СССР шло быстрее, чем в Германии. В 1940 г. в СССР было произведено 10 565 самолетов и 2793 танка, а в Германии, соответственно, -- 9869 и 1975. В первой половине 1941 г. СССР произвел 5958 самолетов и 1848 танков, а Германия -- 5470 и 1621. Время работало на СССР, отсюда и надежды на то, что война все же начнется в 1942 г. Только с весны 1941 г. оснований для таких надежд не оставалось, и
Сталину пришлось исходить из более тяжелой ситуации. Но каждый месяц давал Сталину все новые преимущества.
Таким образом, и здесь техническая сторона дела вторична в отношении стратегической стороны. Анализ параметров техники не позволяет доказать, что Сталин все время придерживался стратегии первого удара. Но и опровергнуть наличие наступательных намерений у Сталина этот анализ не может. Так что оставим технику в стороне и обратимся к «разведывательной операции» В. Суворова.
Читая литературу о начале Великой Отечественной войны, В. Суворов обнаруживал в действиях Красной Армии как раз те признаки готовящегося нападения, которые его учили искать в действиях противника, когда В. Суворов был В. Резуном и работал в разведке. «Страна, которая готовится к обороне, располагает свою армию не на самой границе, а в глубине территории». Сталин выдвигает массы войск к самой границе, сосредотачивая наиболее мощные группировки в Белостокском и Львовском выступах, которые глубоко врезаются на запад. С точки зрения обороны это -- безумие, так как выступы в случае нападения врага будут тут же окружены. С точки зрения наступления -- вполне разумно. Если Сталин боялся гитлеровского нападения, нужно было бы отвести основные силы в тыл, чтобы парировать удары врага мощными резервами. Если Сталин панически боялся нападения, то нужно было изо всех сил укреплять оборонительную линию на старой границе.
Версия Суворова объясняет множество хорошо известных парадоксов: разоружение старых оборонительных рубежей, «парашютный психоз», то есть наращивание негодных для обороны, но полезных при внезапном ударе воздушно-десантных сил, создание Дунайской и Пинской флотилий, которые могут только наступать, но которым некуда отходить, снятие пограничных заграждений и т.д. Все эти действия с началом войны должны были быть расценены как минимум в качестве вредительства, но под удар репрессий не попал ни начальник Генерального штаба Г. Жуков, ни другие стратеги, кроме командования Западного фронта. Меры, аналогичные тем, что предпринимались Сталиным и его генералами в канун войны, проводятся и при других наступательных операциях от Халхин-Гола до «Барбароссы». «Говорят, что Сталин хотел напасть на Гитлера в 1942 г. Такой план действительно был, но потом сроки передвинули. Если бы Сталин готовил «освобождение» на 1942 год, то пограничную проволоку можно было бы резать в 1942 г.».
Важный аргумент Суворова -- резкий рост Советской армии. Но он был обеспечен уже военной реформой 1 сентября 1939 г., введением всеобщей воинской повинности. Решение о реформе было принято 16 июня 1939 г., то есть в то время, когда сближение с Германией еще было в будущем. Реформа позволяла под благовидным предлогом в зависимости от ситуации то наращивать, то уменьшать размеры армии. В распоряжении Сталина были миллионы новобранцев, возможность постоянно призывать массы людей на Большие учебные сборы (БУС). В. Суворов считает, что реформа 1939 г. означала не что иное, как скрытую мобилизацию -- армия выросла до 5 миллионов. Это потому, что Сталин уже в августе 1939 г. задумал напасть на Германию. Если на Германию не напасть, то «небывалый призыв 1939 г. предстоит отпустить по домам».
Суворов не знал, что призыв 1939 г. распустили по домам уже после Польской кампании. По завершении советско-польской войны армия была сокращена с 5 284 ООО человек до 3 273 400 человек. А потом снова выросла во время «зимней войны» до 4 416 ООО человек. И снова была сокращена в июле -- августе 1940 г. до 3 423 499 человек. «Оборонцы» «ловят» Суворова на том, что армия с 1939 г. неоднократно сокращалась. И сам Суворов признает, что по плану Сталина настоящая мобилизация должна была начаться уже после вступления СССР в войну: «Воевать еще до того, как все дивизии будут полностью укомплектованы. Потому что если все это укомплектовать, то экономика рухнет немедленно». Этот аргумент парирует утверждение «оборонцев» о том, что Сталин даже 22 июня сначала не решался объявить мобилизацию. Правильно, полная мобилизация -- после начала войны. А пока скрытая. И она действительно началась, но только не в 1939 г., а весной 1941 г. Летом армия достигла отметки в 5 774 211 человек. Но она еще уступала по численности армиям Германии и ее союзников. По завершении полной мобилизации Вооруженные Силы СССР должны были составить 8,9 миллиона человек, что превосходило силы Германии. Но такую мобилизацию, чтобы не разорить страну, можно было проводить только после начала войны, для доукомплектования уже существующих дивизий второго эшелона и формирования стратегических резервов.
