3. Формирование государственности киевской Руси. Проблема славяно-варяжского синтеза

Зарождение древнерусского государства обычно связывают с попыткой разрешения конфликта, возникшего в рамках межэтнического племенного союза словен-ильменских, кривичей, чуди и мери. Для преодоления распрей они решили пригласить со стороны некую третейскую силу, которая могла бы взять на себя ряд управленческих функций. Согласно летописи, в 862 г. некий варяг Рюрик, со своими братьями и дружиной, прибыл «из-за моря» и обосновался в районе Старой Ладоги, недалеко от Новгорода. С ним был заключен «ряд», т. е. договор, по которому Рюрик должен был выполнять ряд функций военного и управленческого характера. Это летописное известие в XVIII веке, с легкой руки первого российского историографа Г. З. Байера, легло в основу так называемой 9 «норманской теории». Суть ее состоит в том, что генезис и становление древнерусского государства у восточных славян, якобы, было всецело связано с деятельностью норманских (скандинавских) пришельцев. Между тем следует отметить, что обычай приглашать третейскую силу «из-за моря» являлся вовсе не уникальным в истории, а прослеживается в истории становления государств у других народов. Наконец, приглашение правителя со стороны, с целью преодоления острого социального конфликта, свидетельствует вовсе не об отсутствии способности к государственному строительству, а, наоборот, - о мудрости и способности к компромиссу - качествам, которыми еще и сегодня обладают далеко не все политические деятели. Государство, в большинстве случаев, появляется как инструмент в руках общественных сил, которым необходимо было решать очень важные общие проблемы (дела), которые вставали перед обществом на определенном этапе развития. Не исключено, что и в данном случае перед союзом племен стояла необходимость решения такого общего дела. Можно предположить, что таким делом была проводка торговых караванов из Балтики в Черное море («из варяг в греки»), и что этот путь был тогда под контролем Хазарского каганата. Ликвидировать это препятствие и должно было вновь созданная общественная сила. Такое объяснение не противоречит известным фактам, которыми располагает наука. А они свидетельствуют, что Рюрик прибыл в район Новгорода не как завоеватель, а как один из участников договора между равными сторонами. Впоследствии данная норма ярко проявилась в «призвании» новгородцами князей из других земель и заключении с ними «ряда». Поэтому есть основания считать природу зарождавшегося государства у славян полиэтничной (союз славянских и угорских племен) и договорной. Эти особенности сыграли важную роль в дальнейшей эволюции российской государственности. Важной характеристикой начального развития русской истории можно считать процесс интеграции славян и русов (германский этнос). Славяно- русская общность прослеживается вплоть до середины X века. В этот период наблюдается ассимиляция (поглощение) русов - растворение их в славянском мире. Уже в IX веке наблюдается языковое тождество полян (славян проживавших в районе Киева) и русов. Название «русь» стало этнонимом нарождавшейся новой народности. Русские - это те, кто относятся к русам, связаны с русами. Древнерусское государство рождалось не как результат завоевания и господства одного этноса над другим, а как сложная полиэтническая 10 система, в которой каждый элемент, на основе принципа дополнения, играл важную структурообразующую роль в процессе зарождения и становления молодого восточнославянского государства.

Данилевский И. Н. о проблеме варяжско- славянского синтеза

Прежде чем приступить к рассмотрению происхождения и первоначального значения слова «Русь», необходимо договориться об отделении этого вопроса от проблемы происхождения Древнерусского государства, Киевской Руси. Согласимся в данном случае с Г. А. Хабургаевым, который пишет:

«Вопрос о происхождении этнонима-топонима Русь в последние десятилетия крайне запутан, и прежде всего в исследованиях историков конца 40- х - начала 50- х гг., почему- то решивших, будто признававшееся прежними исследователям иноязычное происхождение термина подрывает идею "самобытности" древнерусской государственности и свидетельствует о "норманистских" устремлениях. И действительно, рассуждения о происхождении термина и Русского (Древнерусского!) государства в исторических сочинениях переплетаются настолько тесно, что их невозможно отделить друг от друга. А фиксируемые в древних источниках названия, близкие по звучанию к Русь, дают повод для развития идеи о том, что этим термином именовалось какое- то северно-причерноморское племя, возможно, входившее в "антское" объединение, может быть, и не славянское, но впоследствии ассимилированное славянами и передавшее им свое имя. Анализ происхождения и первоначального значения этого термина на славянской почве требует забвения всех этих бесчисленных предположений и обращения к самим фактам и собственно славянским (в первую очередь - древнерусским) источникам»11.

Действительно, в древнейших отечественных источниках, прежде всего в «Повести временных лет», названия славянских племен, вошедших в состав Древнерусского государства, довольно четко отделяются от Руси.

Приведенные примеры кажутся достаточно красноречивыми. Летописцы не просто различают, но противопоставляют русь славянам, прямо отождествляя ее с варягами.

