Вследствие этого увеличится наплыв рабочих и безработных в городах, в связи с чем повысятся цены и ухудшится заработная плата рабочих. Увеличатся голодовки, смертность, разврат, разбои.
Итак, крестьяне-трудовики высказывались за национализацию всей земли. Но и правые, и октябристские крестьяне в Думе, если вчитаться в их речи по указу и их аграрные проекты, также практически высказались за отобрание помещичьих земель и национализацию. В отличие от трудовиков, они зачастую не отдавали себе в этом отчета, а то и просто страшились до конца додумать собственные мысли. Внешне, однако, позиции различались, и на первый взгляд довольно существенно. Трудовики требовали перехода всей земли во всенародную собственность, защищали общину и голосовали против указа. Правые крестьяне в большинстве своем выступили против общины и за принятие указа. Внимательный анализ показывает, что эти расхождения не были принципиальными, а являлись лишь оттенками внутри единого направления. То, что правые крестьяне выступали против общины, свидетельствовало, что им не было никакого дела до народнического «социализма», они хотели стать полными хозяевами своей земли на буржуазной, а не на общинно-надельной основе. Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. Тем не менее трудовик-крестьянин и трудовик-интеллигент защищали общину по-разному. Защита общины трудовиком-крестьянином носила не столько теоретический, сколько практический характер. В ней он видел одно из средств борьбы против указа 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ Самсонова Т.Н., Татарников С.Н. Столыпинская концепция к правовому государству // Социально-политический журнал. 1992. № 6.. Следует еще иметь в виду, что крестьяне-трудовики были преимущественно из губерний, где община была еще крепка. Тогда как правые крестьяне в основном представляли западные и южные губернии, где община либо исчезла совсем, либо уже была сильно подорвана ходом экономического развития.
Еще одно отличие позиции трудовика-крестьянина от позиции трудовика-интеллигента -- это отношение к указу 9 ноября. Оно выглядит более глубоким, даже непримиримым. Известная часть правых крестьян, безусловно, голосовала за него сознательно, как за закон, выражающий их реальные интересы. Но большинство их голосовало за указ под страхом роспуска Думы в случае его отклонения, чем их все время пугали Марковы и пуришкевичи. Другим мотивом была наивная и ошибочная мысль, что принятие указа не снимает вопрос о том или ином наделении безземельных и малоземельных крестьян землей. Ту же идею выражала и фраза Шевцова о том, что указ 9 ноября «нужен и вовсе не нужен, он так, на воздухе, идет сам по себе». Заявления правых крестьян вроде «не указа ждет деревня, а земли», «указом вы деревню не успокоите» и т. д. доказывали, что крестьянство в массе своей продолжало оставаться в аграрном вопросе на революционных позициях. Сторонники указа отдавали себе в этом ясный отчет.
3. ОТНОШЕНИЕ К АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ ЦАРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ЗАПАДНОМ КРАЕ
3.1 Отношение крестьян к аграрной реформе
После принятия указа 9 ноября Думой он с внесенными поправками поступил на обсуждение Государственного совета и также был принят, после чего по дате его утверждения царем стал именоваться законом 14 июня 1910 г. По своему экономическому содержанию это был, безусловно, либеральный буржуазный закон, способствующий развитию капитализма в деревне и, следовательно, прогрессивный. Но он обеспечивал прогресс по худшему, прусскому образцу, тогда как революционный путь открывал «зеленую улицу» «американскому», фермерскому пути, максимально эффективному и быстрому, в рамках буржуазного общества.
Существенным дополнением к закону 14 июня 1910 г., усиливавшим его насильственный характер, был принятый обеими палатами закон о землеустройстве, называвшийся законом 29 мая 1911 г. Законы 14 июня 1910 г. и 29 мая 1911 г. не только не сняли социальной напряженности в деревне, но усилили ее до предела. Еще накануне обсуждения указа 9 ноября в Думе черносотенный бард Меньшиков выступил с серией статей, в которых был вынужден констатировать, что настроение деревни продолжает оставаться таким же, как и в 1905 -- 1906 гг. В статье «Крестьяне и Дума» он привел письмо крестьянина, который был не каким-нибудь трудовиком, а лучшим, с точки зрения автора, представителем своего сословия: он и антисемит, и хороший верноподданный и т. д. И вот этот крестьянин написал ему следующее. Был на войне, это страшная вещь, но страшнее всего, в том числе и войны, когда жена и дети сидят без куска хлеба. Нет земли -- в этом все дело. Как мне избавиться от голода? Государство отпустило 15 млн голодающим. Это значит, что мне достанется 20 фунтов ржаной муки. Дайте хоть 15 млрд -- все равно они не насытят. Года на два хватит, а потом -- опять голод. Мы говорим барину: «Дайте земли». А ответ барина таков: «Надо уничтожить треть народа, тогда хватит земли на всех» Ковальченко И.Д. Столыпинская аграрная реформа (Мифы и реальность) // История СССР, № 2. М., 1991.. Вы негодуете по поводу того, что крестьяне, мол, грабят помещиков, но как же быть иначе -- «голод доводит до этого». Процитировав это письмо, даже Меньшиков вынужден был признать:
«Не везде, но в иных местах земля действительно нужна крестьянам до зарезу».