«Германское вторжение застало Советский Союз в момент создания небывалого количества ударных армий. Были созданы каркасы этих чудовищных механизмов, и шел процесс достройки, доводки, от-лаживания», -- суммирует свое чтение военных мемуаров В. Суворов. Несмотря на то что и при подсчете сил Сталина он увлекается и местами преувеличивает, картина все равно впечатляет. Но не «оборонцев»: «Выдвижение дополнительных частей Красной Армии на запад, начавшееся в мае 1941 г., являлось ответом на германские военные приготовления и отнюдь не свидетельствовало о намерении СССР напасть на Третий рейх. Это очень важная связка в концепции «оборонцев»: если Сталин действовал в ответ на военные приготовления Гитлера, то он не готовился и к нападению. Это психологически понятное допущение: «в ответ» Сталин мог только обороняться. Но это еще надо доказать.
Доказательство первое: для наступления у Сталина мало сил. А. Н. Мерцалов и Л. А. Мерцалова, опровергая.возможность нанесения первого удара Сталиным, задаются вопросом: «Были ли советские войска готовы к этому, было ли создано трехкратное превосходство для наступления?». Неплохо было бы задать тот же вопрос применительно к Вермахту. Тогда Мерцаловы могли бы доказывать, что и Гитлер не планировал удара по СССР. Ведь трехкратного превосходства у него и близко не было. Первоначально трехкратного превосходства не было и во время войны в Финляндии. У Вермахта его не было ни в Польше, ни на Западном фронте.
Более того, Сталин и его генералы несколько преувеличивали качество своих войск и недооценивали противника. Этой же болезнью страдало и германское военное командование. Хотя подготовка Вермахта была лучше, стойкость советских частей была выше, чем ожидали генералы Гитлера, а их техническая оснащенность -- несравненно выше немецких ожиданий.
Важный аргумент Суворова -- уязвимость энергетических коммуникаций Германии. Нет никаких доказательств, что Гитлер всерьез рассматривал возможность внезапного советского нападения на румынские нефтепромыслы. Но это не значит, что такой угрозы не было.
В. Суворов обращает внимание на учения Черноморского флота 18--19 июня 1941 г., когда отрабатывалась высадка дивизии на побережье противника. Одновременно проводились учения 3-го воздушно-десантного корпуса в Крыму. 14-й стрелковый корпус учился высадке в дельте Дуная. Все вместе они представляли угрозу именно Румынии. «Румыния -- основной источник нефти для Германии. Удар по Румынии -- это смерть Германии, это остановка всех танков и самолетов, всех машин, кораблей, промышленности и транспорта. Нефть -- кровь войны, а сердце Германии, как ни странно, находилось в Румынии. Удар по Румынии -- это прямой удар в сердце Германии». Суворов опять несколько преувеличивает. Он забыл, что «удар в сердце Германии» Советская Армия действительно нанесла в августе 1944 г. После этого Вермахт сопротивлялся еще восемь месяцев. Уже в 1941 г. у Германии были запасы энергоносителей (около 8 млн т), она добывала нефть на своей территории (1,3 млн т), производила синтетическое горючее (более 4 млн т). Тем не менее значительную долю потребностей Германии в нефти покрывал импорт (около 5 млн т) преимущественно из Румынии и СССР. Поэтому захват Румынии Красной армией наносил Германии хотя и не смертельный удар, но очень большой ущерб.
Суворов показывает, что одновременно с ударом по Румынии планировался и удар вдоль Карпат, который перерезал каналы неф-теснабжения из Румынии. Для этого готовились части, специально подготовленные для действий в горах, а ведь горы были не на нашей территории, а за границей.
Советские войска выстраивались именно в наступательную группировку (хотя, конечно, не выстроились полностью к 22 июня), причем масштаб перемещений войск 6|>1Л таков, что развернуть эту махину в обратном направлений было уже почти невозможно. При этом «советские войска перестали заботиться о том, как они проведут следующую зиму... Выбора у Сталина уже не было. Во-первых, он не мог вернуть свои армии назад... Во-вторых, Сталин не мог оставить свои армии зимовать в приграничных лесах... Если Красная Армия не могла вернуться назад, но и не могла долго оставаться в приграничных районах, то что же ей оставалось делать?». Вывод: столкновение планировалось именно на 1941 г.
Навстречу советским войскам к границе двигались немецкие. «Действия двух армий -- это зеркальное изображение. Несовпадение -- только во времени». Немцы имели возможность быстрее перебрасывать свои силы -- меньше расстояния, лучше сеть железных дорог. Вермахт тоже выстраивался в наступательную группировку и потому тоже не был готов к обороне. Резервы слабы -- основные силы у границы. Наиболее мощные группировки выдвинуты вперед и уязвимы для окружения. Боеприпасы, штабы, авиация -- все у границы и может быть накрыто превентивным ударом. Удар по войскам, готовым к нападению, -- самый сокрушительный для них. В этом -- объяснение катастрофы Красной Армии, которое дает Суворов. Она готовилась к нападению на Германию и потому не была готова к обороне. «Внезапность нападения действует ошеломляюще. Внезапность всегда ведет за собой целую цепь катастроф, каждая из которых тянет за собой другие: уничтожение авиации на аэродромах делает войска уязвимыми с воздуха, и они (не имея траншей и окопов в приграничных районах) вынуждены отходить. Отход означает, что у границ брошены тысячи тонн боеприпасов и топлива. Отход означает, что брошены аэродромы, на которых противник немедленно уничтожает оставшиеся самолеты. Отход без боеприпасов и топлива означает неминуемую гибель». Такая же участь грозила бы Вермахту: «Если бы Красная Армия ударила на день раньше, то потери на той стороне были бы не меньшими».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
