В. И. Сергеевич считает, что закон Судебника о Юрьевом дне действовал в течение большей части XVI века, и на основании этого закона крестьяне, вышедшие “не по сроку, и без отказу и беспошлинно” возвращались к прежнему землевладельцу – по Судебнику. Однако Сергеевич обращает внимание на то, что в источниках XVII века все вышедшие крестьяне называются беглыми независимо от срока выхода. Это понятие ново, и его источник находится не в правилах Судебника, а в отмене Юрьева дня, не дошедшем до нас законе, который Сергеевич датирует второй половиной восьмидесятых годов XVI века. К сожалению, закона о заповедных годах нет в нашем распоряжении. О его содержании позволяют косвенно судить другие материалы, имеющиеся в нашем распоряжении. Можно утверждать, что 1581 год был первым заповедным годом, так как есть доказательства крестьянских переходов в 1580 году – это ряд писцовых и приходно-расходных книг, преимущественно монастырских. Из других документов, преимущественно судебного характера, можно заключить, что заповедными были годы с 1581 по 1586, 1590, 1592, 1594 и 1595. Указы Бориса Годунова говорят о том, что практика заповедных годов стала правилом, а разрешенный им несколько раз выход считался исключением. Дошедшие до нас документы дают право утверждать, что закон о заповедных годах был известен как временная мера, “до государеву указу”. Что касается района распространения действия этого закона, то едва ли можно сомневаться в том, что он был распространен на все Московское государство. Об этом говорят соображения общего характера и косвенные указания источников. В указе Бориса Годунова о крестьянском выходе
1601 и 1602 гг. говорится: “пожаловали во всем своем государстве от налога и продаж [22 Т. е. учитывая тяжелое положение] велели крестьянам давати выход”. Дальнейшие меры по прекращению крестьянских выходов
После указа 1597 года несколько раз были выдаваемы указы о том, чтобы крупные землевладельцы не возили крестьян из-за мелких и чтобы вообще никто не вывозил крестьян к себе в большом количестве. Этими указами надеялись прекратить столкновения из-за крестьянского вывоза и разорения мелких помещиков крупными владельцами. Незаметно, однако, чтобы указы о крестьянах в чем-либо помогли делу: и после них продолжалось крестьянское передвижение, и по-прежнему поступали жалобы от помещиков на уход и увоз крестьян. Важно было то, что правительство обратило внимание на положение крестьян и стало законом определять отношения крестьян к землевладельцам. Указами о крестьянах в последние годы XVI века московское правительство старалось остановить все еще сильную миграцию крестьянского населения. Итак, заповедные годы стали действовать с 1581 г. на всей территории Московского государства, первоначально в качестве временной меры, однако получившей поддержку землевладельцев и в интересах государства приобретшей длительный характер. Законодательные меры против беглых крестьян завершились указом 9 марта 1607 г. , который впервые попытался вывести крестьянские побеги из области гражданских правонарушений, преследуемых по частному заявлению потерпевшего, превратив их в уголовное преступление, в вопрос государственного порядка: розыск и возврат беглых крестьян независимо от исков землевладельцев он возложил на областную администрацию под страхом тяжкой ответственности за неисполнение этой новой для нее обязанности, а за прием беглых, прежде безнаказанный, назначил сверх вознаграждения потерпевшему землевладельцу большой штраф в пользу казны по 10 рублей за каждый двор или за одинокого крестьянина, а подговоривший к побегу сверх денежной пени подвергался еще торговой казни (кнут). Однако и этот указ допустил давность для исков о беглых крестьянах, только удлиненную до 15 лет. Зато он прямо признал личное, а не поземельное прикрепление владельческих крестьян: тем из них, которые за 15 лет до указа записаны в поземельных описях, в писцовых книгах 1592—1593 гг. , указано “быть за теми, за кем писаны”. Однако указ был понят только в смысле запрещения крестьянских побегов и вывозов, а не как отмена законного выхода крестьян. Крестьянские порядные и после того совершались на прежних условиях; само допущение пятнадцатилетней исковой давности для беглых поддерживало за крестьянскими поземельными договорами характер чисто гражданских отношений. Изменение отношения к крестьянству во время и после Смуты
Хозяйственные потрясения второй половины XVI века и Смута повлекли за собой появление нового отношения к земле и крестьянину. Если раньше землевладельцы воспринимали крестьян как безусловную принадлежность земли, то теперь оказалось, что крестьяне от земли отделимы. В связи с этим изменился и порядок взимания податей. После Смуты стали составляться не писцовые книги, в которых учитывался земельный показатель, а переписные, в основу которых был положен учет количества крестьян, причем не только взрослых работников, но также и детей – будущих работников. Острая нужда в рабочих земледельческих руках заставила землевладельцев обратиться к старинному испытанному средству искать новых рук для сельской работы - в холопстве. Они начали сажать своих дворовых людей на пашню, давать им ссуду, обзаводить их дворами, хозяйством и земельными наделами. При этом с холопом заключали особый договор, который подобно крестьянскому назывался ссудной записью. Так, в среде холопства возник сельский класс, получивший название задворных людей, потому что они селились “за двором” землевладельца.
