Аустерлицкий разгром был для России и Австрии ужасающим. Официальный Петербург воспринял его тем больнее, что русская армия больше 100 лет, после Нарвской битвы 1700 г., никому не проигрывала генеральных сражений и что при Аустерлице, опять-таки впервые после Петра Великого, возглавлял русскую армию сам царь.
Впрочем, «битва трех императоров» имела значение, далеко выходившее за рамки интересов Франции, России и Австрии. «Она потрясла современников, а затем вошла в летописи истории не потому, что один император взял верх над двумя другими, - справедливо заключил А.З. Манфред. - Современники вели в Аустерлицкой битве решающий поединок нового и старого миров».(19, 98) ) .
Пока европейские монархи приходили в себя после Аустерлица, Наполеон в течение полугода по-хозяйски перекроил карту Центральной Европы. 26 декабря 1805 г в Пресбурге (ныне -- Братислава) он продиктовал мирный договор Австрии, отняв у нее Венецию, Истрию, Далмацию, Каттаро, Фриуль, где проживала шестая часть всего населения империи. К лету 1806 г. Наполеон объединил 15 послушных ему германских княжеств в Рейнский союз тут же «избравший» его Наполеона, своим протектором. Этот акт лишил смысла Священную Римскую империю, т. е. верховенство австрийских императоров над раздробленной Германией, существовавшее тысячу лет. Теперь, 6 августа 1806 г., Франц 1 по предложению Наполеона сложил с себя титул властителя Священной Римской империи.
Александр 1 пережил Аустерлиц не только как поражение своей армии и державы, но и как самое сильное за всю его жизнь, после цареубийства 11 марта 1801 г., личное потрясение. Все свидетели его аустерлицкого конфуза стали ему неприятны. Он потерял расположение к М.И. Кутузову, уволил А.А. Чарторыйского и А.Ф. Ланжерона, разжаловал в солдаты (!) вернувшегося из плена Н.Я. Пржибышевского. Изменились к худшему характер и поведение царя. «До того он был кроток, доверчив, ласков, - вспоминал генерал Л.Н. Энгельгардт, - а теперь сделался подозрителен, строг до безмерности, неприступен и не терпел уже, чтобы кто говорил ему правду».(35, 113)
Осень 1806 г. в Европе выдалась не менее тревожной, чем предыдущая. Наполеон, получавший от своих агентов информацию о том, что Россия, Пруссия и Англия сговариваются образовать 4-ю коалицию, насторожился и демонстрировал европейским монархам свою мощь. 15 августа, в день рождения императора, не только во Франции, но и во всех завоеванных ею землях, прошли грандиозные торжества во славу «великой империи». 1 октября прусский двор предъявил Наполеону ультиматум, требуя в течение недели вывести все французские войска из германских земель, даже вассальных по отношению к Франции, за Рейн.
Наполеон, получив ультиматум Пруссии, сам объявил войну Пруссии и устремился в очередной поход, навстречу прусским войскам.
Итак, война между Пруссией и Францией началась, а через неделю, когда еще не все пруссаки узнали о начале войны, она фактически уже кончилась. Почти все вооруженные силы Пруссии были разгромлены в один и тот же день, 14 октября, сразу в двух генеральных сражениях под Иеной самим Наполеоном и при Ауэрштедте маршалом Л.Н. Даву. 27 октября Наполеон вступил в Берлин. Он наложил на Пруссию тяжелейшую контрибуцию в 100 млн. франков, лично себе взял в добычу и отослал на хранение в Париж шпагу Фридриха Великого.
В поверженном Берлине 21 ноября 1806 г. Наполеон подписал знаменитый декрет о континентальной блокаде. Он решил задушить Англию экономически, взять ее, как крепость, осадой. Его декрет объявлял Британские острова блокированными и запрещал всем странам, зависимым от Франции какие бы то ни было, даже почтовые, сношения с Англией.
