-- Да ты что, креста на тебе нет, -- возмутился однажды старый ткач Волгин. -- Где ж ты усмотрел тут порчу?
-- Ты помолчи,-- отвечал Сидоров,-- по деревне, может, и сойдет твой товар, да я ведь его для города делаю. А там за него полцены дадут. И я тебе полцены даю за работу. Да за дюжину салфеток вычту -- совсем испорчены. Так что вот тебе полтора рубля и будь доволен.
Вскоре, по наущению Волгина, ткачи пришли к Сидорову и заявили, что если он не будет платить по справедливости, они отказываются сдавать наработанный товар.
Дело разбиралось в суде. Крестьяне не признавали записей, сделанных в книгах Сидорова. И суд разъяснил, что взыскать с крестьян убытки можно лишь по их распискам, заверенным у нотариуса. А так как заверять каждую расписку было накладно и хлопотно, поневоле пришлось Сидорову вести расчеты более справедливо.
Снижение таможенного тарифа на полотняные изделия в 1850 году оказалось на руку Сидорову. Не выдержав конкуренции с заграничным товаром, даже крепкая фабрика Затрапезнова-Яковлева в Ярославле, вырабатывавшая узорчатые льняные скатерти и салфетки, вынуждена была сначала сократить переработку льна, а затем и вовсе перейти на хлопок. Больше серьезных конкурентов у Сидорова не было. Правда, в селе Великом Ярославской губернии купцы Иродов и Локалов тоже завели полотняное дело, но они только начинали и пока не могли тягаться с Сидоровым.
Крестьяне Нерехтского уезда, где лен превратился в монокультуру, не знали куда сбывать волокно, пряжу, холсты. Сидоров пользовался моментом, скупал все за треть цены, и перед Крымской войной на него уже работали сорок больших деревень. Тогда-то Сидоров и стал искать купцов, которые согласились бы строить льнопрядильни. Но охотников среди них пока не находилось.
Наступил 1853 год. Началась Крымская война. Россия, разорвав отношения с Англией и Францией, нуждалась в большом количестве полотна, особенно парусного. Чиновники морского ведомства разъехались по многим губерниям и предлагали заключить контракты на такие суммы, которые местным купцам и не снились. Это дало толчок к интенсивному возрождению и развитию русской полотняной промышленности.
Вспомнили купцы о предложении Сидорова, и теперь уже они ехали к нему, стремясь заручиться гарантией на сбыт пряжи с будущих льнопрядилен, которые намеревались срочно возводить. Именно Кострома, Яковлевское и Нерехта явились центром возрождения льняной промышленности. Многие исследователи истории льняной промышленности указывают на большие заслуги Сидорова в этом деле.
«Первым проводником машинной пряжи в Костромской и Ярославской губерниях был С. Сидоров. Он рассеял предрассудки против нее. За ним потянулись владельцы других льноткацких предприятий Костромской и Ярославской губерний. Под влиянием появившегося спроса на машинную пряжу в с. Яковлевском и других местностях Нерехтского и Костромского уездов и прилегающей к ним части Кинешемского уезда возникла в 1853 году в г. Костроме льнопрядильня бр. Зворыкиных, а в 1854 году была возведена льнопрядильня Крейцером на р. Солонице»*.
Механические льнопрядильни построили Дьяконов и Сыромятников в Нерехте, Брюханов и Зотов в Костроме. Пряжу они выдавали уже в 1854 году, а их основным покупателем, как и у братьев Зворыкиных, был С. Сидоров.
Этот хитрый, оборотистый и плутоватый мужик за короткое время стал одним из богатейших людей в округе, наживаясь на труде деревенских ткачей.
Крымов был родом из Яковлевского, работал ранее у вичугских фабрикантов Миндовского и Коновалова. Пользовался у них кредитом, покупал на ярмарках пряжу, часть из которой перерабатывала его жена, часть отдавали другим мастерам. Весь товар сдавался кредиторам для отделки и продажи. Доход был невелик, но дело шло.
Как потом получилось, никто не ведает, но с началом Крымской войны, Крымова взяли в ратники. То ли не угодил чем хозяевам, то ли они увидели в нем будущего конкурента, а может, не хватало денег откупиться, но в конце концов Крымов попал на фронт. Служил каптенармусом и вернулся, видать по всему, богатым человеком.
Пройдет не так уж много времени, и Крымов станет вторым после Сидорова. В центре села поставит роскошный дом. Жить будет скрытно, всякой огласки бояться пуще огня.
Крымов славился, как один из полотняных фабрикантов, умеющих выбирать рисунки для своего товара.
Эта способность дала ему возможность отделать внутреннюю обстановку своего дома не только богато, но и со вкусом. Светло-сиреневый шелк, затканный букетами алых цветов, которым была отделана вся гостиная, приятно гармонировал с высеребренною люстрою, бра в виде грифов и остальными предметами электрического освещения. Вся эта обстановка еще более выигрывала от контраста своей роскоши с грязью захудалой деревни, тянувшейся от самых окон палаццо.
