О культуре
Культура это совокупность того, что практикует народ организованно. В основе любой практики лежит признанный принцип, т.е. некая доктрина ценимая хотябы некоторой значительной группой в обществе. Таким образом, общество практикует на уровне концепции, ее подачи и приложения к жизни, физической и эмоциональной, целый набор таких принципов. Культура не обязательно бывает сильна и развита в области философии, хотя концепции, представленные каким-то способом, даже на уровне мифа, обязательны, иначе люди не знали бы, что им практиковать и хранить, что ценить. В культуре древней Греции, например, ценилось знание о том как вещи существуют и взаимодействуют. Это знание ценилось потому, что ценилась физическая жизнь и виделись возможности ее преобразования к лучшему, ее совершенствования, как совершенствования и самой физической природы отдельного человека. Однако при всей любви к жизни в Греции росло понимание, ограниченности того, что человек может сделать физически, а также того, что жизнь в обществе управляется еще и психологическими принципами, которые прекрасно выражали в действии писатели как Гомер, Эврипид, Эсхилл и др. Росло понимание и того, что просто описание того как люди действуют, под напором ли физических побуждений или эмоциональных, недостаточно само по себе для преобразования общества. Даже великие свершения героев в общем бывали слишком диструктивны и противоречивы и создавали столько же сколько и разрушали. Возникали вопросы о том, как же контролировать человеческую деятельность, делая ее рациональной, ведущей ко благу во всех отношениях. Это порождало развитие рационалистической философии, например Платона, а позже и Аристотеля, его ученика и отступника от основой его доктрины, но пользующегося терминологией и методом, модифицируя последние по ходу своего философского творчества. Греки, основывавшие колонии во многих областях средиземноморья и Малой Азии, ходившие в походы и служившие наемными воинами в армиях других народов (вроде Персов), хорошо представляли различия разных культур. Во время же завоеваний Александра Македонского началась эллинизация всего западного мира, которую после его смерти продолжили по-своему римляни, видевшие в греках своих учителей, но модифицировавшие их идеалы. В философии Римлян аксиология сместила свое ударение с эпистемологии на политическую и моральную философию, воспринимаемую больше практическим руководством к жизни личной и общественной. Греки больше были одержимы духом познания (эпистиме), тогда как Римляне духом практичекого использования знания
( фронисис) как инструмента строительства общества и человека, как его составной части. Тем не менее, когда Рим стал христьянским, идеи Платона приобрели значительно более сильное влияние в его культуре через неоплатоников, сильнейшим образом определивших мышление Августина. В Америке студентам философии нередко предлагается культорологическая модель: Культура Европейского Средневековья подобна туловищу, стоящему на двух ногах, т.е. на культуре Греции (Афин) и Еврейской культуре (Иерусалима). Рассудок, опирающийся на философов Греции, и вера, базирующаяся на учениях пророков Ветхого Завета, а также Христа и его апостолов. Над тем туловищем возвышается голова философии Нового времени, увенчанная волосами, растущими и выпадающими, Новейшей философии конца ХIХ и ХХ веков.
В новой философии культурный релятивизм был рассмотрен Монтескью и повлиял на многих политических философов и историков, которые часто забывали, что неотъемлемой составляющей писаний последнего был поиск естественных универсальных принципов, лежащих за пределами явных различий, которые он так блестяще подметил и отобразил. Новые экономические теории были в долгу у Мендвила, подчеркивавшего принципы эгоизма и стремления к личной выгоде и руководства страстями в людях, которые он считал двигателем общественного прогресса. Монтескью говорил о добродетели и чести, а Мендвил о корысти и ловкачестве, страсти, которая толкает человека на предприимчивость и упорный труд. Оба - о двигателях прогресса, столь казалось бы противоположных. Оба писателя были чрезвычайно влиятельны.
Как же, если мы хотим общественного прогресса и процветания, следует учить школьников и студентов. Наверное им следует показывать как и в каком смысле и до какого протяжения были применимы принципы различных писателей, а в каком применении они приводили общество к проблемам и каким проблемам. Опять же следует держать открытым ум, который может своим творчеством дополнить разные доктрины и найти решение, приложимое к современности наиболее благоприятным образом. Плюрализм в философии стал весьма популярен в начале ХХ-го века, и влияние его не иссякло и по сей день. Уильям Джеймс много сделал для иллюстрации его полезности, как в мышлении так и вприкладном смысле.
В особенно больших государствах и союзах мы видим сегодня множество разных религиозных кредо, философских доктрин, которыми руководствуются отдельные группы их населения. Традиция придает устойчивость общественным взаимоотношениям внутри группы, но создает и проблемы при взаимодействии ее с другими группами. В философии традиция менее сильна, чем в религии например, но и там она всегда принимается во внимание, хотя оставляет значительно больше свободного творчества и интеллектуального общения с иными школами мысли. Видимо, в этих условиях приобретает особую ценность религиозная и интеллектуальная терпимость и гибкость, в духе которых и следует, наверно, учить студентов определенным теологическим или философским доктринам. Вопросы, которые следует предлагать на рассмотрение должны включать следующее: Чем обусловлена жизненность тех или иных догматов веры и тех или иных интеллектуальных доктрин? Что есть сильного в тех различных позициях? Можно ли найти подспудный единый принцип, применимый для разных кредо? Чем обусловлено существование такого принципа? Некоторые искажения, вкрадывающиеся даже в наши любимые доктрины, могут быть замечены и выправлены. Правда должна быть универсальна, т.е. применима для всех религий и теорий, т.е. могут быть найдены новые парадигмы, более подходящие и включающие, чем привычные.
