Если в начале 20-х годов еще провозглашалось невмешательство в оперативную деятельность кооперации, более того, партийным организациям вменялось в обязанность «наблюдать за самым точным и неукоснительным соблюдением этого принципа» и ограждением кооперации «от административного вмешательства», то в середине и особенно в конце этих лет такой подход самым беспардонным образом отбрасывается. Вот типичное для последнего периода высказывание одного из «парткомиссаров» в кооперации А.И. Яковлева - в одно время зав. сельхозотделом ЦК. Успешное развитие нашего общества, считает он, может быть обеспечено лишь при условии, «если государством в целом будет обеспечено руководство и контроль деятельности с-х. кооперации». Либо кооперация будет свертываться и «ее место вновь займут госорганы», угрожает он, либо ее работа «должна быть так перестроена, чтобы государственные интересы были целиком и полностью обеспечены». Ссылки на добровольность, самостоятельность и самодеятельность кооперации, под прикрытием которых кооперативы якобы «дезорганизуют плановое руководство хозяйственной жизнью страны», он требует решительно отбросить. «Вполне допустимо и целесообразно, - заявляет он, - …вмешательство местных органов в это дело (работу кооперации. Л.Ф.)… и принятие мер к оздоровлению ее работы», а «крики» о нарушении кооперативных прав «здесь были бы ни к чему»; чтобы юридически такое вмешательство закрепить, он требует пересмотреть кооперативные уставы с тем, чтобы изъять из них эти «вред приносящие принципы» и зафиксировать обязанность кооперативов выполнять директивы партийных и государственных органов.
Ранее всего прямое государственное управление кооперацией сложилось в области кредита. Кооперативной система кредитования деревни так и не стала. Государство цепко держалось за так называемую государственно-кооперативную систему, где низовым кредитным кооперативам отводилась роль передаточного механизма в руках государственных кредитных учреждений. За все годы нэпа кооперации не удалось изменить соотношение государственных и кооперативных начал кредитования в свою пользу, а постановлением ЦИК и СНК СССР от 13 февраля 1929 г. «О системе сельскохозяйственного кредита» была полностью закреплена подчиненность кредитной кооперации государству. Госорганам - сельхозбанкам и областным обществам сельхозкредита - было предоставлено право непосредственно обслуживать соответствующие территории через свои отделения и филиалы и лишь по своему усмотрению привлекать к этой работе кооперативные организации, при сосредоточении руководства последними «в банковских звеньях системы с - х. кредита». Но и эти звенья не имели права допускать отступления от утвержденных правительством СССР и правительствами союзных республик «кредитных планов», от установленных ими процентных ставок, дифференцированных только по долгосрочным и краткосрочным ссудам и по социальным категориям заемщиков.
На другие виды кооперации, формально еще сохранявшие свою организационную структуру, также распространялся общий процесс изменения административным путем характера, функций и принципов деятельности. Практически был сведен на нет принцип паевого участия в кооперации и его стимулирования через оплату дивиденда. Регламентация сверху затронула и эти чисто кооперативные начала. Такая же судьба постигла всю систему распределения кооперативной прибыли, в том числе и кооперативные доплаты за реализуемую крестьянами продукцию. В потребительской кооперации, в частности, стала навязываться практика использования прибыли только на удовлетворение так называемых коллективных потребностей пайщиков, а выдача дивиденда на пай и премии на забор была сведена на нет уже к середине 20-х гг.
С переходом в 1928 г. на карточное снабжение городского населения роль этого вида кооперации стала вновь сводиться к распределительному аппарату. Сужались права кооперации во внешнеэкономической деятельности, хотя в начале перехода к нэпу, когда необходимо было использовать се для выхода на внешний рынок и возвращения принадлежавших российской кооперации ценностей, ей такое право было предоставлено.
Фундаментальное разрушение основ кооперативной деятельности, особенно в главной ее сфере - осуществлении снабженческо-сбытовых операций, произвела так называемая контрактация, широко развернувшаяся в 1927 - 1928 гг. Контрактация как форма экономической связи между производителем и потребителем продукции, когда последний на чисто добровольных, договорных началах обуславливает закупку у первого определенного количества продукции и оказание ему приоритетной помощи в ее изготовлении (предоставление авансов, необходимых средств производства и т.п.), вполне правомерна. В середине 20-х гг. она практиковалась между государством и крестьянскими хозяйствами и их кооперативными объединениями по продукции, которая не может употребляться без переработки вне крестьянского хозяйства. Это были главным образом сахарная свекла, хлопок, лен. Пока она применялась в этой сфере и соблюдались устраивающие стороны условия контракта, она приносила, видимо, определенную пользу, хотя этот период специально никем не изучался.
Одновременно была развернута и «теоретическая» обработка общественного мнения. Так, экономист М.А. Краев, впоследствии автор крупной апологетической работы о коллективизации, убеждал читателей, что в отличие от капиталистического строя, где контрактация - «коммерческая сделка», приносящая пользу только капиталистам, «советская контрактация» носит «принципиально иной характер». Практиковавшиеся в то время на основе контрактационных договоров выдачи крестьянским хозяйствам авансов, семян и удобрений, а также гарантированные закупки их продукции по договорным ценам он пренебрежительно оценивает как что-то несущественное. Теперь, говорит Краев, «закономерным и нормальным» процесс контрактации может быть признан «в меру обобществления простых товаропроизводителей», он должен вести «к установлению плана производства данного вида товарной продукции… для социалистического сектора». В итоге своих рассуждений автор делает вывод, что контрактация «…дает социалистическому сектору метод массового воздействия на переустройство деревни, метод создания предпосылок для поголовной коллективизации маломощного и среднего крестьянства».
