Повсеместное возрастание роли ислама в общественной жизни и усиление активности исламистских движений оказывают большое влияние на приоритеты не только внутренней, но и внешней политики правящих кругов даже тех мусульманских государств, которые в течение довольно длительного времени были сугубо светскими, и где религия была отделена от политики. Реакция политических элит большинства этих стран на процессы была многоплановой, временами противоречивой: от попыток использовать исламистов в политической борьбе до жестоких репрессий, направленных против наиболее активных участников исламистских организаций. В Алжире, Бангладеш, Египте, Йеменской Арабской республике в конституции вносятся поправки, согласно которым основой законодательства этих государств становится шариат. В Алжире, где долгие годы была однопартийная система, в 1988 г. было разрешено религиозным партиям участвовать в политической жизни.
Лидеры многих мусульманских стран стали более активно использовать исламскую риторику и символы, подчеркивая свою приверженность исламским ценностям, оказывать большую поддержку исламским институтам (школам, университетам, мечетям), более внимательно относиться к исполнению таких обрядов, как молитвы, пост, паломничество. Президент Египта А. Садат в средствах массовой информации начинает именоваться "Господин правоверный президент", король Иордании Хусейн стал подчеркивать свое происхождение из племени пророка Мухаммада, Саддам Хусейн, на совести которого сотни казненных исламских активистов, в том числе духовный лидер иракских шиитов аятолла Мухаммад Б. Садр, также "открыл" свое родство с Пророком. Король Саудовской Аравии заменил свой титул "ваше королевское высочество" на более скромный, но религиозно значимый - "хранитель двух священных городов" (Мекки и Медины). Тунисский президент Зейн Абидин Бен Али и пакистанский премьер Беназир Бхутто совершили паломничество в Мекку сразу после вступления в должность. Под влиянием исламистов повсеместно в мусульманском мире вводятся ограничения или запрет продажи алкогольных напитков, значительно увеличился объем религиозных программ на радио и телевидении.
Заметно увеличилось число мусульманских государств, лидеры которых начинают отдавать предпочтение (по крайней мере на словах) "мусульманскому кругу стран" в своей внешней политике: большее внимание уделяется вопросам координации позиций мусульманских государств, например, в ООН, позитивнее воспринимаются инициативы, направленные на реализацию идей исламской солидарности, активнее начинают работать уже существующие международные межправительственные организации мусульманских государств, прежде всего Организация Исламская конференция, и возникают новые.
Таким образом, исламисты, в отличие от прочих правоверных, представляют собой политическую оппозицию существующим в большинстве мусульманских стран режимам, а также "официальному исламу", который, как они считают, является орудием в руках правящих элит. Иными словами, исламизм - это больше политическое, чем религиозное движение, так как его представители не выступают с идеями реформирования собственно религии как системы догм и обрядов. Они требуют изменения места и роли религии в жизни общества, отвергая господствующую идеологию, политическую практику существующего режима и государственное устройство как не соответствующие нормам мусульманской религии. Энергия этих движений направлена на существенные преобразования всей системы социально-политических и экономических отношений в обществе, то есть на изменение общественного устройства, причем не только в рамках отдельно взятого мусульманского государства, но и во всем мире. Речь идет, по сути дела, о создании исламского мирового порядка и остальной мир должен задуматься о характере этого порядка.
2. Влияние ислама на военно-политические силы стран Ближнего и Среднего Востока
Современное и будущее местоположение и роль арабского мира в новом миропорядке во многом или в решающей мере определяются ближневосточным конфликтом, последствия которого вышли далеко за рамки региона, кризисом в Персидском заливе, в том числе и прежде всего вокруг Ирака. Отличительная черта этих конфликтов состоит в том, что они оказывают дестабилизирующее воздействие на все процессы в регионе, глубоко деформируют, как минимум, осложняют ход исторического развития Ближнего Востока.
При этом отдельные конструкции, и даже в целом контуры нового миропорядка формируются в значительной степени именно здесь и в настоящее время, т.к. многие процессы глобального, регионального и странового измерения с присущей им спецификой «сошлись» в этом районе мира. Здесь - на своеобразном географическом и политическом «перекрестке» мира, где сходятся три континента - Европа, Азия и Африка, ведущие мировые религии и цивилизации, сконцентрированы главные мировые запасы нефти, а также крупные запасы газа - основы современной мировой экономики, мощные финансовые потоки и интересы, значительная часть международной торговли оружием, наблюдается высокая концентрация вооруженных сил ряда крупнейших держав мира и в целом широкое участие вооруженных формирований иностранных государств, в течение длительного периода ведутся широкомасштабные боевые действия, войны, тлеют многочисленные конфликты.
Начиная с 1970-х гг. военно-гражданские отношения и политическая власть в Ближневосточном регионе характеризовались определенной стабильностью. Ситуация в этом плане значительно отличалась от периода военных переворотов 1950-1960-х гг. Государство усиливало контроль над жизнью общества, используя при этом самые разнообразные рычаги воздействия. С конца 1970-х и в 1980-х гг. в арабском мире развивались кризисные явления как в экономической, так и в политической сфере. Во внутренней жизни арабо-мусульманских стран Ближнего Востока еще больше обострились этнические, конфессиональные и прочие противоречия, дезинтеграционные процессы. В первой половине 1980-х гг. в межарабских отношениях стали преобладать центробежные тенденции. Подобная ситуация возникла во многом под воздействием ряда внешних факторов: исламской революции в Иране, спровоцированной Ираком войны с Ираном, активизацией политики США в регионе при односторонней опоре на Израиль и его безусловной военно-политической поддержке в конфликте с арабскими странами. Процессы глобализации и связанные с ними демократизация и реформы, основной вектор которых по-прежнему определялся Западом, зачастую интерпретировались арабским общественным сознанием как попытка западных держав, прежде всего США, перекроить политическую карту Ближнего Востока и утвердить там свое господство.
