Такова различная «общность» кооперации и общины. А кроме того была сфера, так сказать, принципиального несовпадения. Кооперация - порождение капитализма, для общины капитализм - начало постоянного разрушения; стихия существования кооперации - товарно-денежные отношения, в то время как общину они разрушают. Зато хозяйственная натуральность, замкнутость - стихия общины, как болото гибельны для кооперации.
В заключение, в подтверждение сказанному можно привести слова известного экономиста Б.Д. Бруцкуса из его неопубликованной статьи, хранящейся в семейном архиве. Бруцкус писал: «Очень часто кооперацию хотят связать с первобытными социальными институтами, в первую очередь с сельской общиной, особенно в России, где еще с начала настоящего столетия существовала сельская община с общим пользованиями, принудительным севооборотом и периодическими переделами, очень охотно усматривают в сельской общине основу для развития кооперации. Между подобными образованиями как сельская община с кооперацией существуют принципиальные различия. Сельская община возникла органически, в нее не вступали и обычно даже не могли выделить из нее своего хозяйства. По терминологии недавно скончавшегося германского социолога Тенниеса такое социальное образование как сельская община является общностью. Но кооперация не является органически возникшей общностью. Это сознательно созданное объединение для достижения определенных хозяйственных целей; в такое объединение не врастают.
Точки соприкосновения
Проводившаяся до сих пор мною схема достаточно жестка и не оставляет вроде бы места для соприкосновения интересов общины и кооперации. Но это не так. Точки соприкосновения были.
Прежде всего, исходные позиции: и кооперация, и община прививали любовь к труду, приобщали, на свой лад, к культурным ценностям, духовной чистоте. Уже на этой основе в крестьянине могло проснуться любопытство к кооперации и даже более глубокий интерес.
Наибольшая вероятность соприкосновения крестьян и даже всего общества с кооперацией могла возникнуть в области переработки сельскохозяйственных продуктов, например, молока. Соприкосновение вызывает интерес, возникает вероятность вступления в кооператив. Такова природа возникновения некоторых маслодельных артелей. И мы видим даже коллективное членство в кооперации, т.е., когда все общество вступает в кооператив по переработке и сбыту молочной продукции. Такие сведения приводит П.Н. Зырянов. В своей монографии он пишет, что в Московском уезде в 1909 г., возникло два молочных товарищества, объединившие 15 селений. В общей сложности они поставляли в Москву 60-70 ведер молока ежедневно. «Здешняя община, - заключает Зырянов, - начинала как бы врастать в систему кооперации».
Факг и вывод автора весьма примечательны. Факт интересен тем, что дает подсказку: возможно, что в районах хорошего сбыта создавались неплохие предпосылки для вхождения крестьян в кооперацию, и, напротив, отсутствие близлежащего рынка, вероятно, затрудняло таковые образования. Вывод же привлекает к себе внимание тем, как Зырянов квалифицирует ситуацию; он употребляет выражение: община «врастает» в систему кооперации. Именно «врастает», а не «перерастает» в кооператив.
Интересный случай описан в кандидатской диссертации Е.Е. Бекбаевой. В 1898 г. в поселке Конюховский Петропавловского уезда Акмолинской области местные казаки задумали создать «общественную маслодельню», Автор считает, что эта организация имела «предкооперативный характер» на том основании, что участвовали «все домохозяева сельского общества, сдающие молоко на завод и не сдающие молока», а выручка становилась «мирским капиталом». Я не собираюсь вступать в полемику по поводу выяснения кооператив это или еще нет, для меня важна сама тенденция образования кооператива всем сельским обществом, т.е. здесь обнаруживается то, что мы ищем.
Однако, к сожалению, это все, что пока мне известно.
Подобная картина наблюдалась и по другим видам кооперации, в том числе и после революции, особенно в начале 20-х годов, когда власти еще не столь активно поддерживали и поощряли. В Знаменской волости Тамбовской губ. имелось 4 товарищества по аренде государственной земли. Их обследование показало, что членами товарищества были многие крестьяне, но их основную массу составляли средние и зажиточные. На этом основании выводы комиссии были довольно отрицательными: несмотря на то, что товарищества охватывали «очень большую группу крестьян и очень работающих», эти товарищества, якобы, под кооперативной вывеской скрывали «капиталистическое содержание», что ничего, якобы, кооперативного в них нет, что они представляли опасность для всего дела кооперирования. В этом, собственно, и состояло понимание, а вернее - непонимание, большевиками сути кооперативной работы и их принципиальное расхождение в подходах к кооперации с теоретиками и практиками мирового, в том числе и российского, кооперативного движения.
Кооперация не заинтересована во вступлении в кооператив всех членов общества, ибо от бесхозяйствующих элементов, равно как и от маломощных, толку нет. Да и сами эти слои не заинтересованы в кооперации.
Пути и способы проникновения кооперации в деревню
Естественно, нельзя представлять дело так, что кооперация легко проникала в крестьянскую среду. Однако, что значит проникала? Не есть ли кооперация, скажем, сельскохозяйственная кооперация, самоорганизация крестьянства?
В самом деле, если вспомнить работы А.В. Чаянова, то увидим, что в его трактовке кооперация есть как бы продолжение семейного крестьянского хозяйства б. Следовательно, кооперация есть результат усилий самого крестьянства? Однако, думается, что это сугубо теоретический подход, некая абстракция. На самом же деле инициатива крестьян, если таковая и была, непременно вступала во взаимодействие с внешними факторами, одни из которых оказывали содействие, другие могли препятствовать.