Роль контрактации вплоть до последнего времени однозначно оценивалась как «великая находка» на пути социалистического преобразования сельского хозяйства, которую «великодушно» подарила нам практика и «гениально» заметили великие провидцы. Однако, когда контрактация с чисто технических культур и отдельных групп крестьянств распространилась на все основные сельскохозяйственные культуры и все крестьянские хозяйства и стала директивным путем навязываться деревне, она превратилась в страшную авантюру.
Еще в 1928 г. было отменено снабжение авансами, семенами и орудиями зажиточных хозяйств при сохранении в силе всех взятых ими обязательств по поставкам продукции государству. Теперь, после директив политбюро, вместо авансирования декларировалось «производственное кредитование и снабжение», но уже не в индивидуальном порядке, а производственным коллективам крестьян, т.е. при условии создания колхоза. Выдача аванса в порядке исключения разрешалась только бедняцким хозяйствам, остальным была обещана прибавка в размере от 18 до 30 к. за… центнер при условии сдачи в срок пли крупными партиями. В случае недопоставки по договору (при этом объем сдачи повышался односторонне и после его подписания) применялись самые строгие меры воздействия вплоть до конфискации всего урожая или имущества, уголовного наказания с предъявлением иногда и политических обвинений. Все это вызывало различные формы пассивного протеста: уклонение от подписания договоров, отказ от их исполнения и, что наиболее пагубно сказывалось на экономике страны, сокращение объема производства сельскохозяйственной продукции.
Единственным реальным последствием контрактации было катастрофическое разрушение крестьянского рынка - основы существования общества, того рынка, который с большим трудом, хотя и не до конца, был восстановлен с переходом к нэпу. Одновременно были подорваны и объективные экономические основы функционирования кооперации как важнейшего компонента рыночных отношений - она вновь превращалась из инструмента, пусть и слабого в то время, обеспечения рыночных потребностей крестьянских хозяйств и стимулятора их развития в орудие государства по изъятию у крестьян производимой ими продукции, в орудие развала их хозяйства.
Что касается роли контрактации в подготовке и проведении коллективизации, то она заключается вовсе не в том, что ей приписывают. Контрактационная система создала механизм изъятия излишков продукции в деревне (причем понятие «излишки» было еще более жестким и несправедливым, чем при продразверстке). По мере проведения сплошной коллективизации контрактация была распространена на все колхозы, на всю их товарную продукцию. Насильно и наспех сколоченные колхозы были включены в систему бестоварных отношений отбрасывались те элементы рыночных функций.
Следует обратить внимание, что еще в рассматриваемый период в обиход вошли цифры, заимствованные затем авторами работ более позднего времени, о преобразовании в контрактационный период зерновых, машинных, посевных товариществ, а также новых колхозов как подтверждающие естественный процесс перерастания кооперативного движения в сплошную коллективизацию под воздействием контрактации. Ни одного доказательства в пользу такого обобщения не приводилось ни в то время, ни в последующей литературе, кроме факта совпадения во времени этих явлений Всеобщий охват деревни контрактационными договорами и насаждение в ней перечисленных образований имеют лишь общие истоки - нажимные методы «внедрения» коллективизации, ничего общего с нормальным развитием кооперативного движения здесь нет.
При помощи которых некоторые колхозы после перехода к нэпу смогли хоть в какой-то мере наладить элементарное хозяйственное функционирование. Продажа колхозами и колхозниками сельхозпродукции на рынке была по существу запрещена, и только после голода 1932 - 1933 гг. от этой системы отказались, хотя сменявшие ее в течение последующих десятилетий ненамного отличались от нее. Приоритет же в создании механизма изъятия государством продукции у колхозов принадлежит контрактации.
Серьезный удар по кооперации как типу общественно-экономических отношений, размывавший основы ее функционирования, наносила привязка ее к государственному планированию. Кооперация исторически возникла как новый компонент рыночного хозяйства. Пользуясь рыночными категориями и конструктивно (а не деструктивно!) приспосабливаясь к ним, она стала выполнять заметную защитную функцию по отношению к тем слоям населения, которым трудно было в одиночку сохранить себя в жестких условиях рыночной конкуренции как мелких производителей, а также удовлетворить свои потребительские нужды. В силу этого она стала важным регулятором рыночных отношений, амортизатором их крайне жестких проявлений, своего рода «цивилизатором» этих отношений. Как отражение этой функции уже на ранних стадиях становления кооперации стали складываться в ней и плановые начала как внутренне присущий ей элемент функционирования. Однако развертывались они не как декретирование сверху вниз каких бы то ни было хозяйственных установок и сбор отчетов об их исполнении, а путем изучения реальной хозяйственной обстановки, в том числе и конъюнктуры рынка, определения с учетом этого оптимальных оперативных решений, делегирования по кооперативной иерархии снизу вверх тех операций и функций, которые эффективнее исполнять при более высокой степени региональной или отраслевой интеграции. Кооперативное планирование выступало не как антипод рынка, а как важнейший его регулирующий компонент.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