Крымов, благообразный на вид, небольшого роста, полный старик, был одет в обыкновенную русскую сибирку серого цвета и сапоги с высокими голенищами...
Бывший крестьянин с помощью своего ума, рук, да преданной любящей жены, сумел превратиться из простого ткача во владельца двух крупных фабрик с большим количеством рабочих и дать бедно жившим до сих пор своим землякам верный и хороший заработок.
Основание фабрик
После отмены крепостного права часть крестьян, поверив, что отныне для них начинается новое счастливое время, бросили фабрики и вернулись в деревни, на землю.
В эти годы особенно тяжелый кризис был в хлопчатобумажной промышленности, причем не столько из-за отмены крепостного права и оттока рабочих с фабрик, сколько от того, что недоставало хлопка. Во время гражданской войны между Севером и Югом в Северо - Американских Соединенных Штатах в Россию совершенно прекратились поставки хлопка, цены на него повысились, соответственно вздорожали хлопчатобумажные изделия.
Все это резко, хотя и временно, подняло роль полотняной промышленности.
В 1862 году Сидоров построил трехэтажное каменное здание ткацкой фабрики на 35 ручных станов. Кроме того на него в окрестных деревнях работало еще около 700 станов.
В 1870 году Сидоровым была торжественно открыта механическая ткацкая на 200 станков. Но продолжали работать как ручная ткацкая, так и ткачи-надомники. Все сложно-узорчатые и камчатные изделия по-прежнему вырабатывались на ручных станках, а на механических -- только гладьевые ткани. Одновременно была пущена и отбельно-отделочная фабрика.
1870 год Сидоров считал годом основания не только механической фабрики, но и всего своего дела, скромно указывая во всех отчетах, что «ручное производство началось в 1848 году». И действительно, прошлые доходы были настолько мизерны по сравнению с нынешними, что их вполне можно было и не брать в расчет. Поэтому 1870 год по праву считается годом основания Яковлевского льнокомбината.
Успехи Сидорова не давали покоя многим. Несмотря на его крепкую руку и капиталы, которые позволяли разорить любого конкурента, все же в Яковлевском и окрестностях было около двадцати ручных фабрик и раздаточных контор. Большинство из них быстро захирели, но владелец одной конторы -- Дороднов, оказался изворотливее других и скоро «выбился в люди».
В полверсте от Яковлевского, возле небольшой деревеньки Василево, он построил в 1864 году сновальню, ручную белильню и раздавал основы крестьянам.
В 1870 году, по примеру Сидорова, он возвел каменное здание, в котором вырабатывалось исключительно столовое белье. Но в отличие от Сидорова, у Дороднова все станки были ручными.
В 1879 году Крымов покупает у рогачевских крестьян водяную мельницу и рядом начинает строить бучильню. Через год он построил два каменных корпуса: трехэтажный для ручных станков и двухэтажный для механических.
Так возникли в Яковлевском три крупные фабрики. Это было очень бурное десятилетие для полотняной промышленности.
В 1880--1881 годах во всей русской промышленности наступил сильный застой. Льняная промышленность оказалась в критическом положении, особенно фабрики, вырабатывающие низкие сорта льняных тканей. Если раньше их в основном покупала армия, то теперь в войсках льняные ткани было заменены хлопчатобумажными. Кроме этого на рынке появился джут -- материал более дешевый и прочный, чем лен.
Особенно сильно пострадали фабрики Костромской губернии и, в частности -- яковлевские. Сидоров, Дороднов и Крымов начали сокращать рабочих. Часть из них возвратились на землю, но были и такие, которым идти было некуда.
Воспользовавшись безвыходным положением рабочих, яковлевские фабриканты сократили расценки, уменьшили поденную плату. Положение осложнялось с каждым днем и, если Сидорову обещаниями и угрозами удалось немного успокоить рабочих, то более бесцеремонные Дороднов и Крымов просто указывали на ворота и без всякого предупреждения урезали плату.
Разобщенные рабочие, теснимые и хозяевами, и полицией, не могли отстоять свои права. Всякого, кто пытался протестовать, сразу же выгоняли с фабрики, а на его место готовы были прийти десятки голодных работников, согласных и на половинную оплату.
Этот кризис был самым долгим -- до 1887 года. Но через три года все повторилось, и лишь с 1895 года начался новый подъем, вызванный в основном строительством железных дорог. Благодаря этому, фабрики стали лучше снабжаться сырьем, а фабриканты получили практически неограниченный рынок сбыта.
Фабрики
С большим запозданием по отношению к западным странам, с огромными трудностями, продираясь сквозь феодальную рутину, русская промышленность начала механизироваться лишь в 60-х годах. Рабочие, в частности ткачи-надомники, видели в механических станках ту темную силу, которая неумолимо надвигается на них, отбирая работу и хлеб.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