В другой статье, написанной в форме разговора с молодым помещиком от западных губерний, которому в первых строках дается наилучшая аттестация (во время революции вел себя «похвально»: стрелял, одного убил, спаc струсившего исправника, но, увы, не спас усадьбы и конского завода, «ограбленное выколачивал» нагайкой), тот поведал автору о послереволюционных настроениях деревни. Теперь тихо, а чувствуешь, что что-то треснуло в отношениях, и трещина идет все глубже и шире, а вернуться к прошлому нечего и думать. Успокоения нет. Опасность в том, что брожение ушло вглубь и неизбежен новый взрыв. Заведешь речь с крестьянином поконсервативнее и слышишь:
«Что же, теперь умней будем. Зря соваться не станем. Ждем войны. Война беспременно будет, тогда конец вам... Потому что воевать мы не пойдем, воюйте сами. Сложим ружья в козлы, и шабаш. Которые дымократы, мужички, значит, начнем бить белократов -- вас, господ. Всю землю начисто отберем и платить ничего не будем». Вывод помещика гласил: «Что делалось в революцию, то делается и теперь, только с “умом”» Аврех А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991. С. 124..
Это был правильный вывод. После революции 1905 -- 1907 гг. в деревне больше не было крупных массовых крестьянских выступлений. Преобладающий характер имели, так сказать, первичные формы классового протеста, о которых говорил помещик, -- порубки, поджоги, потравы, столкновения с чиновниками-землеустроителями, местными помещиками и кулаками. Тем не менее наблюдатели, знавшие деревню, в один голос оценивали ситуацию в ней как крайне социально напряженную и взрывоопасную. Дело тут заключалось в революции в умах десятков миллионов крестьян, в отказе их от прежней патриархальной психологии, толчком к которому в огромной мере послужила столыпинская аграрная реформа, уходила в прошлое приниженность крестьянина перед попом, чиновником, барином. Особенно такое умонастроение было характерно для деревенской молодежи, не желавшей уже больше считаться не только с местной властью, но и с властью «мира» и традиционной властью главы семьи. То, на чем держалась власть в деревне веками, ее главные устои, теперь рушилось на глазах Пешехонов А.В. Земельные нужды деревни и основные задачи аграрной реформы // Русское богатство. 1906. №2. .
В.И. Ленин в статье «Что делается в народничестве и что делается в деревне?» привел отрывок из рассказа одного сельского священника, опубликованного в народническом «Русском богатстве» в конце 1912 г., повествовавшего о настроениях деревни.
«Такая злоба выросла в деревне, такая злоба, -- писал он, -- что, кажется, теперь весь воздух насыщен ею... Нож, дубина, красный петух. Очевидность бессилия, жгучие, неотомщенные обиды, междоусобная брань, ненависть без разбора, зависть ко всему благополучному, уютному, имущему». И прежде были зависть и злоба, но люди «верили... и находили силу терпеть в уповании на загробную награду. Нынче этой веры уже нет. Нынче там вера такая: мы -- поработители, они -- порабощенные» Аврех А.Я. П.А. Столыпин и судьбы реформ в России. М.: Политиздат, 1991. С. 134..
Творцы и сторонники нового аграрного курса могли бы возразить (и такие возражения делались), что дело было не в его ошибочности, он был правильным, а дело в том, что не хватало времени для его реализации. Нужно было не восемь-девять лет, какие отпустила реформе история, а, скажем, 20, которые просил Столыпин, и она бы увенчалась полным успехом. Война и революция этому помешали. Доля истины здесь есть -- с десятилетиями процесс сделался бы действительно необратимым. Крах столыпинской реформы был обусловлен главным объективным фактором -- тем, что она проводилась в условиях сохранения помещичьего землевладения и для сохранения этого землевладения Липинский Л.П. Развитие капитализма.в сельском хозяйстве Белоруссии. Мн. 1971. С.23. Помещичье землевладение и подлинный быстрый экономический прогресс деревни были несовместимы. Осуществление второго требовало в качестве непременного предварительного условия уничтожения первого.
В.И. Ленин на основании простого расчета доказывал, что за счет ликвидации помещичьей земли 10 млн крестьянских дворов могли увеличить свое землевладение ровно вдвое -- с 7 до 15 десятин на двор. На самом деле этого не произошло Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 17. С. 41.
После Октябрьской революции раздел помещичьей земли по разным причинам: социальным, демографическим, политическим и иным -- не дал такой прибавки. А затем в ходе резкого увеличения числа крестьянских дворов вновь возникла проблема нехватки земли. Так что утверждение Шидловского и всего правооктябристского большинства, что раздел помещичьих земель крестьянам ничего не дает, ибо прибавка будет в несколько лет съедена ростом населения, как будто бы оправдалось. Тем не менее это не так. Экономическое развитие деревни в годы нэпа показало, что уничтожение помещичьего землевладения оказалось огромной силы оздоровляющим фактором. Основной порок помещичьего землевладения заключался даже не в крестьянском малоземелье и безземелье, а в том, что оно непомерным грузом давило на психологию мужика, сковывало его предприимчивость, приучало к сознанию своей второсортности, примиряло с бесправностью положения -- одним словом, культивировало в нем психологию кнехта, а не фермера Ковальченко И.Д. Столыпинская аграрная реформа (Мифы и реальность) // История СССР, № 2. М., 1991. Сохранение помещичьего сословия с его привилегиями означало сохранение бесправного крестьянского сословия с его обычным правом, волостным судом, властью «мира» и т. д.
В этом -- корень крестьянской ненависти к помещику. Это была самая сильная крестьянская традиция, уходившая корнями вглубь веков. Из поколения в поколение в крестьянском сознании господствовала одна ведущая идея: земля принадлежит народу, т. е. крестьянству, а не помещику Панютич В.П., Социально-экономическое развитие белорусской деревни в 1861 - 1900 гг. М. 1990. С.67. Она была дана последнему вместе с крестьянами за военную службу, т. е. временно. Теперь этой службы с земли нет и земля должна вернуться к тем, кто ее обрабатывает своим трудом. Это, повторяем, была генеральная идея крестьянства, основанная на его исторической памяти, и пока она жила, столыпинский аграрный курс имел мало шансов на успех, что и доказала жизнь.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
