Соотношение сил в полосе группы армий «Юг» существенно отличалось от остальных групп армий. Это направление не считалось главным и комплектовалось войсками по остаточному принципу. Развернутая здесь 1 -я танковая группа насчитывала 728 танков, всего же, с учетом дивизионов штурмовых орудий и прочих отдельных частей, в группе армий «Юг» насчитывалось 872 танка и САУ. В войсках Киевского Особого военного округа имелось 5894 танка (из них 3920 боеготовых), чем обеспечивалось формальное подавляющее превосходство. Фактически дело обстояло несколько иначе -- восемь мехкорпусов Киевского Особого военного округа были разбросаны по огромной территории, о чем можно судить по приводимой таблице.

УДАЛЕНИЕ РАЙОНОВ СОСРЕДОТОЧЕНИЯ СОЕДИНЕНИЙ МЕХАНИЗИРОВАННЫХ КОРПУСОВ КОВО ОТ ГОСГРАНИЦЫ И ВЗАИМНОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ИХ ПО СОСТОЯНИЮ НА 10 ИЮНЯ 1941 ГОДА

По иронии судьбы, под названием «план прикрытия границы» наиболее близко расположенные к ней мехкорпуса придавались общевойсковым армиям, а непосредственно навстречу 1-й танковой группе противника выступили 9-й (300 танков) и 19-й (450 танков) механизированные корпуса. Но им требовалось пройти не одну сотню километров, прежде чем войти в соприкосновение с противником. Это произошло 26 июня в районе Дубно, в ходе проведения контрудара по 48-му моторизованному корпусу, совместно с частями 8-го (920 танков) и 15-го (738 танков) механизированных корпусов. Им противостояли 11-я (146 танков), 16-я (143 танка) и 14-я (147 танков) немецкие танковые дивизии с корпусными частями усиления. Вроде бы и тут подавляющее превосходство: 2408 советских танков против 436 немецких. Но данные приведены по состоянию на 22 июня и по всему парку в целом, боеготовых же машин в четырех советских корпусах на эту дату имелось не более 1700. Кроме того, в течение четырех дней мехкорпуса вели бои и совершали многочисленные марши, неся при этом и боевые и главным образом не боевые потери. Так, например, к моменту начала контрудара в советской 43-й танковой дивизии имелось 79 боеготовых танков из списочного состава в 237 машин. Если учесть, что многие корпуса вводились в бой неполным составом и по частям, то становится очевидным, что танков в атакующих группировках советских войск было немногим больше, чем в обороняющейся немецкой. Вот и растаяло подавляющее превосходство как дым.

Анализируя все сказанное выше, можно сделать вывод, что немецкое командование не смогло добиться подавляющего превосходства в танках не только в полосе всего будущего фронта, но и в полосах отдельных групп армий. Однако наши войска были рассредоточены на большой территории вдоль границы и до 400 км в глубину. Вследствие этого части первого эшелона войск прикрытия значительно уступали противнику, войска которого были развернуты непосредственно у границы. Подобное расположение наших войск позволяло громить их по частям. На направлениях главных ударов немецкое командование смогло создать превосходство в танках над нашими войсками, которое было близко к подавляющему.

Итогом сражений июня -- июля 1941 г. стал разгром практически всех механизированных корпусов, дислоцировавшихся в приграничных военных округах. С 22 июня по 9 июля 1941 г. потери Красной Армии составили 11712 танков (среднесуточно 233 танка). Огромные потери людей и техники привели к экстренному переходу от корпусов к более мелким частям -- бригадам, полкам и батальонам.

Так, может быть, Сталин был прав, говоря, что танков у нас в несколько раз меньше и вырабатываем мы их меньше, чем немцы?

