Часть пахотных земель (примерно 1 0 % ) принадлежала непо-средственно императорской фамилии, а кроме того, маньчжурс-кой аристократии, офицерам и солдатам маньчжурских войск. Земли императорских поместий обрабатывались прикрепленными к ним крестьянами. Так же обрабатывались и земли служивших в «восьмизнаменных»- войсках маньчжуров, которые помимо этого ши-роко использовали труд многочисленных рабов, захваченных ими в период борьбы за завоевание Китая. «Восьмизнаменные» земли были расположены главным образом в районах Северного Китая и вокруг 72 городов, признанных стратегически важными цент-рами. В них размещались маньчжурские гарнизоны, солдатам и офицерам которых в первые годы правления маньчжурской ди-настии были переданы земли, конфискованные у местного ки-тайского населения.
Как и в минский период, в цинском Китае была распростра-нена еще одна форма казенного землевладения -- военные посе-ления, земли которых обрабатывались воинами пограничных гар-низонов. Однако эти отношения, привнесенные в Китай завоева-телями-кочевниками, не могли сколько-нибудь существенно изменить традиционный общественный строй. На протяжении XVIII -- начала XIX вв. рабство все в большей мере приобретало черты крепостных отношений, а особый статус «восьмизнамен-ного» землевладения был ликвидирован в середине XIX в.
Процесс социальной дифференциации, естественным обра-зом протекавший в клановых общинах, приводил к формирова-нию на одном полюсе общинных богатых верхов, на другом -- малоземельного и безземельного бедного крестьянства. Эти явле-ния, отчетливо наблюдаемые на всем протяжении истории им-ператорского Китая и подчиненные закономерности цикличес-кого движения, так и не привели к разложению общинно-клановой основы социальной жизни китайского общества. Этому препятствовало государство, заинтересованное в сохранении тра-диционной социальной структуры и являвшееся высшим собствен-ником земли. Этому процессу оказывали противодействие и сами общинные институты, тормозившие процессы имущественной дифференциации между верхами и низами общины при помощи системы взаимопомощи, благотворительности и т.д.
3. Политика государства относительно ремесленой деятельности.
В организации городского ремесла на протяжении XVII--XVIII вв. также не произошло глубоких перемен по сравнению с перио-дом правления минской династии. Торговое и ремесленное насе-ление объединялось в корпоративные организации (хан), при соз-дании которых важную роль играли клановые и земляческие свя-зи. Характерной чертой китайских городских корпораций (впрочем, как и в подавляющем большинстве других стран Востока) было господство цехо-гильдий, когда ремесленник, как правило, яв-лялся и продавцом собственной продукции, что свидетельствова-ло о незавершенности процесса отделения торговли от ремесла.
Торгово-ремесленные корпорации, обладавшие правами внут-реннего самоуправления, являлись, по существу, организация-ми, предназначенными для сбора налогов и отбывания повин-ностей в пользу казны. Частное ремесло (сы), как и частное зем-левладение (минь), было обложено многочисленными налогами и повинностями. Подобно крестьянину, частный ремесленник был беззащитен перед властями, имевшими право привлечь мастера из самой отдаленной провинции к работе на столичных казен-ных предприятиях. При этом только на дорогу могло уйти не-сколько месяцев. Власти придирчиво контролировали частные ремесленные предприятия, перераспределяли его доходы в пользу государства, производя «закупки» ремесленной продукции по ценам, значительно уступавшим рыночным.
Как и в предшествующие эпохи, маньчжурское правительство продолжало руководствоваться традиционной теорией, согласно которой земледелие являлось основным, а торговля и промыш-ленность -- вспомогательным занятием подданных. Процветаю-щий предприниматель и купец рассматривались властью не как опора трона, а, скорее, как нежелательные и даже потенциально опасные для устоев государства социальные фигуры. Поэтому китайские города не обладали особым правовым статусом, спо-собным обратить их не только в центр экономической жизни, но и в автономный от властей центр политической активности. В этом смысле сколько-нибудь существенная разница между городом и деревней отсутствовала. Управление в городе возлагалось на чи-новников, присланных из столицы и являвшихся в равной мере всесильными как в городе, так и в деревне.
Пренебрежительное отношение к частной ремесленно-торго-вой деятельности проистекало также из того, что императорский двор использовал развитый казенный ремесленный сектор, а это позволяло не зависеть от частного ремесленного производства. Казенные предприятия действовали в различных отраслях произ-водства и вполне обеспечивали маньчжурский двор, высшие слои чиновничества и армию. В условиях господствовавших социальных отношений имущество и жизнь предпринимательских групп на-селения ни в коей мере не были защищены законом. Последнее обстоятельство являлось весьма серьезным препятствием на пути становления капиталистических отношений.
