Основные теоретические воззрения руководителей советского государства о строительстве социализма в окружении капиталистических государств и неизбежности войны повлияли на организацию и направления оперативной деятельности органов государственной безопасности.
Высшее руководство страны определяло цели, задачи и направления деятельности внешней разведки. После поражения революционных выступлений в Германии, Болгарии, Польше и других странах, в подготовке которых наряду с Коминтерном участвовали ИНО ОГПУ и РУ РККА, оно отказалось от тактики непосредственного участия в попытках дестабилизировать внутриполитическое положение в ряде европейских государств. В феврале 1925 года на заседании политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о том, что“.... ни в одной стране не должно быть наших активных боевых групп, производящих боевые акты и получающих от нас непосредственно средства, указания и руководство”. Вся такого рода работа перекладывалась на коммунистические партии зарубежных стран [6 АПРФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 32. Л. 39-40. ].
В период массовых репрессий был найден не лучший способ пресечения разведывательной работы иностранных государств с легальных позиций. 10 октября 1937 года с санкции политбюро ЦК ВКП(б) принимается оперативный приказ № 00693. Исходя из установки, что все посольства и консульства являются базами иноразведок, сотрудникам КРО предлагалось“немедленно арестовывать всех советских граждан, связанных с личным составом диппредставительств и посещающих их служебные и домашние помещения”. Режим работы рекомендовался такой, чтобы обеспечить “беспрерывное наблюдение”за всеми сотрудниками посольств Германии, Японии, Италии, Польши. Практически в приказе ставилась задача полной изоляции представительств указанных стран. Неудивительно, что после этого в СССР был закрыт целый ряд консульств. Необходимо отметить, что центр тяжести в работе по пресечению шпионской деятельности иностранных спецслужб в течение 1939-1940 годов перемещается на территорию Западной Украины, Западной Белоруссии, республик Прибалтики, вошедших в состав СССР. В этих регионах число арестованных органами госбезопасности возрастает с 40 до 62 процентов от общего количества, хотя там проживало чуть более 10 процентов населения СССР.
В экономической сфере жизни общества органы госбезопасности активно использовались государством как один из важнейших рычагов хозяйственного строительства. Значительные объективные трудности создания мощного экономического и оборонного потенциалов страны привели к тому, что их возникновение обусловливалось или“вредительством”буржуазных специалистов, или происками иностранных разведок. Именно этими причинами на протяжении 1930-х годов на показательных процессах объяснялись срывы производственных заданий, невыполнение плановых показателей (“Шахтинское”дело, дело Промпартии и др. ). В целом на протяжении исследуемого периода количество лиц, арестованных органами государственной безопасности за вредительство и диверсию, составляло от двух до пяти процентов от общего числа арестованных, в период же массовых репрессий эта цифра возросла до тринадцати. Органы государственной безопасности также выявляли факты, свидетельствовавшие о разложении управленческого аппарата и сотрудников общественных организаций. Десятки тысяч рублей были похищены в 1935 году руководителями ЦК профсоюза работников Наркомтяжпрома. Чиновники из Комитета заготовок СНК за счет государственных фондов сумели построить для личного пользования в Подмосковье целый дачный поселок, о чем Г. Г. Ягода доложил В. М. Молотову. Смена экономического курса в конце 1920-х годов, усиление административных методов руководства экономикой сопровождались прямым насилием, особенно над крестьянами. Органы госбезопасности стали составной частью механизма внесудебной репрессии как средства экономических преобразований в деревне. После завершения политики сплошной коллективизации высшее руководство страны продолжало напрямую использовать органы государственной безопасности в хозяйственном строительстве. Прежде всего, важно выделить их работу в деревне. В процессе укрепления колхозов и совхозов были созданы чрезвычайные органы политотделы МТС и совхозов. По решению политбюро ЦК ВКП(б) заместителями начальников политотделов назначались сотрудники органов госбезопасности. На них возлагалась задача борьбы с контрреволюционными проявлениями в деревне. Курс на организационно-хозяйственное укрепление колхозов подкреплялся мерами чрезвычайного характера. Органы госбезопасности привлекались и к решению проблемы сохранения и распределения собранного урожая зерновых. На основании совместного приказа НКВД СССР и Комитета заготовок при СНК СССР комендантами элеваторов и заготпунктов“Заготзерно”назначались сотрудники НКВД. В совместном приказе этих ведомств от 27 июля 1934 года указывалось: “Коменданты элеваторов и заготпунктов подчиняются краевым, областным управлениям НКВД и работают на правах помощников заведующих элеваторами и заготпунктами и ведут специальную работу по охране зерна, борьбе с хищениями и потерями зерна и руководят сторожевой и противопожарной охраной”. Службе государственной безопасности отводилась роль карательного органа в ходе переустройства сельского хозяйства. В процессе проведения хозяйственно-политических мероприятий оперработники управлений НКВД, являясь членами бюро обкомов и крайкомов ВКП(б), по заданию партийных органов часто выступали в роли уполномоченных, например, в период посевных и уборочных кампаний.
