Социализм для Милля - далекий идеал. Ближайшую цельон видел “в смягчении неравенства, во внедрении в законах и обычаях человечества насколько это возможно, противоположной тенденции. Он не сторонник революционного насилия. Признавая идеалом общество без классов, основанное на сотрудничестве, он видел средства постепенного построения общества не в перераспределении имуществ, не в классовой борьбе, а в кооперации.
Последовательный и умеренный реформизмМилля проявляется в его отношении к частной собственности. Рассматривая неограниченное накопление богатства как зло, Милль вместе с тем отмечал, что в большей степени возражения вызывает распределение собственности, чем ее размеры.
Очевидно влияние Бентама на отношение Милля к собственности. В его шкале ценностей “справедливость”, “безопасность собственности” и “недопустимость обмана ожиданий”, т. е. , иными словами, сохранение социальной стабильности в полном соответствии с бентамовскими принципами, ставятся выше равенства. Милль высказывался за ограничение права собственности, не преображенной своим трудом, т. е. получаемой в качестве дара или наследства. Право завещания - часть права собственности, а право наследования - нет, его надлежит регулировать, исходя из принципов утилитаризма.
Для Милля характерна ориентация на конструирование “нравственных”, а стало быть (в его понимании)правильных моделей политико-юридического устройства общества. Высшее проявление нравственности, добродетели, по Миллю - идеальное благородство, находящее выражение в подвижничестве ряди счастья других, в самоотверженном служении обществу. Индивидуальная свободав трактовке Милля означает абсолютную независимость человека в сфере тех действий, которые прямо касаются только его самого, она означает возможность человека быть в границах этой сферы господином над самим собой и действовать в ней по своему собственному разумению.
В качестве граней индивидуальной свободы Милль выделяет, в частности, следующие моменты: свобода мысли и мнения, выражаемого вовне; свобода действовать сообща с другими индивидами; свобода выбора и преследования жизненных целей и самостоятельное устроение личной судьбы.
Все эти и родственные им свободы абсолютно необходимые условия для развития, самоосуществления индивида и вместе с тем заслон от всяких посягательств извне на автономию личности.
Угроза такой автономии исходит, по Миллю, не от одних только институтов государства, не “только от правительственной тирании, но и от тирании господствующего в обществе мнения”, взглядов большинства. Духовно-нравственный деспотизм, нередко практикуемый большинством общества, может оставлять по своей жестокости далеко позади “даже то, что мы находим в политических идеалах самых дисциплинаторов из числа древних философов”.
Из сказанного выше вовсе не вытекает будто ни государство, ни общественное мнение в принципе неправомочны осуществлять легальное исследование, моральное принуждение.
Свобода индивида, частного лица первична по отношению к политическим структурам и их функционированию. Это решающее по Миллю, обстоятельство ставит государство в зависимость от воли и умения людей создавать и налаживать нормальное (согласно достигнутым стандартам европейской цивилизации) человеческое общежитие. Милль отказывается видеть в государствеучреждение плохое по самой своей природе, от которого лишь претерпевает, страдает априори хорошее, неизменно добродетельное общество. Он полагает, что государство, гарантирующее все виды индивидуальных свобод и притом одинаково для всех своих членов, способно установить у себя надлежащий порядок. Если порядок, основанный на свободе, - непременное условие прогресса, то залогом прочности и стабильностисамого порядка является по Миллю, хорошо устроенная и правильно функционирующая государственность. Ее наилучшей формой, идеальным типом он считает представительное правление, при котором “весь народ или по меньшей мере значительная часть пользуется через посредство периодически избираемых депутатов высшей контролирующей властью.... этой высшей властью народ должен обладать во всей ее полноте”.
В рассуждениях о представительном правлении Милль проводит одну из главных своих политических идей - идею непосредственной причастности народа к устройству и деятельности государства, ответственности народа за состояние государственности. Во-первых, представительное правление учреждается по выбору народа, предрасположенного принять данную государственную форму. Во-вторых, народ должен иметь желание и способность выполнить все необходимое для ее поддержки. Наконец, в-третьих, этот народ должен иметь желание и способность выполнять обязанности и функции, возлагаемые на него этой формой правления.
Таким образом, миллевский либерализмстоит не только на страже индивидуальной свободы, прав личности, но и выступает за организацию самого государственного механизма на демократических и правовых началах. Милль считает, что когда государство подменяет своей собственной чрезмерной деятельностью свободную индивидуальную и коллективную деятельность людей, активные усилия самого народа, тогда закономерно начинают удовлетворяться прежде всего интересы государственной бюрократии, а не управляемых, не народа. При подобном обороте дела общества в гражданско-нравственном плане неизбежно деградирует, за этим наступает и деградация государственности.
В годы Великой революции во Франции правовая идеология радикально-демократического крыла Французского Просвещения вызвала в послереволюционный период наиболее острую критику со стороны авторов, которые приветствовали крушение сословного строя, но констатировали, что предложенное революционной философией ХVIII в меры —ликвидация монархии, установление гражданского равенства и провозглашение верховенства народа, —прекрасно уживаются с самыми жестокими формами деспотизма. Именно с этого и ведет начало история политического либерализма как самостоятельного идейного течения.