4. Административно-политическое развитие.
Правление цинской династии не внесло ничего существенно нового в характер политического строя китайской державы, про-должавшей оставаться «восточной» деспотией. Самодержавный правитель пользовался неограниченной властью, а управление страной основывалось на классических формулах, появившихся еще в древности и переживших века. Они звучали так: «В Подне-бесной нет земли, кроме той, что принадлежит государю» и «Все живущие на этой земле являются подданными государя». Эти опре-деления, ставшие отправным пунктом законодательства цинско-го Китая, отражали огромную роль государства и его правителя, который являлся одновременно верховным собственником всех земель и неограниченным властелином своих подданных.
Цинский правитель в соответствии с китайской традицией именовался Сыном Неба, что прямо указывало на его Боже-ственное происхождение, и считался лицом священным, по-средником между Небом и людьми. Концепция Божественной сущности не только императорской власти, но и самого вер-ховного правителя усиливалась в силу того, что он играл роль верховного жреца, совмещая таким образом политические и сакральные функции. Это находило выражение в следующем: дважды в год верховный правитель возглавлял самые важные, с точки зрения китайцев, религиозные церемонии, отправлявши-еся в столичных Храме Земли и Храме Неба. В них император проводил ритуальную борозду по специально подготовленному для него полю, что символизировало благополучное начало сель-скохозяйственных работ, возносил моления и приносил жерт-вы Небу, призывая его быть милостивым к его подданным. В соответствии с законом под страхом смерти было запрещено произносить вслух собственное имя императора, который име-новался по девизу его правления. Например, первый маньчжур-ский император правил под девизом «Шуньжи», что в переводе означает «благоприятное правление». Подданным, не прибли-женным ко двору, было запрещено видеть лицо правителя, по-этому во время следования его кортежа окна и двери домов сле-довало наглухо закрывать.
Сын Неба, совмещавший в своей деятельности верховное за-конодательное и административное начала, опирался на два со-вещательных органа: императорский секретариат и военный совет. Стремясь привлечь на свою сторону представителей китайс-кой ученой элиты, маньчжуры пытались соблюсти видимость рав-ноправия. По этой причине в состав императорского секретариа-та входило равное число сановников-китайцев и маньчжуров. Однако при вынесении окончательных решений императоры все же в большей степени полагались на советы из числа наиболее приближенных членов императорского дома и высшей маньчжур-ской знати. После учреждения в первой трети XVIII в. военного совета, при назначении которого принцип пропорциональности не соблюдался, именно к нему перешли функции основного со-вещательного органа при императоре. Опираясь на традицион-ную для Китая систему управления, маньчжуры, насчитывавшие накануне завоевания империи всего лишь 700 тыс. человек, ут-вердили свое господство над китайским народом. В сущности, это была система национального гнета, которой народ Китая упор-но сопротивлялся.
Система центральных органов управления в своих основных чертах также оставалась прежней. Осуществляя свою власть, мань-чжурские правители опирались на систему органов управления, состоявшую из шести ведомств: церемоний, чинов, налогов, су-дебных, военных дел и общественных работ. Сведения со всей страны поступали в одно из соответствующих министерств, об-рабатывались там в виде меморандумов, проектов указов и ло-жились на стол императора, который и принимал окончатель-ные решения. Несмотря на огромные масштабы империи и слож-ность системы государственного управления, император был хорошо информирован о происходящем в державе, которая была вполне «управляемой». Благодаря системе почтовых станций, по-всеместно созданной военным ведомством, самые важные извес-тия оперативно поступали из провинций в столицу. К примеру, наиболее важные депеши могли быть доставлены в столицу из далекой провинции Гуандун в течение всего лишь двух недель.
Подписанные императором указы оглашались со стены, ог-раждавшей с юга императорский дворец, именовавшийся Зак-рытым городом. После этого специально назначенный для ис-полнения данной процедуры чиновник вкладывал свиток с тек-стом указа в клюв изваяния феникса. Далее изваяние птицы на веревках спускалось вниз со стены, свиток почтительно извлека-ли из клюва и уносили в глубь дворцового комплекса. Считалось, что с этого момента указ вступал в законную силу и его следова-ло принять к неукоснительному исполнению.