К сожалению, в распоряжении автора нет абсолютно точных данных о соотношении сил в танках на советско-германском фронте во второй половине 1941 г. Однако даже имеющиеся цифры, пусть и на разные даты, позволяют сделать определенные выводы. Итак, по состоянию на 4 сентября 1941 г. в 17 немецких танковых дивизиях всех четырех танковых групп имелось 1586 боеспособных танков. Данными по действующей Красной Армии на начало сентября автор не располагает, но вот на 1 декабря 1941 г. в советских войсках на фронте насчитывался 1731 исправный танк. Ну а на 1 января 1942 г. на советско-германском фронте соотношение сил в танках составляло 1588 к 840 (1,9:1) в нашу пользу! Справедливости ради необходимо отметить, что в приводимых по Вермахту данных не учтены штурмовые орудия и прочие САУ, потери которых были в несколько раз меньше, чем танков. Так, например, по немецким данным, с июня по ноябрь 1941 г. на всех фронтах (т.е. включая Африку) был безвозвратно потерян 2251 танк. За это же время потери штурмовых орудий составили всего 75 единиц, а до 1 января 1942 г. -- 96 единиц. Учитывая потери и производство штурмовых орудий и САУ во втором полугодии 1941 г., допуская, что вся убыль была восполнена (по штурмовым орудиям это действительно имело место, а вот по другим САУ -- нет), возьмем число 600 единиц. Но даже с учетом этого, существенно завышенного, числа количество немецких танков и САУ на Восточном фронте на 1 января 1942 г. все равно составит 1440 единиц, то есть на сотню с лишним меньше, чем у Красной Армии. Даже тяжелейшей для СССР осенью 1941 г. немцы в лучшем случае с трудом смогли добиться соотношения в танках 1:1! Какое уж там превосходство в разы! Никогда за все время Великой Отечественной войны немцы не имели превосходства над Красной Армией в танках в целом.

Еще интереснее картина в части производства танков. Во втором полугодии 1941 г., то есть с 1 июля по 31 декабря, германская промышленность изготовила 2175 танков и САУ (1859+316), а промышленность СССР -- 4968 танков и САУ (4867+101)! Однако хорошо известно, что в 1941 --1942 гг. значительную часть нашего танкового производства составляли легкие танки. Быть может, тут у противника наблюдается превосходство? Нет, не наблюдается. Достаточно сказать, что за указанный период наши заводы выпустили только «тридцатьчетверок» 1886 штук, то есть больше, чем вся Германия танков. Ну а вместе KB и Т-34 было изготовлено 2816 единиц, то есть больше, чем вся Германия изготовила танков и САУ.

Итак, мы убедились, что никакого превосходства Вермахта в танках над Красной Армии накануне войны не было и в помине. Скорее наоборот. К концу 1941 г. наблюдался примерный паритет при значительно больших объемах производства танков в СССР.

С количественной составляющей все понятно, а с качественной?

Для начала можно привести пару цитат-штампов советского периода. Так, в книге «50 лет Вооруженных Сил СССР» читаем: «В советских западных приграничных округах войска имели... 1800 тяжелых и средних танков (в том числе 1475 новых типов), а также значительное число легких танков устаревших конструкций». Из «Истории Коммунистической партии Советского Союза» можно почерпнуть информацию о том, что «удельный вес танков новых типов составлял лишь 18,2%». Сразу возникает вопрос: что такое «старый тип» и «новый тип» и по какому принципу боевые машины на эти типы разделяются? Не мешало бы разобраться и с «устарелостью конструкции», и с тем, как она соотносится с вышеуказанными типами.

Германское танкостроение началось в январе 1934 г. с запуска в серийное производство легкого танка Pz.I, и в этом отношении оно на два года моложе советского, если считать стартовым годом массового танкостроения в СССР 1932-й, когда из заводских цехов начали выходить танки Т-26 и БТ. Два года -- срок небольшой, и, по идее, советская техника не могла успеть состариться по сравнению с немецкой. На деле же не совсем так. Дело в том, что все советские танки начала 1930-х гг. создавались на основе конструкций середины или второй половины 1920-х и соответствовали тогдашним взглядам советского военного руководства на применение танков. Серии модернизаций продлевали им жизнь с технической точки зрения, но концептуально к 1941 г. эти боевые машины устарели безнадежно. Произошло это главным образом потому, что из сочетания трех основных боевых свойств танка «огонь+броня+маневр» у советских машин упор делался на сочетание «огонь+маневр». В результате

Красная Армия имела хорошо вооруженные, но слабобронированные танки, вполне пригодные для действий в условиях почти полного отсутствия противотанковой обороны, характерных для конца 1920-х -- начала 1930-х гг.

В отличие от советских, основные типы немецких танков создавались уже в середине 1930-х гг., то есть в период активного формирования эффективных сил противотанковой обороны. В армиях разных стран в этот период одна за другой принимаются на вооружение противотанковые пушки калибра от 25 до 47 мм, а потому немецкие конструкторы при создании своих танков особое внимание уделяют сочетанию «броня+маневр». Все немецкие танки, за исключением Pz.I, соответствовали этой концепции, причем включая и чехословацкие Pz.35(t) и Pz.38(t). Первый -- в меньшей степени, второй -- в большей. Этим, по-видимому, и объясняется легкая усваиваемость их Вермахтом.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5