Континентальная блокада отныне стала главной идеей внешней политики Наполеона. Эта идея толкнет его на завоевание Испании и Португалии, а затем приведет в Москву. Ей с 21 ноября 1806 г. он подчинил все прочие, даже самые выигрышные для Франции внешнеполитические идеи, включая мысль о союзе с Россией. Итак, Англия вновь оказалась под угрозой гибели, и опять, как и в 1805 г., на помощь ей пришла Россия. Собственно Александр 1 спешил помочь не столько своему английскому кредитору, сколько прусскому другу. В тот же день был отправлен на помощь Пруссии 60-тысячный корпус Л.Л. Беннигсена, а следом за ним - другой 40-тысячный Ф.Ф. Буксгевдена. Оба корпуса были уже за границей, когда Александр 1 решил, наконец, кого назначить главнокомандующим. В конце концов, Александр склонился к мнению двора поручить главное командование самому популярному из сохранившихся екатерининских полководцев соратников Румянцева и Суворова. Таковым был признан генерал-фельдмаршал Михаил Федотович Каменский.
Царь и царица, Елизавета Алексеевна, приняли Каменского как спасителя и напутствовали его «на святое дело» борьбы с Наполеоном. Вслед за тем Александр 1 предписал Синоду, чтобы по всем российским церквам возглашалась анафема Наполеону как антихристу, «твари, совестью сожженной и достойной презрения».
Наполеон, узнав о наступлении русских войск, по своему обыкновению стремительно пошел им навстречу и успел занять Варшаву. Новая война между Россией и Францией запылала теперь на польских землях. «В Польше не четыре, а пять стихий, - досадовал Наполеон. - Пятая стихия грязь». Эта «пятая стихия» лишила Наполеона его важного козыря - быстроты маневра. Война приняла позиционный характер, и в такой войне неожиданно проявил себя с лучшей стороны Леонтий Леонтьевич Беннигсен, барон, генерал от кавалерии, один из главных убийц Павла 1.
Беннигсен отказался выполнять приказ Каменского об отступлении в Россию и продолжал боевые действия. Фигурально говоря, он сыграл в ничью 26 декабря 1806 г. при Пултуске с лучшим из маршалов Наполеона Ж. Ланном, а 8 февраля 1807 г. под Прейсиш-Эйлау - с самим Наполеоном, причём на этот раз даже уступая противнику численно. Разумеется, и в то, и в другом случае Беннигсен рапортовал в Петербург царю о своей победе. Благодарный Александр после Пултуска назначил его главнокомандующим, а за Эйлау пожаловал ему высший орден Российской империи - св. Андрея Первозванного - и пожизненную пенсию в 12 тыс. рублей.
Наполеон понимал, что при Эйлау он не смог добиться победы, хотя и удержал за собой поле битвы. В Париже (как и в Петербурге) служили благодарственный молебен по случаю эйлауской победы, а Наполеон, досадуя и на «пятую стихию» Польши, и на стойкость русских солдат, вынужден был признать войну непозволительно затянувшейся и начал готовиться к летней кампании.(31,201)
19 июня Наполеон подошел к Неману и встал у Тильзита на границе Российской империи. Остатки русских войск за Неманом были деморализованы. Выход был только один. 22 июня Александр послал к Наполеону одного из «екатерининских орлов» штурмовавшего в 1790 г. под начальством Суворова Измаил, кн. Д.И. Лобанова-Ростовского с предложением и полномочиями заключить перемирие. Вся главная квартира напряглась в мучительном ожидании: как отнесется к этому «двурогатый» антихрист, захочет ли он мириться? Наполеон против всех ожиданий утвердил акт перемирия в тот же день, подчеркнув, что желает не только мира, но и союза с Россией. Лобанов-Ростовский доставил подписанный Наполеоном акт Александру и был тотчас вновь отправлен к Наполеону, чтобы передать ему заверение царя: «Союз Франции с Россией постоянно был предметом моих желаний».