В административном отношении китайская держава делилась на 18 провинций, во главе которых были поставлены губернато-ры. В некоторых случаях несколько провинций объединялись в наместничества, возглавляемые наместником. Каждая провинция в свою очередь делилась на десять областей, которых таким обра-зом насчитывалось 180, а область состояла из уездов, во второй половине XVIII в. их было примерно полторы тысячи. В ведение провинциальных и уездных органов управления были поставле-ны те же сферы государственного управления, что и в столице. Провинциальная управа состояла из следующих отделов: финан-сового, образования, государственных монополий.
Управление на местах осуществлялось уездными администра-циями. Их деятельность затрагивала вопросы налогообложения, отправления судебных функций, образования, организации го-сударственных экзаменов на получение ученого звания. В зависи-мости от величины уезда его административный персонал мог насчитывать от 200 до 2 тыс. человек. Наряду с деревенским само-управлением, основанным на действии клановых институтов, которые непосредственно не подчинялись уездной администра-ции, в сельской местности (так же, как и в городе) действовала система баоцзя -- круговой поруки. Население было объединено в группы, состоявшие из десяти дворов, члены которых несли ответственность друг за друга при выплате налогов, отбывании повинностей, в случае нарушения законов. Во главе десятидво-рок, в свою очередь объединенных в стодворки, стояли старосты. Они несли личную ответственность перед уездным чиновниче-ством за происходящее на вверенной их попечению территории.
Укрепляя систему баоцзя, бывшую традиционной формой кол-лективной ответственности подданных перед государством, цин-ские правители Китая стремились противопоставить ее естественно возникшей и исконно существовавшей форме коллективности -- клановой общине. Община не признавалась в качестве админист-ративной единицы, по этой причине чиновники доводили рас-поряжения до местного населения, используя структуры, свя-занные со стодворками и десятидворками. Однако их исполните-лями являлись именно общинники, объединенные не столько системой баоцзя, сколько институтами кланового самоуправления.
Весьма многочисленным населением империи, которое к концу XVIII в. по подсчетам современных исследователей составило около 300 млн человек, управляли всего 27 тыс. чиновников (20 тыс. -- гражданские, 7 тыс. -- военные). К сдаче экзаменов на получение ученой степени, что являлось необходимым условием для полу-чения гражданского или военного чиновничьего ранга, допуска-лось все полноправное население, т.е. выходцы из семей, главы которых уже были обладателями ученого звания, а таюке те, кто принадлежал к земледельцам (нун), ремесленникам (гун) и тор-говцам (шан).
Система экзаменов, которая установилась с эпохи Тан, имела трехступенчатый характер. Экзамены подразделялись на уездные, провинциальные и столичные. Соискатели ученых степеней долж-ны были продемонстрировать высокий уровень иероглифической грамотности и глубокое знание классических произведений, вхо-дивших в состав так называемого «Девятикнижия», включавшего исторические и философские трактаты древности. Реальные на-дежды на получение чиновничьего ранга и соответствовавшей ему должности имели главным образом лишь те, кто успешно сдал экзамены в провинции или столице, что было связано со сравнительно немногочисленной номенклатурой чиновничьих постов.
После окончания службы чиновник, как правило, стремился вернуться в родные места, где занимал видное положение в «нео-фициальной» администрации -- органах деревенского (кланово-го) самоуправления. В старом Китае была популярна поговорка, ярко отражавшая подобные устремления образованных людей: «Что может быть лучше, чем вернуться в родную деревню в орео-ле славы и в богатом халате». Под руководством шэныии общин-ники занимались ирригационным строительством, а также дру-гими общественными работами. Чиновники, вышедшие в отстав-ку, нередко становились преподавателями деревенских школ, составителями общинных хроник. Часто они выступали защит-никами интересов односельчан перед лицом местной официаль-ной администрации.
В цинском Китае чиновники, находившиеся на государствен-ной службе, получали жалованье в денежной и натуральной фор-ме, но отнюдь не земельные владения. И хотя размеры жалованья были сравнительно незначительными, однако после нескольких лет службы чиновник нередко становился вполне состоятельным че-ловеком. Путь к богатству лежал через получение различных под-ношений, которые далеко не всегда рассматривались как прямые взятки, и присвоение части налоговых сборов с населения. Часто после выхода в отставку шэныии приобретали земельные владе-ния и делали богатые подарки родному клану, включая и пере-дачу в дар земельных владений. Именно таким образом общины и кланы увеличивали фонд общественных земель -- клановых, хра-мовых, училищных, благотворительных и т. д. В клановых хрони-ках некоторых районов Южного Китая прямо указывалось, сколь-ко земли должен преподнести в дар сородичам удачливый и наде-ленный талантом соискатель ученых званий и чиновничьих рангов.
5. Социальная стратификация китайского общества.
