Первоначальное устройство Каталанского герцогства
После победы при Кефиссе каталанцы смотрели на герцогство как на terra di conquista по тому же праву, на каком основывались их французские предшественники. Гибель Вальтера и его войска сделала всю страну беззащитной; выяснилось, что владычество бургундцев, несмотря на столетнюю продолжительность, совершенно не имело корней в греческой нации и оставалось господством лишь терпимых иноземцев.
Наступление победителей не сдерживалось никаким сопротивлением. Из Фив и других городов обыватели бежали массами в соседний Негропонт Беотийские замки сдались; лишь в отдаленном Пелопоннесе Готье де Фушероль удерживал для дома де Бриеннь Аргос и Навплию. Моля о пощаде, стекалось испуганное население навстречу испанцам, получая в лучшем случае обещание пощадить их жизнь и имущество. Крепость Ливадия сдалась на капитуляцию, после того как каталанцы обещали греческим обывателям дать все права франков и закрепили эту привилегию письменным актом
Фивы, кажется, не пытались сопротивляться, но, несмотря на это, были разграблены вместе с сокровищами Кадмеи. Замок Сент-Омеров в первом взрыве ярости каталанцев подвергся такому опустошению и, вероятно, также такому основательному разрушению посредством огня, что уж никогда впоследствии не мог быть восстановлен в своем былом великолепии.
Где был тогда сам господин дворца, маршал Николай де Сент-Омер, неизвестно. Кажется, он не участвовал в битве с каталанцами, но оставался в Ахайе. Там, в Эладе, на берегах Пенея, между Калоскопи и Андравидой он построил себе новый замок, который тоже назвал Сент-Омер. До сих пор существуют его развалины под названием Сантамери Николай III умер 30 января 1314 года, не оставив потомства от своей супруги Гильермы, дочери Ричарда, графа кефалонийского. С ним угас в Греции знаменитый род Сент-Омеров.
Вдова убитого герцога искала с обоими детьми первого убежища не в Фивах, а в афинском Акрополе. Если верить отрывочному сообщению позднейшего летописца, она защищалась здесь некоторое время от неприятеля, но затем, отчаявшись в возможности сопротивляться долее, бежала в Ахайю, а потом во Францию Каталанцев обвиняли в том, что они опустошили Афины и, между прочим, уничтожили масличные рощи у Колона; даже разрушение части города на южном склоне Акрополя и христианской церкви, воздвигнутой там на месте храма Эскулапа, тоже приписывали их вандализму. Но никто не может сказать, был ли в начале XIV столетия вообще застроен этот склон Акрополя. То, что каталанцы в завоеванной стране всегда творили ужасы, доказывают обыкновенно тем фактом, что еще теперь в Афинах, Эвбее, Триполице и даже в Акарнании название катилано употребляется как бранное слово. Эти впечатления, однако, оставлены не только большим отрядом каталанцев в продолжение его многолетних скитаний, но должны быть приписаны также многократным набегам каталанских пиратов на прибрежные страны.
Вскоре все герцогство Афинское было в руках «счастливого войска франков в Романии». После многолетних скитаний, сопровождаемых беспримерной борьбой и страшными лишениями, банда наемников сменила неприветливый бивак на обладание роскошной страной, в которой можно было расположиться на покой. Внезапное счастье было так неожиданно для этих воинов, что они растерялись. Они могли завоевать благоустроенное государство, но не умели воскресить его и управлять им, попросту поставив на место его разрушенного правового строя грубые обычаи своего солдатского лагеря. Их полководцы и выдающиеся рыцари из дворян погибли в сражениях или в лагерных мятежах; теперь-то отомстили за себя убийство Энтенцы и свержение Рокафорте; потому что, живи кто-нибудь из этих храбрых мужей, он просто объявил бы себя герцогом Афинским и добился бы признания. Так как сделать кого-либо из ничтожных офицеров своим главой было немыслимо, то каталанцы решили искать последнего не в своей среде. Ничто не рисует их беспомощности лучше, чем тот факт, что они предложили высшее начальство и власть над герцогством самому выдающемуся из своих пленников в Кефисском сражении. Но Бонифаций Веронский не был настолько честолюбив, чтобы стать во главе банды наемников, которые только что убили его ленно го господина и его лучших друзей. Вместе с этим предложением он отклонил опасную задачу: сделаться при помощи каталанцев наследником Вальтера де Бриеннь и, если возможно, присоединить к герцогству Афинскому также Эвбею, что не могло быть сделано без ожесточенной борьбы с Венецией и другими государствами. Рожер Делор, к которому затем обратились каталанцы, без благородных колебаний своего товарища по несчастью принял на себя предводительство наемниками и временное управление герцогством.