Большую часть работ по вопросам политики, власти, государства Бенжамен Констан (1767–1830 гг. ), которого некоторые исследователи считают духовным отцом либерализма написал в период между 1810-1820 гг. Затем он их собрал и свел в “Курс конституционной политики”, излагавшей в удобной систематической форме либеральное учение о государстве. Стержень политико-теоретической конструкцийКонстана - проблема индивидуальной свободы. Для европейца Нового времени, чью сторону держит Констан, эта свободаесть не что иное, нежели свобода, которой обладали люди в античном мире (так она заключалась в возможности коллективного осуществления гражданами верховной власти, но вместе с тем, такая свобода совмещалась с почти полным подчинением индивида публичной власти, оставляя, таким образом, весьма небольшое пространство для проявления индивидуальной независимости).
Для Констана приемлема лишь та свобода, которая подразумевает личную независимость, самостоятельность, безопасность, право влиять на управление государством. Таким образом индивид не только имеет право совершать по отношению к государству определенные активные действия, но и право игнорировать государство, если в его содействии, помощи или даже присутствии индивид не нуждается. Констан замечает, что последнее обстоятельство есть главное, что позволяет ограничитьсовременное (т. е. либеральное) понимание свободы от политической свободы в том виде, в каком ее понимали Древние. Говоря об идейно-теоретическом значении констановской постановки проблемы свободы, нельзя не отметить, что еебазисный элемент - антиэтатизм. Противопоставление понятий современной свободы и свободы античной тесно связано со многими фундаментальными идеями, сформулированными Констаном примерно в одно время с Кантом и составившим основу широко известной ныне теории -теории правового государства. Это, пожалуй, главное направление, на котором либеральная мысль в лице Констана сделала значительный шаг вперед по сравнению с просветительской философией XVIII в.
Констан, как и просветители, исходит из концепции естественных прав. Источник этих правкоренится в самом человеке, в свойствах его характера. Этот источник не имеет никакого отношения ни к государству, ни к его законодательным актам. Право и закон в данном случае —совершенно разные вещи. Государство может считаться “правовым”только тогда, когда оно отделяет сферу своего законотворчества от области некоторых фундаментальных прав личности, которое оно обязуется ни при каких обстоятельствах не нарушать. На каких бы прекрасных принципах не основываласьпубличная власть, какие бы благородные цели она не преследовала, любой ее закон утрачивает свой авторитет и обязывающую силу, если только вступает в противоречие с одним из незыблемых прав личности.
К числу прав, покушение на которые делает любую власть “беззаконной”, Констан относит право собственности, право на свободное выражение собственного мнения и иные права, составляющие по его определению содержание “современной свободы”. Нарушающие неприкосновенные права личности Констан называет законы, побуждающие граждан доносить друг на друга, разделяющие граждан на неравноправных в политическом отношении классы.
Материальная и духовная автономия человека, его надежная защищенность законом (в особенности - правовая защищенность частной собственности) стоят у Констана на первом месте и тогда, когда он рассматривает проблему индивидуальной свободы в практически-политическом плане. С его точки зрения этим ценностям должны быть подчиненыцели и устройство государства. Естественным ему кажется такой порядок организации политической жизни, при котором институты государства образуют пирамиду, вырастающую на фундаменте индивидуальной основы, неотчуждаемых прав личности, а сама государственность в качестве политического целого венчает собой систему сложившихся в стране различных коллективов (союзов) людей.
Констан не принадлежит к тем либералам, которые хотят, чтобы государствовообще было слабым, чтобы его оказывалось как можно меньше. Он настаивает на ином: на жестком определении конкретной меры социальной полезности институтов власти, на точном установлении пределов их компетенции. Эти же самые процедуры, по сути дела, очерчивают как нужный обществу объем государственной власти, так и необходимое количество (и качество) требуемых государству прав. Недопустимо ослаблять силу того государства, которое действует сообразно указанным прерогативам.
Современное государство должно быть по форме, как полагал Констан, конституционной монархией. Предпочтение конституционно-монархическому устройству отдается не случайно. В лицеконституционного монарха политическое сообщество обретает, согласно Констану, нейтральную власть. Она вне трех “классических” властей (законодательной, исполнительной, судебной), независима от них и потому способна (и обязана) обеспечивать их единство, кооперацию, нормальную деятельность.
Констан обычно о пяти видах власти, связанных между собой отношениями жесткой субординации. Над исполнительной и судебной Констан помещает королевскую власть, символ беспристрастности и национального единения. В законодательной сфере он видит не одну, а две власти —постоянную представительную (принадлежащую наследственной палате пэров) и власть, представляющую общественное мнение (принадлежащую нижней палате). В сущности, Констан дифференцирует не виды власти, а ее носителей: его схему трудно считать шагом вперед по отношению к теории Локка-Монтескье. Королевская властьдовольна обширна (король вправе смещать и назначать министров, распускать палату и назначать новые выборы, объявлять войну и заключать мир, назначать несменяемых судей и т. п. ) и в то же время практически совпадает с властью министерства, т. к. для многих королевских актов действительно правило контрассигнатуры.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