Серьезное благожелательное изучение разных культур должно приветствоваться, и временами следует делать более общие обзоры двух или нескольких культур, хотя бы бегло, чтобы не забывать дух универсальности и формировать единый язык понимания, позволяющий нам чувствовать и выражать наше глубинное единство, а не только внешние различия.
Следует обращать внимание и на принципы, позволяющие поддерживать внутреннее равновесие и гармоничность, такие например как восточные системы медитации. В мышлении важны не толко доктрины, но и эмоциональное равновесие для возможности их внимательного и адэкватного рассмотрения, правильного понимания. Методы Йоги и Буддизма могут здесь стать весьма полезными.
Начиная с ХIХ века и особенно в ХХ восточными интеллектуалами и духовными лидерами предпринимались попытки универсальных интерпретаций разных религиозных учений, с целью выявления единых принципов, лежащих в основе последних, принципов, которые часто не понимаются большинством их сторонников. Тагор, Рамакришна, Вивекананда, Юктешвар, Йогананда и другие очень остро и убедительно решали такие задачи в своих книгах или беседах. Переведенная мной недавно на русский язык большая и очень содержательная книга Йогананды Бхагавад Гита, являющаяся его развернутым комментарием к представленному там же древнему классическому Индуистскому тексту, содержит немало таких объяснений, чрезвычайно полезных современным интеллектуалам.
Проблема недостаточного философского образования, привычки беспристрастного рассмотрения множества различных доктрин и способов их подачи, может оказаться проблемой неспособности разных людей веры, например Христьян или атеистов, воспринять эти знания и даже терпеливо познакомиться с их изложением, до вынесения окончательного своего решения. Миры многих замкнутых культур (на чисто эмоциональной основе) очень сопротивляются образованию, т.е. лечению философией. Здесь однако может помочь личное расположение, которое легко возникает к доброжелательным и гармоничным внутренне учителям и профессорам. Поэтому последние должны очень внимательно заниматься формированием такой внутренней гармоничности, наряду с приобретением концептуальных знаний.
О многонациональности образования можно сразу же заметить несколько особенностей:
1. В школах и университетах сегодня учатся молодые люди разных национальностей - это просто факт современности.
2. Они конечно адаптируются, но и сохраняют некоторые устойчивые тенденции своих особых представлений и обычаев.
3. До какой-то степени они влияют и на других и тем самым на весь климат обучения. У студентов возникают новые идеи, а профессора ищут новые подходы для донесения своих знаний ученикам, да и сами иногда модифицируют свои позиции.
4. Иногда при взгляде на свою культуру через призму нового знания о другой культуре, возникает более отчетливое и ясное понимание первой. Отсюда нередко развивается и особое уважение к тому, что вначале воспринималось весьма примитивно и ограниченно, во многом механически.
5. Наблюдается и понимание ценности каждой из многих изучаемых культур, а также и видение того, что не все они одинаково развиты, а одни более дики другие же имели больше времени для своего созревания и заключают в себе более разнообразные, многоплановые и тонкие решения общечеловеческих проблем. Образование может привести к развитию хорошего вкуса, т.е. способности избирать наиболее рафинированный элемент во всем, что изучается.
Конечно, чтобы вполне понять даже одну культуру требуется огромное время, далеко превышающее время, отпущенное на любой тип привычного образования. Тогда какже можно ожидать приличного знания еще и многих культур? Я бы хотел отметить существование катализатора в изучении, когда через призму какой-то отдельной культуры мы начинаем лучше видеть проблемы и решения других культур; это ускоряет изучение огромного материала в его более глубоком и определяющем пласте.
В заключение хочется сказать, что усилия, потраченные на рассмотрение многоразличных особенностей поликультурного образования имеют все основания считаться ненапрасными.
О задачах и проблемах учеников в инокультурной среде
Первая задача для человека, попавшего в инокультурную школу, это учить язык, на котором ведется преподавание. В школах в этом почти не помогают, и школьнику приходится просто впитывать этот язык из среды самому, сначала очень пассивно, а позже понемногу начиная самому использовать запомнившиеся слова и выражения, а также отдельные грамматические конструкции. Нередко ребенок сначала находится в стадии шока, большого эмоционального напряжения от ощущения своей немощности в решении даже простейших языковых задач. Здесь учителя стараются говорить для него медленнее и повторять отдельные слова или фразы с гипертрафированной жестикуляцией. Кто-то из однокласников часто пытается помогать новичку тем же, особенно, если развивается естественная человеческая симпатия. Но есть и те, кто посмеивается над неуклюжестью чужака, пытаясь увидеть в ней отражение своей большей развитости. Это задевает самолюбие новичка; иногда он зажимается навремя, замолкает. Однако выбора у него нет, и он вынужден вновь начинать говорить, вслушиваться, поправлять звучание и формы своей речи, делая ее более понятной для окружающих. Он во многом работает, как губка,. Я наблюдал даже случаи, когда дети отказывались, что они вообще знают свой родной язык, и даже вне школы пытались все время говорить по-английски, хоть и ломанном и с ужасным акцентом. Стыдясь своей временной слабости в новом языке, они в своем сознании ассоциировали эту слабость с тем, чем они владели, т.е. с родным языком, и, стараясь избавиться от первой, избавлялись и от второго. Аналогичное наблюдалось и с другими элементами родной культуры, которая казалось их новому окружению странной, а потому становилась странной и для самого школьника, и он стремился ее отбрасывать и подражать новым формам поведения, по крайней мере в школе. Если родители дома не занимались очень усиленно родным языком, чтениями на нем, разговорами и т.п., если не поддерживали снова и снова другие формы родной культуры, их дети имели сильную тенденцию полностью из нее выключаться и вообще забывать ее.
Страницы: 1, 2, 3