Не менее последовательно различают русь и славян арабоязычные авторы. Их свидетельства особенно интересны, поскольку всегда отличаются повышенным вниманием к деталям жизни народов, о которых ведется рассказ (в отличие, кстати, от европейцев, которые обычно все сводили к тому, какие соседние народы «грязные и дикие»). Вот одно из таких свидетельств:

«И между странами печенегов и славян расстояние в 10 дней пути [от 250 до 800 км]. …Путь в эту сторону идет по степям и бездорожным землям через ручьи и дремучие леса. Страна славян - ровная и лесистая, и они в ней живут. И нет у них виноградников и пахотных полей. И есть у них что- то вроде бочонков, сделанных из дерева, в которых находятся ульи и мед. <. . . > И они народ, пасущий свиней, как [мы] овец. Когда умирает у них кто- либо, труп его сжигают. Женщины же, когда случится у них покойник, царапают себе ножом руки и лица. На другой день, после сожжения покойника они идут на место, где это происходило, собирают пепел с того места и кладут его на холм. <. . . > И все они поклоняются огню. Большая часть их посевов из проса. <. . . > Рабочего скота у них совсем немного, а лошадей нет ни у кого, кроме упомянутого (ниже) человека [т. е. царя]. Оружие их состоит из дротиков, щитов и копий, другого оружия они не имеют.

Глава их коронуется … В их стране холод до того силен, что каждый из них выкапывает себе в земле род погреба, к которому приделывают деревянную остроконечную крышу наподобие христианской церкви, и на крышу накладывают землю. В такие погреба переселяются всем семейством и, взяв дров и камней, разжигают огонь и раскаляют камни на огне докрасна. Когда же камни раскаляются до высшей степени, их обливают водой, от чего распространяется пар, нагревающий жилье до того, что снимают даже одежду. В таком жилье остаются они до весны.

Позднее, когда к началу ХII в. название "русь" утратило первоначальное значение социального термина, замененного развитой и дифференцированной социальной терминологией для обозначения феодального господствующего слоя, и когда дальнейшее развитие получило государственно-территориальное понятие "Русь", "Русская земля", обозначавшее государство, возглавленное этим феодальным слоем, объединявшим "великих князей", "светлых князей" и "всякое княжье", "великих бояр", "бояр" и "мужей", от которых уже отделились купцы- гости (эта развитая феодальная иерархия отчетливо выступает уже в составе социального слоя "руси" по источникам, характеризующим ее еще в начале IX в. ), при изложении "Сказания о призвании варягов" упоминание в новгородских летописях о "руси" Рюрика потребовало пояснений, что и вызвало ошибочную, этническую, интерпретацию. До определенного времени употребление слова "русь" в социальном, а не этническом значении не вызывало сомнений. Последние следы этой над- племенной природы военно- дружинной "руси" зафиксированы в начале XI в. "Русской Правдой" Ярослава.

"Русь" как название широкого, надплеменного дружинно-торгового общественного слоя, консолидирующегося вокруг князя, образующего его дружину, войско, звенья раннефеодального административного аппарата, наполняющего города "Русския земли", безотносительно к племенной принадлежности, защищенного княжеской "Правдой роськой", - это понятие, несомненно, восточноевропейское. Название этого по происхождению и составу своему прежде всего славянского общественного слоя родилось на славяно-финско-скандинавской языковой почве, но в развитии своем полностью подчинено закономерностям развития восточнославянского общества и Древнерусского государства. В силу этих закономерностей происходило и перерастание уже в IX - X вв. социального значения в этническое: "русь" становится самоназванием не только для новгородских словен и киевских полян, "прозвавшихся русью", но и для варяжских послов "хакана росов", а затем посланцев Олега и Игоря, гордо заявлявших грекам: "Мы от рода рускаго".

Таковы результаты историко-лингвистического анализа проблемы происхождения названия "русь"».

Почему первые князья Древней Руси были иноземцами?

Вопрос этот любопытен как в частном плане («неужели мы такие отсталые, что даже сами государства создать не могли?»), так и в общем («насколько вообще закономерно присутствие иноплеменников в составе ранних государственных структур?»). Стоит, однако, обратиться к истории других народов Европы и Азии, как все встает на свои места. Болгарское царство, Франция, герцогство Нормандия, Бретань, Ломбардия, королевство Англия, Сельджукский султанат -- вот далеко не полный перечень государств, чьи названия восходят к этнонимам завоевателей, которые встали во главе их (булгары, франки, норманны, лангобарды, бритты, англы, тюрки- сельджуки). Конечно, встречаются и, так сказать, обратные примеры. Вот что пишет Г. А. Хабургаев:

«Ономастика постоянно сталкивается с такими фактами, когда за областью устойчивых поселений какой- либо этнической группы со временем закрепляется имя этой группы, нередко переживающее ее. Современные области, носящие названия Мещера, Пруссия, Саксония, Тюрингия, Ломбардия (из Лангобардия), Бургундия, Нормандия и т. д., уже давным-давно не населены мещерой, прусами, саксами, тюрингами, лангобардами, бургундами, норманнами. При этом новое население таких районов, получая название области «отэтнонимического» происхождения, как правило, не имеет отношения к ее прежним поселенцам: связь названия такой области и ее современного населения с древними этнонимами - чисто историческая, а не лингво-этническая, и это должно учитываться при анализе летописной ономастики, относящейся к кругу связанных друг с другом этнических и географических наименований».

Любопытно, однако, что и в тех, и в других случаях собственное название государства не соответствует его преобладающему этническому составу. Ну, да это к слову. Сейчас нас больше волнует проблема «иноязычных» правителей.

Привлечение материалов, связанных с историей иных стран и народов, ясно показывает: иноземные правители в ранних государственных объединениях -- скорее закономерность, нежели исключение. Во главе подавляющего большинства зарождавшихся военно-политических союзов стояли представители других этносов. Причем зачастую племенное имя «постороннего» правителя становилось названием самого молодого государства. И в этом ряду Древняя Русь не стоит особняком.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9