И даже, несмотря на наличие инициативной группы крестьян, гораздо больше было таких, которые не знали, что такое кооперация, для чего ока нужна. Сплошь и рядом, и не обязательно в глубинке, идея организации кооператива наталкивалась на глухую; стену непонимания и недоверия, порожденные неосведомленностью крестьян, их невежество, инерционность мышления. Поэтому крестьяне, желавшие создать кооператив, остро нуждались в организационной и просветительской помощи кооперативных организаций для разъяснения>населению смысла и задач будущего кооператива, становлению его первых шагов, материальной и иной поддержки.
И здесь наиболее эффективным орудием преодоления недоверия к кооперации служило надежное средство - демонстрация выгоды от участия в кооперации.
Традиционно считаете, что если кооперация, - то это выгодно. Редко, кто идет дальше абстрактных примеров. Получается на удивление просто: организуй кооператив, а народ, «увидев выгоду и проявив заинтересованность» сам пойдет в него. На деле же все не так. Да, умом мужик может понять эту посылку, а где и в чем конкретно эта выгода? Крестьянин конкретен.
Впрочем, крестьянин может осознать и «сверхвыгоду», т.е. возможность получить выгоду и без всякой кооперации.
Иной раз выгоды, ну напрочь, не светится никакой. Так вроде бы было при организации до революции вологодских молочных артелей. Так почему же они возникли? А единственно с целью преодолеть ненужного крестьянам частного посредника. Так, может быть, в этом и была выгода?
Но, наверное, самым главным при организации кооператива являлось решительность. Решится, наконец, сделать шаг не как все. а по собственной воле и размещению, преодолеть косые или насмешливые взгляды односельчан. Решиться, наконец, преодолеть чувство, близкое, может быть, к ощущению предательства по отношению к обществу. Все же легче, когда огулом затевается нечто. Возможно, все было проще, тем не менее, это обстоятельство нельзя сбрасывать со счета.
«Посягая» на крестьянина, кооперация не затрагивала права и прерогативы общины в традиционных сферах ее действия. Прежде всего, в сфере производства, включая и традиционные технологии. Проникновение кооперации в деревню шло через самые, так сказать, уязвимые для общины места, т.е. в тех точках, где влияние общины на крестьянина было наиболее слабым или таковых вообще не было. Это сфера сбыта произведенного продукта. Здесь крестьянин оказывался предоставленным сам себе и распоряжался своим продуктом по своему усмотрению: продавал его, когда хотел, кому хотел, и где хотел. Вот этим-то и «воспользовалась» кооперация, взяв на себя сбытовые функции крестьян. Точно также свобода выбора оставалась у крестьянина и в сфере приобретения необходимых ему для производства и быта товаров городского изготовления. Возможность проникновения предоставлялась и в области кредита, ибо мирской капитал для названных целей не годился, ему уготовлено было другое назначение.
Постепенно эти «лазейки» могли расширяться и опять же в тех областях, где община ничего не могла серьезно противопоставить или была слаба: переработка готовой продукции, организация мелиорации, случных пунктов, страхования скота и т.д.
Для успешного рождения и функционирования кооператива все же недостаточно личной решимости, благожелательного патронажа заинтересованных организаций, включая общину, наличия минимума капитала, важным является необходимость наличия и ряда благоприятных условий: удобных путей сообщения и коммуникации, близость рынка, уровня товарности района и пр. На голом месте при самом горячем энтузиазме участников ничего не добьешься.
Особенно важным являлось знание рынка, спроса на наиболее ходовые товары и продукты, знание сильных и слабых сторон конкурентов, в первую очередь частных посредников. Таким образом, необходимо было знать тот исходный комплекс вопросов, которые мы нынче включаем в модное понятие «маркетинг». Об этом неоднократно напоминали теоретики и практики кооперативного движения, в частности много писал об этом А.В. Чаянов.
Восприятие крестьянами кооперации зависело от характера, особенностей сложившегося типа общины. Так, в губерниях Центрального Черноземья преобладали многодворные селения, что вело к чересполосице, многополосиие и дальноземелью. Выделение на хутора и отруба в годы столыпинской аграрной реформы было гораздо менее активным, чем в других губерниях, например, в западных. Это обстоятельство связано с неразвитостью капиталистических отношений в ЦЧО, а также с тем, что в условиях частых засух, нехватки пастбищ и пр. вести полностью автономное хозяйство было затруднительно. Поэтому, если крестьяне и решались выйти из общины, то предпочитали отруб, а не хутор.
Частые переделы земли в ЦЧО объяснялись не столько особенностями и качеством земли, сколько были выражением более чем где-либо уравнительных тенденций.
После погрома хуторян в период аграрной революции 1917-1918 гг. наблюдался процесс восстановления и укрепления общины. Наиболее наглядно он проходил в ЦЧО. Участковое землевладение заметно сократилось, а общинное охватило 98-99% всех крестьянских земель.
Для многодворных селений ЦЧО было характерно значительное число бедняцких хозяйств. Община служила для них своеобразным социальным защитным механизмом, поддержкой маломощных хозяйств от разорения.
Страницы: 1, 2, 3, 4