Задворный укреплялся особым способом: он давал на себя ссудную запись, не только селясь за барским двором с воли, но и при переходе за барский двор из дворового холопства. Таким образом, задворная запись создавала особый вид холопства, служивший переходом от дворовой службы на крестьянскую пашню. Изделье крестьянина было такой же личной работой на господина, как и служба кабального за рост (процент), только последний служил во дворе, а первый работал на двор, “ходил во двор, дворовое дело делал”, как писалось в порядных грамотах. Хозяйственная близость вела и к юридическому сближению. Как скоро в праве установилась мысль, что кабальное обязательство простирается не только на действие, но и на лицо кабального, делая его крепостным, эта мысль настойчиво стала пробивать себе путь в сознание землевладельцев и в их отношение к крестьянам. Такое распространительное понимание крестьянских отношений облегчалось и с холопьей стороны: движение крестьянства в сторону холопства встретилось с противоположным движением холопства в сторону крестьянства. После крестьянина-хлебопашца, исполнявшего работу на барский двор, появляется дворовый, ставший хлебопашцем. Глава 6 ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА В ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ПЕРВЫХ РОМАНОВЫХ
Смута сдвинула с насиженных мест массы старожилого тяглого люда, городского и сельского, и расстроила старые земские миры, круговой порукой обеспечивавшие казне податную исправность. Одной из первых забот правительства новой династии было восстановить эти миры. На земском соборе 1619 г. было постановлено переписать и разобрать тяглых обывателей и при этом беглецов возвратить на старые места жительства, а закладчиков повернуть в тягло. Долго это положение не удавалось реализовать по причине негодности исполнителей, писцов и дозорщиков. Эта неудача вместе с большим московским пожаром 1626 г. , истребившим поземельные описи в столичных приказах, заставила правительство предпринять в 1627—1628 гг. новую общую перепись по более широкому и обдуманному плану. Перепись 1627-1628 гг. и появление крепостной крестьянской записи
Книги переписи 1627—1628 гг. имели полицейско-финансовое назначение привести в известность, систематизировать и укрепить на местах податные силы, которыми могла располагать казна. С этой целью ими пользовались по отношению к крестьянам и впоследствии, после принятия Соборного Уложения. Переписью проверялись действовавшие поземельные отношения между крестьянами и владельцами, разрешались столкновения, спорные случаи; но она не вносила в эти отношения новых норм, не устанавливала отношений там, где их не было, предоставляя это добровольному частному соглашению сторон. Однако “писцовая записка” по месту жительства давала общую основу для соглашений, регулировала их и косвенно их вызывала. Бродячий вольный хлебопашец, застигнутый писцом на земле владельца, куда он забрел для временной “крестьянской пристани” и за ним записанный, волей-неволей рядился к нему в крестьяне на условиях добровольного соглашения и вдвойне укреплялся за ним как этой писцовой, так и порядной записью. Как ни были разнообразны, запутаны и размыты условия крестьянских записей того времени, в них все же можно разглядеть основные нити, из которых сплеталась крестьянская крепость: это была приписка по месту жительства, ссудная задолженность, действие кабального холопства и добровольное соглашение. Первые два элемента были основными источниками крепостного права, дававшими землевладельцу возможность приобрести крепостную власть над крестьянином; вторые два имели служебное значение, как средства действительного приобретения такой власти. В крестьянских договорах можно уловить момент перехода от воли к крепости, и этот момент указывает на его связь с общей переписью 1627 г. Самая ранняя из известных порядных с крепостным обязательством относится к 1627 г. , когда была предпринята перепись. Здесь “старые” крестьяне помещика заключают с ним новый договор с условием от него “не сойти и не сбежать, оставаться крепкими ему во крестьянстве”. Как у старых крестьян, у них были определенные, установившиеся отношения к помещику; может быть, по старожильству они и без того уже были безвыходными сидельцами на своих участках, не могли рассчитаться по полученным когда-то ссудам. В других порядных крестьяне прямо обязываются своему старому помещику быть крепкими “по-прежнему”. Значит, новое крепостное условие было только юридическим закреплением фактически сложившегося положения. Прикрепление к тяглу или к состоянию по месту жительства поднимало вопрос об укреплении крестьянина за владельцем, на земле которого он записан. Готовых норм для этого не было, и их по сходству хозяйственных отношений стали заимствовать из прочих форм - из служилой кабалы или задворной ссудной записи, комбинируя в разных местах различно по добровольному соглашению условия крестьянского тягла и дворовой службы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