Советское руководство использовало спецслужбу и для ликвидации любых форм противодействия ходу движения за повышение производительности труда. С конца 1935 года и в течение всего 1936 года органы госбезопасности, применяя свои специальные методы, вели активную работу по развитию стахановского движения, о чем начальник Секретно-политического отдела Г. А. Молчанов отчитывался в регулярных спецсообщениях на имя И. В. Сталина и В. М. Молотова, секретарей ЦК ВКП(б) и наркомов. Арестам подвергались рабочие и служащие, высказывавшие“контрреволюционные суждения” о том, что стахановское движение свидетельствует о “невиданной эксплуатации рабочего класса”, что в результате его снижаются расценки, а в итоге все это ведет к понижению материального уровня жизни рабочих.
Не менее важной составной частью деятельности органов госбезопасности являлось укрепление морально-политического единства советского общества. Постоянно выявлялись и пресекались факты, дестабилизировавшие обстановку в стране, вызывавшие социальную напряженность в обществе, массовое недовольство населения. Например, нарком внутренних дел Казахстана С. Ф. Реденс оперативно сообщал В. М. Молотову о фактах несвоевременной выдачи, задержки на несколько дней, а иногда и месяцы заработной платы. Нарушения в хлебозаготовительной политике, приводившие в 1937 году к людоедству, самоубийствам среди колхозников в Сибири, незамедлительно становились известными не только местным советским и партийным органам, но и высшему руководству страны.
Однако главное воздействие на морально-политическое состояние общества органы госбезопасности оказывали через пресечение любых попыток подвергать сомнению, критиковать теоретические установки правящей коммунистической партии и практику строительства социализма. Господство марксистско-ленинской идеологии в обществе утверждалось путем подавления любого инакомыслия. Партийная оппозиция, которая являлась, по мнению ряда исследователей, главным объектом преследований со стороны органов госбезопасности, не представляла реальной угрозы. Во второй половине 1930-х годов бывшие видные деятели правящей ВКП(б) и лидеры различных оппозиционных партий не создали ни одной реальной группировки и не выдвинули программу действий, которая представляла бы собой альтернативу проводимому курсу сталинских преобразований в СССР. Фальсифицированные процессы 1936-1938 годов, подготовленные органами госбезопасности по личному указанию Сталина, были направлены в значительной мере на то, чтобы обосновать происками врагов трудности и провалы в хозяйственном строительстве, низкий рост уровня материального благосостояния народа. Борьба с ними выдвигалась в качестве необходимого элемента сплочения общества, поддержания его единства в условиях капиталистического окружения и возможного начала войны. Бывшие лидеры были сломлены, верили, что им сохранят жизнь и послушно выполняли все указания следователей. Например, в конце февраля 1938 года Н. И. Ежов при встрече с Н. И. Бухариным накануне процесса заявил, что тому нечего беспокоиться, так как“его точно не расстреляют”. На протяжении всего предвоенного периода органы государственной безопасности выполняли установки правящей партии. В своей деятельности они руководствовались теми принципиальными положениями, которые принимались только на заседаниях политбюро ЦК ВКП(б), в котором решающая роль принадлежала И. В. Сталину. Роль органов государственной безопасности во внутрипартийной борьбе
Окончание Гражданской войны поставило на очередь дня практические задачи строительства нового общества. Жестко сформулированных принципов, готовых рецептов такого строительства у правящей партии не было. Внутрипартийная борьба по этим проблемам приобрела перманентный характер уже с 1921 года. Фракции и группировки, возникшие в партии, представляли своеобразный суррогат многопартийности. Они приобрели своих лидеров, политические амбиции которых играли далеко не последнюю роль в накале страстей. Постепенно внутрипартийная борьба превратилась в борьбу за власть в партии и государстве, и во второй половине 1920-х - начале 1930-х годов стала угрожать интересам государственной безопасности.
Раскол в правящей партии первоначально коснулся ее верхушки и частично партаппаратчиков среднего звена, однако он ощущался и в органах госбезопасности. Уже дискуссия 1923 года показала, что единства среди сотрудников ОГПУ не было. По данным на декабрь 1923 года, из 546 человек, состоявших на учете в партячейке ОГПУ, линию ЦК поддерживали 367 коммунистов, 129 - колеблись, за оппозицию выступали 40. Колебания проявлял сам председатель ОГПУ Ф. Э. Дзержинский, который с карандашом в руках лично отслеживал политические позиции каждого сотрудника центрального аппарата ОГПУ [7 РЦХИДНИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 318. Л. 4. ] Он был весьма озабочен единством партии и видел основную опасность отнюдь не в возникшей дискуссии. В письме начальнику ПУРа В. А. Антонову-Овсеенко Дзержинский, в частности, указал, что стремление удержать диктатуру пролетариата ".... требует от партии величайшего идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма", и добавил: "А это значит надо драться с Троцким". Через полтора года, когда возникла "новая оппозиция", он снова повторил эту же мысль в письме И. В. Сталину и Г. К. Орджоникидзе. При этом Дзержинский подчеркивал, что вожди "новой оппозиции" Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев "забыли, что партии пришлось развенчать Троцкого единственно за то, что тот, напав на Зиновьева, Каменева и других членов ЦК нашей партии, поднял руку против единства партии.... ". Незадолго до своей смерти он писал В. В. Куйбышеву, что внутрипартийная борьба привела к потере правильной линии в управлении страной и хозяйством, снижению темпов социалистического строительства и утверждал, что рост оппозиции приведет к появлению "диктатора похоронщика революции" [8Там же. Д. 89. Л. 5; Большевистское руководство. Переписка: 1922-1928. М. , 1996. С. 310-311; Коммунист. 1989. №6. С. 88. ].
Страницы: 1, 2, 3, 4
