Классической работой по истории монгольской власти над русскими землями является монография А.Н.Насонова «Монголы и Русь» .
Позднее В.Л.Егоровым были выделены следующие этапы монгольской политики на Руси:
«1-й этап (1243-1257 гг.) наиболее ярко характеризует двойственность власти над завоеванными монголами землями. Политическое управление ими по традиции осуществлялось из Каракорума, а непосредственная исполнительная и военная власть полностью принадлежала золотоордынским ханам <…>
2-й этап (1257-1312 гг.) начался с организации структуры властвования и угнетения: проводится перепись населения и внедряется разветвленная баскаческая система. Длительность его свидетельствует не только об одном из наиболее тяжких периодов ига, но также об истощенности и медленном восстановлении общего экономического потенциала русских княжеств.< …>
3-й этап (1312-1328 гг.) характеризуется частичным изменением действовавшей в предыдущие годы военно-политической структуры монгольского властвования. В первую очередь, это связано с отменой баскаческой организации… Вместо нее вводится система прямого и непосредственного управления при постоянном вмешательстве хана во внутриполитическую жизнь Руси, что достигалось отправлением специальных послов в сопровождении военных отрядов, а также рассчитано жестким террором против неподчиняющихся представителей русской администрации. Ликвидация баскачества была связана с усилением ханской власти, значительно возросшей централизацией управления в самой Золотой Орде и попыткой притормозить резкое увеличение политической и экономической мощи большой группы кочевой аристократии, что угрожало новыми центробежными осложнениями. <…>
4-й этап (1328-1359 гг.) обусловлен заметным и резким ростом общерусских антимонгольских настроений, а также выделением на общем фоне нескольких крупных политических центров, стремившихся обеспечить себе первенство среди прочих княжеств и особые - непосредственные - отношения с ханской властью. На этом этапе роли великого княжества [Владимирского] и его главы приобретают особое значение, полностью сосредотачивая прерогативы ханских послов предыдущего периода.
5-й этап (1359-1380 гг.) характеризуется неуклонным возрастанием военной и экономической мощи русских земель. На этом этапе Золотая Орда фактически не в состоянии из-за внутренних распрей оказывать стабильное военное давление на Русь в целом. Предпринятые Мамаем запоздалые попытки восстановления существовавшего когда-то военного и политического приоритета терпят полный крах.
6-й этап (1380-1382 гг.), несмотря на свою кратковременность, сыграл особую роль благодаря … удару, нанесенному Золотой Орде в Куликовской битве. <…>
7-й этап (1382-1395 гг.) характеризуется формальным восстановлением политической зависимости русских княжеств от Золотой Орды. Однако фактическое соотношение сил полностью исключает организацию и проведение военных набегов на Русь» .
Без сомнения вопрос о культурном взаимоотношении России и Золотой Орды - вопрос чрезвычайно интересный и сложный - до настоящего времени до конца не разработан и освящен в историографии мало.
Обзор источников
Из отечественных источников наибольшее количество информации о московско-ордынских отношениях содержат летописи.
Наиболее ранним памятником летописания Северо-Восточной Руси XIII-XIV вв. является Лаврентьевская летопись, дошедшая до нас в списке 1377г. Ее основной текст завершается известием от 23 июня 6813 г., поэтому традиционно протограф Лаврентьевской летописи определяется как «свод 1305 г.». Но 6813 г. от С.М. в денном случае - ультрамартовский, т.е. соответствует 1304/05 г. от Р.Х. Следовательно, вернее говорить о «своде 1304 г.». Лаврентьевский список имеет две лакуны в тексте за вторую половину XIII в. - 6771-6781гг. и 6795 - 6802гг. Создание свода связывается с переходом великого княжеского стола во Владимир к князю Михаилу Ярославовичу Тверскому. Обработка великокняжеской летописи в Твери в 1304 г. обусловила включение в нее ряд тверских известий.
