Советский солдат Второй мировой войны - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Советский солдат Второй мировой войны

Никогда нельзя заранее сказать, что предпримет русский: как правило, он шарахается из одной крайности в другую. Его натура так же необычна и сложна, как и сама эта огромная и непонятная страна. Трудно представить себе границы его терпения и выносливости, он необычайно смел и отважен, и тем не менее временами проявляет трусость... Русские очень непоследовательны: сегодня они не проявляют никакого беспокойства об обеспечении своих флангов, а завтра мысль о том, что их флангам угрожает опасность, приводит их в ужас... Возможно, все это объясняется тем, что русский не мыслит самостоятельно и не контролирует своих действий, а поступает в зависимости от своего настроения, совершенно непонятного для жителя Запада. Его индивидуальность непрочна, она легко растворяется в массе; иное дело терпеливость и выносливость - черты характера, складывавшиеся в течение многих веков страданий и лишений...

Одна из черт русского солдата - это столь непостижимое для жителя Запада полнейшее презрение, к жизни или смерти. Русского совершенно не трогает, когда он перешагивает через тела сотен своих погибших товарищей; с тем же равнодушием он хоронит своих погибших соотечественников, и с не меньшим безразличием встречает собственную смерть. Жизнь для него не представляет никакой особенной ценности: она нечто такое, что нетрудно выбросить.

С одинаковым безразличием русский солдат переносит холод и жару, муки голода и жажды. Неслыханные тяготы не оказывают никакого впечатления на его душу. У него нет никаких истинных религиозных или моральных уз, а его настроения попеременно колеблются между зверской жестокостью и искренней добротой. * В толпе он полон ненависти и необычайно жесток, один - бывает дружески настроен и великодушен. Эти качества характерны для русских I - жителей азиатской части страны, монголов, туркменов и узбеков, а также для славян, проживающих западнее Урала.

Русский солдат любит свою "матушку Россию ", поэтому он дерется за коммунистический режим, хотя, вообще говоря, он не является политическим фанатиком...

Русский остается хорошим солдатом - всюду и в любых условиях. В век атомного оружия все это может иметь очень большое значение. Одним из главных преимуществ России явится ее способность выдержать огромные разрушения и кровопролитные бои, а также возможность предъявить необыкновенно тяжелые требования к населению и действующей армии.

Проблема обеспечения войск продовольствием для русского командования имеет второстепенное значение, так как русским фактически не нужно централизованного армейского снабжения... Такая близость к природе объясняет способность русского стать как бы частью земли, буквально раствориться в ней.

Солдат русской армии - непревзойденный мастер маскировки и самоокапывания, а также полевой фортификации. Он зарывается в землю с невероятной быстротой и так умело приспосабливается к местности, что его почти невозможно обнаружить...

До некоторой степени высокие боевые качества русских снижаются их несообразительностью и природной леностью...

Стадный инстинкт у солдат настолько велик, что отдельный боец всегда стремится слиться с „ толпой ". Русские солдаты и младшие командиры инстинктивно сознавали, что, если они будут предоставлены самим себе, они погибнут. В этом инстинкте можно видеть корни как паники, так и величайшего героизма и самопожертвования"".

Оставленный владельцем "незанятого поля" и дорисованный фон Меллентином связный портрет никем не оспаривался, в последующие годы он даже подкреплялся воспоминаниями и наблюдениями множества других авторов мемуаров. Образ этот оказался настолько стойким, что еще один автор мог заметить в середине 1980-х:

"С точки зрения рядового солдата, основанной на опыте 2,5 годов ближних боев, мы могли отличать друг от друга [советские этнические группы]. Мы точно знали, состоит ли эта рота большей частью из тех, кого мы называли татарами - не мусульман, но людей с узкими глазами, отличающимися от нормального русского лица. Действительно, мы это видели. Мы захватывали их в плен - и в чем же заключалась разница? Во многих отношениях эти люди были даже более жесткими и безжалостными. Ни капли морали западного типа. Они расстреливали всех - в том числе и раненых, и поэтому мы знали, что татарин в последний миг выстрелит или бросит гранату, в то время как плосколицый русский, наверное, заплачет или зарыдает".

Как и в случае со всеми стереотипами, здесь смешаны правда и вымысел, окрашенные личными воспоминаниями и предубеждениями. Временами, к явной радости своего противника, советский солдат воплощал данный стереотип. Однако в другом случае он сбивал своего врага с толку, выбиваясь из стереотипа - обычно к большому удивлению и длительному сожалению противника.

Более печальная правда заключается в том, что Советы сами были частично ответственны за торжество этих и других стереотипных представлений о советском солдате. Советские власти не предпринимали и не разрешали никаких серьезных попыток изобразить психологию, роль, страдания или судьбу собственных солдат во время войны. В то время как Сталин скрывал потери советских военнослужащих под непроницаемой завесой секретности, он, его политические наследники и два поколения советских военных историков, работавших в рамках его строгих указаний, создавали собственные стереотипные образы индивидуального и коллективного самопожертвования советских солдат.

Это был образ непревзойденного солдатского героизма, противостоящего хорошо обученным и хорошо снаряженным ордам доселе непобедимой нацистской Германии. Ведомые преданностью социалистическим идеалам, солдаты регулярно самоотверженно бросались преградить путь наступающим массам немецких танков, нанося врагу невероятный ущерб. Они падали на гранаты, чтобы спасти своих товарищей, бросались закрывать телами амбразуры вражеских дотов, кидались очертя голову на угрожающие пулеметы, жертвуя собой шли на таран вражеских самолетов. Простые солдаты, сплошь рабоче-крестьянского происхождения, герои Советского Союза, комсомольцы и члены партии, все одинаково бок о бок постоянно противостояли почти неодолимому множеству врагов, и чаще всего одерживали верх, несмотря на страшное неравенство в силах.

