Хозяйственная активность японских захватчиков, стремившихся превратить Маньчжурию в свою военно-промышленную базу, принципиально изменила экономический облик этой части Китая, причем экономические процессы, наметившиеся еще в предвоенное время, в годы войны ускорились и углубились.
Прежде всего, дальнейшее развитие получила тяжелая промышленность. Добыча угля и железной руды утроилась, а выплавка чугуна и стали возросли в пять раз, быстро развивалась цветная металлургия. Особенно большое развитие получило машиностроение: значительно расширился выпуск промышленного оборудования и станков, увеличилось производство локомотивов и автомобилей. Естественно, что захватчики особое внимание уделили производству различных видов вооружения и боеприпасов, в том числе производству такого сложного вооружения, как самолеты и танки. В ином положении находились отрасли, производившие потребительские товары -- большие японские капиталовложения сюда не поступали. Исключение составляли текстильная и бумажная промышленности, в которых была заинтересована японская армия и которые поэтому значительно выросли в этот период.
В годы войны продолжалась и политика интенсификации сельского хозяйства Маньчжурии, его дальнейшего подчинения интересам оккупантов. Выразилось это, прежде всего в его продолжающейся диверсификации, расширении посевов технических культур, в росте производства которых японцы были особенно заинтересованы. Так, за годы войны производство хлопка удвоилось, а сахарной свеклы выросло даже в десять раз. За счет китайского крестьянства Маньчжурии снабжалась оккупационная армия, в значительных количествах продовольствие и сельскохозяйственное сырье вывозилось в Японию. Постепенно все сельскохозяйственное производство было поставлено под строгий японский контроль. Колонизаторы устанавливали номенклатуру и размеры посевов, а урожай фактически забирали на основах контрактации. Крестьянство постепенно теряло заинтересованность в увеличении производства.
Китайская буржуазия Маньчжурии в годы войны не саботировала экономические мероприятия японских властей, стремясь получить свою долю от значительных военных доходов. Возросли ее вложения в смешанные предприятия и особенно в средний и мелкий бизнес. В «обмен» на возможность относительно быстрого развития китайская буржуазия вела здесь себя лояльно по отношению к колонизаторам, расширяя и укрепляя тем самым их социальную базу.
Итогом 14-летнего японского хозяйничанья в Маньчжурии было принципиальное изменение социально-экономической структуры этой части Китая. Из отсталой аграрной окраины Маньчжурия превратилась в индустриально-аграрный район с развитой инфраструктурой и преобладанием тяжелой промышленности. Это был первый (наряду с Кореей) в истории колониальной системы империализма пример развития колонии индустриального типа.
Маньчжурия стала действительно промышленной колонией, ибо основные экономические интересы захватчиков лежали именно в промышленной сфере. Маньчжурия была превращена в военно-промышленную базу японской агрессии. Но все индустриальное развитие Манчжурии носило колониальный характер, ибо оно определялось японскими интересами. Япония сохраняла полный контроль за всеми ресурсами этого района. Маньчжурская промышленная структура не стала органической частью китайского народного хозяйства.
В определенной мере используя маньчжурский опыт, Япония пыталась реализовать свои колониалистские планы во вновь захваченных районах Китая. Наиболее прочные экономические позиции Япония имела в Северном Китае. По примеру компании «Мантецу» здесь японцы организовали держательскую Компанию развития Северного Китая, которая весной 1944 г. контролировала уже 34 компании различного хозяйственного профиля с общим капиталом в 1,4 млрд. иен. Основные вложения приходились на транспорт, связь, портовое хозяйство (73%), на втором месте была горнодобывающая промышленность (9%), а вложения в обрабатывающую промышленность были небольши-ми. Кроме того, различными льготами оккупанты стремились привлечь сюда и частный японский капитал. Фактически за счет ограбления частного китайского капитала («покупка» предприятий за бесценок, «смешанные» предприятия и т.п.) количество японских фирм здесь в годы войны утроилось. Однако в целом значительного реального ввоза японского капитала в Северный Китай не было (всего за годы войны ввезено сюда около 265 млн. ам. дол.) и не проводилось сколько-нибудь значитель-ного промышленного строительства. В этом районе оккупанты прежде всего стремились создать условия для вывоза сырья, для интенсификации эксплуатации местных ресурсов.