Социальная структура цинского общества претерпела, соб-ственно говоря, незначительные изменения по сравнению с мин-ским периодом. Тем не менее, некоторые отличия существовали. В цинском Китае появилась новая привилегированная часть насе-ления, состоявшая из завоевателей-маньчжуров. Они составляли замкнутую страту. Браки между маньчжурами и китайцами были запрещены, точно так же, как и продажа коренному населению принадлежавших маньчжурам земель. В отношении маньчжуров действовали особые установления, отмечавшие их привилегиро-ванный статус.
На протяжении конца минской и цинской эпох несколько изменилось положение торгово-ремесленных слоев населения. Хотя правительство и продолжало относиться к неземледельческой деятельности настороженно, тем не менее им была предоставле-на возможность войти в состав элиты (господствующего класса) китайского общества позднеимператорской эпохи, состоявшей из книжников-чиновников, землевладельцев-арендодателей и богатых торговцев.
В цинском Китае половина чиновников, получивших высокие ученые звания, являлись выходцами из семей, в которых в тече-ние нескольких поколений не было шэньши. Другая группа гос-подствующего класса -- землевладельцы-арендодатели -- вообще законодательно не выделялась особо, а рассматривалась как часть слоя землевладельцев. Торговцы также не являлись замкнутым слоем, и вложение капитала в землю вполне могло превратить их в землевладельцев, что и воспринималось в качестве важного мотива предпринимательской деятельности.
Основные юридические нормы, определявшие принципы го-сударственного управления, были заключены в сводах законов цинского Китая. В их основу были положены минские законы, восходившие к законодательству танского Китая. Дополненные и усовершенствованные своды законов цинской империи были за-фиксированы более чем в тысяче глав, которые в свою очередь содержали тысячи статей. Однако попытки найти в этом огром-ном законодательном своде намек на определение прав поддан-ных китайской империи были бы безрезультатными. Традицион-ные китайские законы -- это всего лишь перечень наказаний за нарушение прав одной инстанции -- китайского деспотического государства.
Итак, с точки зрения фундаментальных социальных институтов китайское общество императорской эпохи представляется стабиль-ным. Это была социальная структура, в основе которой лежали кла-новые общины, объединенные имперской государственностью. В качестве социального слоя, обеспечивавшего противоречивое со-единение этих двух начал, выступали книжники-чиновники, каж-дый из которых на протяжении собственной жизни мог представ-лять общину (до поступления на государственную службу и после отставки) или государство (в период нахождения на службе). Имен-но эти черты общественного строя традиционного Китая цикли-чески воспроизводились в его истории.
Сказанное, однако, не означает, что императорский Китай -- это общество, не знавшее развития. В его истории сменялись ди-настии и философские учения, совершенствовались искусства, углублялись знания об окружающем мире, появлялись новые ре-лигиозные системы, постепенно совершенствовалась технология сельскохозяйственного и ремесленного производства. Наконец, китайскую историю характеризовало чисто пространственное раз-витие, приведшее к образованию в XVIII в. огромной по терри-тории и численности населения империи.
Однако истинной доминантой, определявшей то, что можно назвать развитием императорского Китая, были явления, свя-занные с положением и ролью китайской бюрократии. Иначе го-воря, развитие императорского Китая -- это история развития слоя шэньши и всех сопутствовавших этому слою социальных институтов: системы государственных экзаменов, конфуцианс-кого образования и т.д. С этой точки зрения цинский Китай яв-лялся в какой-то мере воплощением представлений Конфуция об обществе, где не родовитость и богатство, а знания и образо-ванность лежат в основе достижения высокого общественного положения. Этот исторический опыт был радикально отличен от процессов, составлявших суть европейской истории в период сред-невековья, где развитие определялось утверждением института частной собственности и рынка, ставших основой перехода За-падной Европы к буржуазному обществу.
Литература.
1. Грэй Джон Генри. История Древнего Китая / А.Б. Вальдман (пер.с англ.). -- М. : Центрполиграф, 2006. -- 606с.
2. Васильев Л. С., Лапина З. Г., Меликсетов А. В., Писарев А. А. История Китая: Учебник для студ. вузов, обуч. по ист. спец. / А.В. Меликсетов (ред.) -- 3-е изд., испр. и доп. -- М.: Издательство Московского университета, 2004. -- 751с.
3. Бадак Александ Николаевич, Войнич Игорь Евгеньевич, Волчек Наталья Михайловна, Воротникова О. А., Глобус А. Всемирная история: В 24 т. / И.А. Алябьева (ред.) -- Минск: Литература
Страницы: 1, 2