Откровенно пропагандистский тон советской литературы в сталинскую эпоху выжил и в послесталинскую эру, даже после хрущевской десталинизации и первого раунда гласности, разрешавшего и даже поощрявшего большую правду о войне. Однако открытые хрущевским поколением страдания по-прежнему носили безличный характер, подразумевающие потери, но лишенные цифр или настоящего чувства. Воспоминания, истории отдельных воинских частей и исследования операций - даже те многие, которые были точны в главном - по-прежнему обходили стороной человеческий фактор, оставляя Красную Армию времен войны безликой. Это положение усугублялось советской политикой строгого редактирования всей мемуарной литературы с целью гарантировать сохранение в тайне человеческого лица войны и стараниями никак не поощрять подготовку или издание настоящих солдатских дневников или писем. Короче говоря, советский режим никогда не пришел бы, да и не мог прийти к согласию с настоящими ужасами войны по человеческим понятиям. Для того, чтобы советский народ смог это сделать, потребуется переворот и уничтожение режима - и даже теперь это будет нелегко.

Источники

Сегодня, спустя свыше 40 лет после окончания войны, историки только начинают восстанавливать человеческое лицо солдата Красной Армии времен войны. Процесс этот по-прежнему идет медленно и болезненно - частично из-за остаточного нежелания российских властей бередить старые раны, а частично из-за нехватки доступных источников, с помощью которых это можно сделать. Однако сырые материалы, необходимые для воссоздания человеческого лица, все-таки существуют - хотя, вполне естественно, официальные запреты все еще препятствуют их полному обнародованию.

Однако, несмотря на опасность и невзирая на официальный запрет, удивительно большое число солдат и офицеров вело во время войны дневники. Многие другие уже после войны записывали свои впечатления, бросившие вызов судьбе и избежавшие недреманного ока цензора. Эти материалы выходят на свет только сейчас - и, несомненно, будут появляться в еще большем числе в будущем. Вместе с ними существуют не искалеченные цензурой версии опубликованных мемуаров, которые теперь мало-помалу выходят в свет и открывают новую правду о человеческом факторе войны, особенно на высших командных уровнях.

Несмотря на эти постепенно всплывающие материалы, остается самый большой пробел, относящийся к коллективному и индивидуальному происхождению, природе и судьбе простого солдата, у которого зачастую не было ни времени, ни случая, ни желания запечатлевать пережитое им на бумаге. Здесь мы должны полагаться на слова лиц более высокого ранга или на немногочисленные мемуары и воспоминания, написанные простыми солдатами в относительно безопасные послевоенные годы. К счастью, некоторые из этих мемуарных материалов ныне тоже появляются в печати. К несчастью - у их авторов остается все меньше времени.

Есть еще много большей частью не исследованных документов, которые способны пролить свет на происхождение, природу и судьбу простого солдата. Документы эти распадаются в основном на две категории: советские секретные исследования и немецкие архивные материалы. Немногие из существующих документов первой категории по своему характеру являются дидактическими и совпадают по основной интеллектуальной цели с прочими советскими военно-аналитическими трудами. Они создавались с санкции партии и Генерального штаба с целью лучше понять прошлое для того, чтобы военные в будущем проявляли себя лучше. Те описания, которые уцелели в их трудах, отличаются "хирургическим" подходом: они фиксируют качество и состояние советского солдата на разных этапах войны с целью определить способность государства мобилизовать, развернуть свои силы и сражаться. Короче говоря, этим трудам предназначалось не скорбеть о прошлом, а скорее служить будущему.

Кроме того, в архивах различных военных ведомств, ведавших живой силой, хранятся целые тома дел, которые дают полный обзор происхождения (в первую очередь социального), способностей и общей судьбы рядовых солдат. Постепенно открывающиеся советские архивы рассказали и могут рассказать еще много о советском солдате 1941 года. Советские власти хранили архивы очень тщательно - иной раз к своей печали. Российский Государственный Военный Архив и различные управления Народного Комиссариата Обороны, ведающие вопросами живой силы (например, Главное Управление по начальствующему составу и Главное управление формирования Красной Армии) содержат ответы на все значимые вопросы о солдатах и офицерах Красной Армии. Немногие западные и российские историки, в том числе Роджер Риз и А.А. Маслов, только-только начали раскапывать и исследовать эти представляющие громадную ценность материалы. Коль скоро их работа докажет, что эти откровения скорее играют положительную роль, чем представляют угрозу для государства, то, вероятно, станут доступными для изучения и другие материалы.

Вторая категория, охватывающая немецкие архивные материалы, также громадна, но большей частью еще не изучена. Отдел немецкой разведки "Иностранные армии - Восток" (Fremde Heere Ost) собирал, записывал, заносил в каталог, хранил и изучал сведения о советской живой силе с целью лучше понять способность Советского Союза выдержать ту войну. Большая часть этого материала представлена в виде картотек и обобщающих докладов по кадрам в конкретных частях Красной армии. Эти сведения, многие из которых были собраны путем допроса военнопленных и осмотра тел погибших советских солдат, весьма обширны и при должном анализе могут служить источником надежных данных о происхождении, подготовке и боевом духе советского солдата.

Главная слабость этого материала проистекает из того, что всерьез он собирался только с середины 1942 года, после того, как отдел "Иностранные армии - Восток" был реорганизован и получил новый заряд энергии под началом своего знаменитого главы, подполковника Рейнхардта Гелена. Архивные данные по советскому солдату в 1941 году существенно менее основательны: оценки немецкой разведки в то время основывались большей частью на действиях советских войск в Польской и Финской войнах. Более того, к 1942 году изрядная часть кадровой Красной

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5