Для эксплуатации оккупированных районов бассейна Янцзы (прежде всего шанхайского промышленного района) японцы создали держательскую Компанию развития Центрального Китая, которая в 1944 г. контролировала 12 крупных компаний с оплаченным капиталом в 204 млн. иен, охватывавших своей деятельностью весьма широкий круг предприятий: транспорт и связь, добычу угля и металлургию, автобусное сообщение и производство газа, недвижимость и шелководство и т.п. В четыре раза выросло и количество частных японских фирм. Однако общие японские капиталовложения в этом районе за годы войны составили всего 41 млн. ам. дол., что свидетельствовало о нежелании японских властей, и тем более частных японских вкладчиков, рисковать значительными средствами в этом районе.
Под свой полный контроль японцы стремились взять не только промышленное производство и транспорт оккупированных районов, но и, естественно, кредитно-банковскую систему, создав с этой целью резервные банки, контролировавшие денежный рынок. Уже в марте 1938 г. в Пекине был открыт Федеральный резервный банк (ФРБ), считавшийся формально китайским, причем половину оплаченного капитала внесли китайские коммерческие банки, а другую половину -- марионеточные власти за счет средств, предоставленных японскими банками. Незначительный оплаченный капитал банка (50 млн. иен) и значительная денежная эмиссия привели к быстрому обесцениванию банкнотов ФРБ. В декабре 1940 г. марионеточное правительство Ван Цзин-вэя открыло в Шанхае Центральный резервный банк (ЦРБ). Так создавался банковский механизм, имевший китайскую вывеску, но фактически находившийся в руках Японии, который позволил захватчикам поставить под свой полный контроль всю бан-ковско-кредитную систему оккупированных районов. Однако желание японской военщины как можно быстрее и легче использовать материальные ресурсы захваченных районов привели к безудержной эмиссии, не имевшей сколько-нибудь реального обеспечения, и, следовательно, к росту инфляции. К концу войны ее темпы оказались даже выше, чем в гоминьдановских районах Китая. Столь же стремительно росли и цены.
После того как схлынула первая волна грабежей со стороны японских захватчиков, оккупационные власти попытались не только взять под свой контроль экономическую жизнь, но и оживить промышленность и торговлю, наладить сотрудничество с китайской буржуазией, привлечь ее к экономическому строительству «сферы совместного процветания». Действительно, после падения производства в первые два года войны начался процесс его постепенного восстановления, а в 1939--1941 гг. и определенного роста, что было, в частности, связано с благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой в первые годы мировой войны. Растет добыча полезных ископаемых (например, угля в северном Китае в 2,5 раза), увеличивается производство и экспорт обрабатывающей (особенно текстильной) промышленности шанхайского района. Однако начало Тихоокеанской войны и последовавшие за этим военные поражения японских агрессоров выявили авантюризм социально-экономической политики захватчиков. Повторить в этих районах Китая опыт маньчжурского сотрудничества, столь выгодного колонизаторам, не удалось. И это объяс-нялось не только ничтожным объемом японских капиталовложений, не сравнимых с Маньчжурией, но и политикой колонизаторов, стремившихся зачастую неэкономическими методами извлечь из хозяйства оккупированных районов значительные средства для войны. В этих условиях китайская буржуазия оккупированных районов не получила существенных выгод от такого «совместного процветания» и поэтому не оказала политической поддержки захватчикам. Более того, к концу войны ее нежелание сотрудничать с японцами усиливается, и это все более парализует японский тыл. Несмотря на значительные отличия в социально-экономическом развитии различных оккупированных японцами районов Китая, можно выделить вместе с тем некоторые общие черты. Они могут быть сведены прежде всего к небывалой централизации капиталов всего несколькими крупнейшими компаниями и банками, находившимися в руках японского государственно-монополистического капитала. Если в Маньчжурии эта централизация в основном соответствовала значительной концентрации про-изводства, то в других районах она существенно забегала вперед, отвечая интересам управления и усиления эксплуатации со стороны оккупантов.
Литература
1. Фицджералд Чарлз Патрик. История Китая / Л.А. Калашникова (пер.с англ.). -- М. : Центрполиграф, 2005. -- 459с.
2. Васильев Л. С., Лапина З. Г., Меликсетов А. В., Писарев А. А. История Китая: Учебник для студ. вузов, обуч. по ист. спец. / А.В. Меликсетов (ред.) -- 3-е изд., испр. и доп. -- М. : Издательство Московского университета, 2004. -- 751с.
3. Всемирная история: Учебник для студ. вузов / Георгий Борисович Поляк (ред.), Анна Николаевна Маркова (ред.). -- М. : Культура и спорт, 1997. -- 496с.
Страницы: 1, 2