Следующим по времени памятником северо-восточного летописания является Троицкая летопись начала XV в. Ее протографами были тот же свод 1304 г. (благодаря чему она сохранила фрагменты летописания конца XIII в. там, где в Лаврентьевской имеются лакуны) и так называемый общерусский свод начала XV в., созданный в Московском княжестве (возможно, Троицкая летопись передавала его текст непосредственно). Текст Троицкой летописи за XIV столетие содержит главным образом московское летописание. Рукопись летописи погибла в московском пожаре 1812 г; текст частично восстанавливается по выпискам, сделанным из нее Н.М. Карамзиным.
Рогожский летописец (список середины XV в.) имеет своими источниками тверскую обработку свода начала XV в. и тверской свод второй половины XIV в.
В относительно поздней (конец XV в.) Симеоновской летописи в части до 1391 г. непосредственно отразилась тверская редакция свода начала XV в., благодаря чему ее тексты на конце XIII-XIV вв. дают возможность в значительной мере реконструировать утраченные известия Троицкой, а частично - и Лаврентьевской летописей . Новгородская Карамзинская, Новгородская IV и Софийская летописи восходят к общему протографу - своду (вероятнее всего митрополичьему), датируемому от конца 10-х до начала 30-х годов XV. Он имел в основе общерусский свод начала XV в., новгородские и ростовские своды той же эпохи. В последнем источнике, отразившемся так же в Московской Академической летописи и сокращенном своде второй половины XV в., содержит ряд уникальных известий за конец XIII в.
Московское великокняжеское летописание середины - второй половины XV в. (имеющее в основе Софийскую I летопись) представлено памятниками конца этого столетия - Никаноровской и Вологодско-Пермской летописями и Московским сводом конца XV в. (дошел в двух редакциях - 1479 и начала 90-х гг.) , а также сводами 1497 г. (Прилуцкая летопись) и 1518 г. (Уваровская летопись) . Великокняжеское летописание вошло так же в Ермолинскую летопись и Типографскую летопись конца XV в., но в первой отразился также особый (ростовский или белозерский) свод 70-х гг. (он лег в основу Сокращенных сводов 1493 и 1495 гг. ), а во второй - ростовский владычный свод.
В некоторых летописных памятниках XIV-XV вв. имеются уникальные известия о политики Орды в XIV в. Это известия (тверские), содержащиеся в Тверском сборнике и так называемом Музейском фрагменте, отдельные записи Никоновской и Воскресенской летописей, Устюжской летописи, Новгородской летописи Дубровского и Архивской, или так называемой Ростовской летописи (две последние восходят к общему протографу - своду 1539 г.).
Новгородское летописание конца XIII - первой половины XV вв. представлено Новгородской I летописью старшего и младшего изводов (НПЛ мл. и ст. изв.). Старший извод доводит изложение до 30-х гг. XIV в. (с лакуной за 1273-1298 гг.), младший - до 40-х гг. XV в. Новгородский свод начала XV в., отразившийся в НПЛ мл. изв., был использован при составлении протографа Новгородской IV и Софийской I летописей. К исследуемой теме имеют отношение и ряд известий псковского и волынского летописаний.
Помимо летописания, прямые и косвенные данные об отношениях Москвы и Орды содержатся и в других памятниках русской средневековой литературы (некоторые из них дошли - полностью или частично - в составе летописей). Это «Повесть о Михаиле Тверском» (начало 20-х гг. XVI в.), «Житие митрополита Петра» (1327), «Житие митрополита Алексея» (первая, краткая, редакция конца XIV в., вторая - середины XV в.) и другие.
Богатую информацию дают актовые источники: в первую очередь Духовные и договорные (между собой, с князьями других русских земель и Литвой) грамоты московских князей , договоры Новгорода (с русскими князьями и международные), жалованные грамоты, грамота духовенства Дмитрию Шемяке (1447).