Сегодня, в условиях «вакуума авторитаризма», создается реальная опасность подрыва существующего военно-политического баланса в регионе. Прежде всего, это связано с обострением борьбы за смену власти, эскалацией напряженности в связи с неурегулированностью арабо-израильского конфликта, нерешенностью иракской проблемы, попытками исламистов проникнуть в армию, вмешательством США в указанные деликатные процессы под предлогом ускоренной демократизации региона. В последней четверти ХХ - начале XXI вв. армия неоднократно вмешивалась в политическую жизнь ближневосточных государств. И сегодня в общественном сознании большинства стран Ближнего Востока армия воспринимается как главный гарант суверенитета и безопасности страны. При этом внутриполитическая роль армии в различных ближневосточных государствах неодинакова и определяется в первую очередь характером политического режима в той или иной стране.
Как правило, вооруженные силы арабских стран выполняли двойную функцию. Армия обеспечивала защиту территориальной целостности государства, его суверенитета от внешних угроз. Не менее важна была ее роль в качестве гаранта стабильности режима и его охраны от внутренних врагов и оппозиции. В результате власть в арабских странах оказывается в двойственном положении. С одной стороны, арабским лидерам приходилось заручаться поддержкой и лояльностью военных, которые как гаранты безопасности режимов приобретали значительное политическое влияние и самостоятельность. С другой, укрепление политического контроля над армией зачастую осуществлялось за счет потери эффективности вооруженных сил в условиях обычных войн. За редким исключением лидерам арабских стран удавалось одновременно обеспечивать стабильность власти и внешнюю безопасность государства. В то же время вооруженные силы стран Ближнего Востока сталкивались с серьезными проблемами в обеспечении национальной безопасности своих государств. Последний пример подобного рода - практически полное неучастие ливанской армии в войне с Израилем в июле-августе 2007 года. Национальный суверенитет и территориальную целостность Ливана защитила не регулярная армия, а исламское сопротивление в лице ливанской «Хизбаллы» аль-Ахзаб ва-ль-харакат ва-ль-джамаат аль-исламийя. - Исламские партии, движения и группы. Арабский центр стратегических исследований. В 2-х томах. - Дамаск, 2000 // http://www.middleeast.org.ua/articles/11.htm..
Действительно, в последнее время все настойчивее становятся требования представителей так называемого радикального, политического ислама легализовать и расширить свое участие в политической жизни арабских стран. Ряд идеологов умеренного исламистского движения (египетский шейх Юсеф Кардави, глава туниской исламистской партии «Ан-Нахда» Рашид Гануши) стремятся приспособить ислам к демократии, «демократизировать ислам». На разных полюсах арабского общества реформаторское движение в исламе и его лозунги вызывают серьезные сомнения в их искренности и подозрения в истинности дальнейших намерений исламистов и их последующих шагов в случае прихода к власти. Неслучайно в последние месяцы в «светской» Турции усилились дискуссии о роли армии, взаимоотношениях гражданских и военных властей. Они не связаны исключительно с процедурой вступления Турции в ЕС и звучащими периодически со стороны некоторых европейских политиков обвинениями турецкой армии в излишнем вмешательстве в политику Багдасаров С.Б., Чавушьян А.Н. Военный и военно-экономический потенциал стран Ближнего и Среднего Востока. - М., 1998. - С. 58.. В течение нескольких предыдущих десятилетий, особенно в последние годы, левые силы Турции явно проигрывают на политической арене представителям политического ислама и не видят иной возможности сохраниться во власти и укрепить там свои позиции иначе как при опоре на армию.
В этих условиях серьезной угрозой стабильности военно-гражданских отношений является проникновение радикально настроенных исламистов в армию и фракционность в вооруженных силах. Возникновение различных группировок, особенно в ключевых подразделениях вооруженных сил, как правило, непосредственно предшествует перевороту. Особую опасность фракционность приобретает тогда, когда в офицерской среде начинают усиливаться настроения воинствующего ислама. В этих условиях создается идеологическая база для действий заговорщиков и возникает мотив вооруженного выступления против власти, несмотря на высокий риск для участников заговора.
На самом деле, военные, как правило, не разделяли воззрений радикального ислама. В какой-то степени это объяснялось тем, что еще в 1950-1960-х гг. революционное офицерство в арабских странах было более восприимчиво к светским теориям. По сравнению с другими слоями населения офицеры были лучше образованы, чаще выезжали за границу и поэтому имели больше возможностей познакомиться с идеями социализма и социал-демократии и их носителями. К тому же проводившиеся в большинстве арабских армий периодические кадровые чистки существенно снижали в офицерском корпусе число приверженцев радикального ислама и заставляли их искать работу в другом месте. Все армии региона, за исключением Ирана, пытались не допустить исламистов в офицерский корпус. Ошибки в данном случае могли стоить дорого, как, например, в случае с египетским президентом А. Садатом, который был убит в 1981 г. малочисленной группой исламистов в армии в ходе военного парада. В Турции военные защищали светскую идеологию кемализма. В Сирии в начале 1980-х гг. армия жестко подавила восстание вооруженной исламской оппозиции Багдасаров С.Б., Чавушьян А.Н. Военный и военно-экономический потенциал стран Ближнего и Среднего Востока. - М., 1998. - С. 67..
Страницы: 1, 2, 3, 4