Русско-французские переговоры начались немедленно. Наполеон поручил вести их Ш.М. Талейрану. Александр же в помощь Лобанову-Ростовскому отрядил еще одного «екатерининского орла», кн. А.Б. Куракина, желая показать Наполеону, что теперь он выставляет не каких-то молокососов, вроде П.П. Долгорукова и П.Я. Убри как ранее, а зрелых государственных мужей из славного прошлого России. Впрочем, Наполеон решил иметь дело не с царскими уполномоченными, а с самим царем. 24 июня он предложил Александру личное свидание на следующий же день. Александр, разумеется, согласился. Чтобы ему не пришлось ехать на занятый французами левый берег Немана, а Наполеону - на русский, правый, государи договорились встретиться посредине реки на плоту.
Утром 25 июня оба императора - Наполеон с тильзитского берега, Александр с противоположного, каждый со свитой, - одновременно вступили в лодки и поплыли к плоту. Наполеон, верный своей привычке опережать всех и вся, первым взошел на плот и встретил Александра, когда тот выходил из своей лодка посмотрели друг на друга, императоры в обоюдном порыве чувств обнялись. Очевидцы запомнили первые слова Александра Наполеону: «Государь, я ненавижу англичан так же, как и Вы!» «В таком случае, -- отвечал Наполеон, улыбаясь -- все будет улажено, и мир упрочен». Бывшие враги, расточая улыбки друг другу, прошли в главный павильон и оставались там с глазу на глаз около двух часов.(5,165)
Наполеон сразу предложил Александру вести переговоры без свидетелей: «Пусть я буду вашим секретарем, а вы - моим». Дипломатам доверялась лишь чисто техническая сторона дела. Предложение Александра привлечь к переговорам прусского короля Наполеон отверг по-солдатски цинично: «Я часто спал вдвоем, но втроем -- никогда». Впрочем, самому Александру Наполеон старался понравиться не меньше чем Александр -- Наполеону. Договорились, что Александр завтра же переселится из правобережной «дыры» Амт-Баублен в Тильзит и займет тот самый дом, где он жил до Фридланда. Город на время переговоров решили объявить нейтральным, чтобы не показалось кому-либо, что Александр приехал… в плен к Наполеону.
За время Тильзитских встреч Наполеон проникся симпатией к Александру, против которого ранее был, естественно, предубежден, считая его отцеубийцей и главным поставщиком пушечного мяса для антифранцузских коалиций. Нельзя сказать, что он был очарован царем, но Александр ему понравился, это бесспорно. «Я был крайне им доволен - написал он Жозефине после первых же встреч с царем, -- это молодой, чрезвычайно добрый и красивый император. Он гораздо умнее, чем думают».
Наполеон всегда мыслил рационально и очень масштабно. Он был так заинтересован в союзе с Россией, что готов был бы заключить в объятия на месте Александра 1 хоть самого дьявола. То, что царь так обаятелен и покладист, стало для него приятным сюрпризом, и он искренне проявлял дружеское внимание к Александру, с удовольствием испытывал на нем всю силу своих чар, чтобы привязать его к себе.
Александру надо было преодолеть еще большее предубеждение против Наполеона - не только как «антихриста», но и как личного оскорбителя, ибо Александр с его обидчивостью и злопамятностью не мог ни забыть, ни простить «антихристу» его майской ноты 1804 г. Однако царь переступил этот психологический барьер с видимой легкостью. «Ни к кому я не чувствовал такого предубеждения, как к нему, -- объяснял он свое впечатление от первой встречи с Наполеоном, но после беседы, продолжавшейся три четверти часа, оно рассеялось, как сон».(36, 124) Это признание, сделанное доверенному лицу Наполеона Р. Савари, говорит не об искренности Александра, а об искусстве перевоплощения, которым он владел с детства. Обретённое в школе Николая Салтыкова умение держать наготове двойной прибор манер, чувств и мыслей помогло ему в общении с Наполеоном. Он почтительно внимал Наполеону, восхищался его талантами и победами хвалил его сотрудников и ругал врагов. Идя навстречу Наполеону, Александр зашел даже слишком далеко, предложив сделать Жерома Бонапарта королем Польши с женитьбой его на великой княжне Екатерине Павловне, что в некотором роде поделило бы польский престол между Францией и Россией, но в пользу Франции. Наполеон отклонил этот проект, заявив, что он приведет со временем «к разногласиям, более острым, чем те, которые существовали доныне».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18