Вообще иностранные источники по данной теме могут быть подразделены на:
? литовские (в смысле созданные на территории Великого княжества Литовского) - Супрасльская летопись (середины XV в.) , «Хроника Литовская и Жмойтская» (XVI в.) , послания великих князей литовских Витовта и Александра Казимировича;
? польские - книги расходов королевского двора и «История» Яна Длугоша;
? ордынские - ярлыки ханов русским митрополитам (XIV в. ), послания: Едигея великому князю Василию Дмитриевичу, Махмуда - турецкому султану, Ахмата - Ивану III, Муртозы - Ивану III и касимовскому хану Нурдовлату; Ших-Ахмете и Тевекеля - Александру Казимировичу;
? крымско-татарские - ярлыки крымских ханов великим князьям лмтовским и их послания в Москву и Литву;
? арабские - срчинения Рукн-ад-дина Бейсбарса (конец XIII - начало XIV в.), Ибн Халдуна (конец XIV в.), Ибн Арабшаха (первая половина XV в.);
? персидские - труды Рашид-да-дина (начало XIV в.), Кашани (начало XIV в.), Низам-ад-дина Шами (начало XV в.), Шереф-ад-дина Йедзи (начало XV в.); «Муизз» (первая половина XV в.);сочинения продолжателя Рашид-ад-дина (первая половина XV в.);
? византийские - патриаршие послания на Русь ;
? немецкие - хроники, сочинения И. Шильтбергера (начало XV в.) и С. Герберштейна (первая половина XVI в.) ;
? венгерские - хроники и акты;
? итальянский - «Путешествие в Тану» И. Барбаро (вторая половина XV в.) .
Информацию по данной теме несут также нумизматические данные - монеты русской и ордынской чеканки.
1 Политика монголов в первые десятилетия их владычества
1.1 Политика татар в отношении Северо-восточной Руси
В течение 1237-1242 гг. армия, посланная монгольским императором, завоевала Северо-восточную Россию, Киевщину, Польшу, Венгрию и Моравию, вторглась в пределы Австрии и Балкан. Один из главных военачальников, внук Чингисхана, князь Бату или Батый, остановился в Поволжье и присоединил страну «орусов» вместе с Кипчаком и Северным Кавказом к территории своего удела, входившего в состав монгольской империи .
Русские северо-восточные князья были оставлены в своих вотчинах и утверждены в качестве местных правителей. Им пришлось поехать в ставку Батыя, где их пожаловали княжениями в Ростово-Суздальской земле и рассудили каждого «в свою отчину». На Руси признали, что Русская земля стала землей Батыя и каана, или монгольского императора и что «не подобаеть» на ней «жити не поклонившись има» .
Золотоордынские ханы рассматривали русские земли как политически автономные, имеющие свою собственную власть, но находившиеся в зависимости от ханов и обязанные платить им дань - «выход».
Организация данничества в завоеванной России находилась в непосредственной зависимости от имперского двора. В правление Гуюка (1246-1248) большое количество купцов доставали разрешения на сбор налогов с провинций, зависимых от Орды, в виде платы за поставки на императора. Подобного рода способ сбора податей практиковался и в пределах завоеванной России. Татарский «выход» должны были платить все. Плано Карпини рассказывает, что во время пребывания его в России «был прислан туда один сарацин, как говорили из партии Гуюк-каана и Батыя». Этот «саррацин» (вероятнее - мусульманский купец) увел часть населения, «остальных же, согласно своему обычаю, пересчитал и наложил на них дань шкурами» . Северо-восточные летописи не сохранили упоминаний об этом перечислении. Имело ли оно местный характер и пришли ли вслед за саррацином какие-либо ордынские чиновники, - сказать трудно; во всяком случае, известия за 30-е гг. XIII в. о «баскаках» (монгольских военачальниках, которые держали в повиновении покоренное население и осуществляли контроль над великим князем) относится только к Южной Руси. В этом выражалась вассальная зависимость русских княжеств от Золотой Орды.
Страницы: 1, 2, 3, 4