Испанцы стали устраиваться в завоеванной земле. Они рассыпались по ней, как пестрый военный отряд, в котором преобладающей национальностью оставались, конечно, каталанцы. Это было настоящее военное нашествие, но еще многочисленнее и сильнее, чем нашествие бургундцев под предводительством Оттона ла Роша. Если даже принять в соображение незначительные потери наемников при Кефисе, то их все-таки было не меньше 6000 воинов. Эта толпа с женами, чадами и домочадцами заняла герцогство Афинское. Здесь уже было два слоя населения -- туземцы-греки и властвовавшие над ними до сих пор французы. Последних каталанцы выкинули из их должностей, поместий и ленов. С этих пор в герцогстве не видно никакого французского дворянства, ни одного значительного бургундского рода. Старые господа вымерли, или покинули Грецию, или исчезли здесь в неизвестности.
Победители поделили между собой замки и поместья, а также жен и дочерей рыцарей, убитых при Кефиссе. Похищение сабинянок повторилось в Аттике и Беотии; вернее, каталанцы повторили прием норманнов после покорения Англии, когда вдовы саксонских дворян, павших при Гастингсе, были обязаны передать победителям самих себя и свои имущества Каждому наемнику, смотря по его положению, доставалась жена; некоторые получили жен такого высокого происхождения, «что едва ли достойны были подать им воду для умывания». Так приятно складывалась жизнь отряда, говорит Мунтанер, и, при известном благоразумии, каталанцы могли навеки удержаться в этом положении. Но они были слишком малочисленны, чтобы наполнить всю покоренную страну; поэтому они пригласили даже своих союзников, турок, поселиться в герцогстве. Турки не согласились. Они разбогатели и, расставшись друзьями с испанцами, пожелали возвратиться к своим соплеменникам в Малой Азии; вскоре затем они погибли от рук византийцев и генуэзцев.
В качестве предводителя наемников Рожер Делор не медлил извлечь для себя возможно большую выгоду из гибели франкского государства. Каталанцы, как сообщает без всяких комментариев Мунтанер, дали ему вдову последнего Стромонкура, павшего при Кефиссе, и вместе с ней большой лен Салону в Фокиде. Если честолюбивый руссильонский рыцарь стремился к более значительной цели, то он не достиг ее. Ибо, несмотря на гигантские успехи, каталанцы были в положении не менее тяжелом, чем во времена Энтенцы и Рокафорте. Все государства на востоке и западе, князь Ахайский, который был ленным господином герцогства Афинского, Ангелы в Фессалии и Эпире, греческий император, короли французский и неаполитанский, Венеция, владевшая соседней Эвбеей, -- все могли видеть в завоевателях Фив и Афин лишь шайку разбойников, стоящую вне международного права. При Анжуйском дворе искала убежища вдова убитого Вальтера и требовала от короля неаполитанского и от папы, чтобы они помогли ей получить обратно герцогство Афинское, наследственный удел ее сына Вальтера. Ее наместник Фушероль защищал для него Аргос и Навплию.
2. Наемники поняли, что без помощи какого-нибудь могущественного монарха им не удержать добычи в своих руках. Нужда принудила их снова войти в сношения с Арагонским домом и стать под покровительство Фредерика Сицилийского, от службы которого они и ушли первоначально на восток. Они уж состояли раз под его властью, но отказались от нее вследствие непокорства Рокафорте и восстания в лагере. Конечно, эти люди, привыкшие за много лет к полной независимости, неохотно склонялись под ярмом королевской власти. Послы каталанцев отправились из Афин в Мессину предложить Фредерику II покоренную греческую землю; одному из его сыновей они вручили власть над собой и герцогский сан и передали ему все крепости Аттики и Беотии. Король, победоносно защищавший корону Сицилии от Анжуйского дома и папы, вдруг увидал себя в положении, дающем ему возможность осуществить старые планы своих нормандских предшественников в Греции. Смутные картины возможных выгод, которые рисовались ему семь лет тому назад, когда он отпустил Рожера де Флор в Византию, стали превращаться в действительность.
Банда наемников завоевала для него большое греческое государство, в котором он -- точно в заморской колонии -- будет верховным властелином. Это приобретение может при данных обстоятельствах увеличить если не силу, то престиж Сицилии; очевидно, потребуется много усилий, чтобы защитить его от столь многочисленных врагов. Оно, однако, может служить опорой в зарождающемся противодействии Сицилии на востоке Анжуйскому дому, а также привести за собой более оживленные торговые сношения с Левантом. Король с радостью принял предложение каталанцев, которого ждал, так как, конечно, сам внушил его через своих агентов.
Наемники вели с ним переговоры совершенно как политическое правительство, фактически владевшее герцогством по праву завоевания. Они договорились не только о том, чтобы за ними закреплено было их владение, но и о том, чтобы отряд их был признан впредь автономной, управляющейся по своим собственным статутам военной республикой. Их прокураторы заключили с королем формальный договор, коим определялись взаимные отношения обеих сторон и основные черты государственного устройства сицилийско-каталанского герцогства Афины.
Итак, Фредерик II сделался главой каталанцев и был признан государем герцогства. Он присоединил его к своей короне, как секундогенитуру (удел второго сына) Арагонской династии в Сицилии, передав права суверенитета с титулом герцога одному из членов своего рода.
Он заместил все должности как в гражданском управлении, так и в войске. Доходы его слагались из фискальных рент, платежей городов и местечек (rendita regia в Сицилии), ленных повинностей (relevia) и государственных имуществ, до завоевания принадлежавших французскому герцогу. Король не позволил, чтобы каталанские офицеры объявляли себя феодальными владетелями в Афинах, Фивах или иных значительных крепостях.
Вообще же распределение старых ленных поместий между конквистадорами было подтверждено королем. Каталанские ленники, ставшие потомственными владетелями, вступили поэтому в такие же феодальные отношения к своему новому главе, в каких ранее состояли бургундские дворяне к ла Рошам. Упорядочение этих земельных отношений, в данный момент нарушенных испанским нашествием, могло быть достигнуто только новой регистрацией ленов, которая поэтому рано или поздно должна была быть выполнена в герцогстве Афинском
Каталанцы остались законными владетелями страны, и их военный строй стал основой нового государства. Они по-прежнему называли себя «счастливым войском франков в Романии» или герцогстве Афинском; также называл их король Сицилии Они осуществляли свои права как политическая единица, принимали участие вместе и наряду с герцогским правительством в государственных делах, постановляли решения в своих собраниях и выпускали акты, подписанные их представителями и снабженные их обыкновенной печатью рядом с королевской Их солдатский устав из времен их военных странствий остался неприкосновенным. Как и прежде, обычные четыре советника, нотариус и канцлер, писцы, судьи, стряпчие, синдики составляли гражданские элементы их товарищества. Важную должность канцлера герцогства заменял, правда, сам король по своему назначению, но он представлял товариществу этого чиновника, который присягал на Евангелии. Все гражданские должности вообще считались в распоряжении компании, хотя назначение или утверждение делалось от имени короля или герцога.
Страницы: 1, 2
