На ночном заседании правительства генерал Хабалов, бывший министр внутренних дел Н. А. Маклаков, бывший председатель совета министров А. Ф. Трепов, известный реакционер и крайний националист князь А. А. Ширинский-Шахматов предложили немедленно объявить перерыв в работе Думы, а еще лучше вовсе распустить ее под предлогом “чрезвычайных обстоятельств” и тотчас объявить Петроград на осадном положении. Тогда же Покровский и Риттих доложили о своих переговорах с представителями бюро Прогрессивного блока. Теперь, вечером 26 февраля, после одержанной на улицах Петрограда “победы”, совет министров признал условия, выдвигавшиеся Родзянко и В. А. Маклаковым, неприемлемыми и высказался за немедленный перерыв в работе законодательных учреждений. На соответствующем указе была проставлена дата “26 февраля 1917 года”, и он был сообщен теперь Родзянко и председателю Государственного совета Н. Г. Щегловитову.
Сам текст указа, не дожидаясь его официального опубликования, отправили с нарочным на квартиру Родзянко на Фурштадтской улице. Председатель Думы был возмущен подобным непочтительным отношением и тем, что его не вызвали предварительно для согласования сроков возобновления работы Думы. Он тут же позвонил поздно вечером председателям фракций кадетов и октябристов Милюкову и Савичу и просил их завтра, 27 февраля, прибыть в Думу пораньше. Надлежало не во вторник, а завтра же, в понедельник, созвать официальное заседание Думы, на котором довести до сведения ее членов царский указ.
Вечером 26 февраля подводило итоги революционное подполье. Полицейские акции 25–26-го числа нанесли серьезный удар как большевистской организации, так и организациям “межрайонцев”, левых эсеров, даже меньшевиков, включая оборонцев. Тем не менее, многие революционеры были на свободе и действовали. Но в целом события 26 февраля отличались меньшей организованностью, чем 25-го. Это было вызвано условиями воскресного дня, небывалым обилием представителей всех, и особенно низших слоев городского населения, в массах демонстрантов в центре. Если 23–24 февраля его участниками были исключительно рабочие, а 25-го преимущественно рабочие, то 26-го на улицы вышли и другие городские слои народа. Это был показатель того, что мелкобуржуазная масса потянулась к политике. Даже крестьянство, переодетое в солдатские шинели, имело своих представителей среди демонстрантов. Ими были несколько тысяч солдат роты Павловского полка, отказавшиеся выступить против демонстрантов и открывшие огонь по конным городовым. Среди добровольцев-санитаров на Невском были студенты, гимназисты, курсистки и даже профессиональные врачи. Хотя этот всенародный характер движения и радовал его руководителей, но он одновременно снижал уровень организованности, повышал стихийность. Вместе с тем он давал возможность большевикам заключать временные соглашения для борьбы с самодержавием с оружием в руках и с другими революционными организациями и партиями. Такие соглашения практически сложились на ряде предприятий 23–25 февраля, где создавались стачечные комитеты из представителей разных партий. 25 февраля некоторые члены Русского бюро ЦК РСДРП(б) и ПК участвовали в совещаниях самого широкого представительства “социалистических партий”. Это участие преследовало информационную цель. Но уже на них говорили о возможности создания в скором времени Петербургского Совета рабочих депутатов. Однако практически никакого единого центра для руководства движением не было создано. Большевики оставались самой сильной, боевой и многочисленной руководящей силой подполья. Параллельно действовали и другие организации. Отдельно от них работали трудовая и меньшевистская фракции Государственной думы. Совсем в стороне были фракции, объединившиеся в буржуазный Прогрессивный блок Государственной думы. Последний все еще отгораживался от революции. Мы знаем теперь, что ниточкой, втайне связывавшей большинство этих организаций, особенно легальных, было масонство. Но скоротечность событий Февральской революция, необходимость строжайшей конспирации, плохие коммуникации, опасность попасть в руки полиции–все это затрудняло действия его представителей 25-го и особенно 26-го февраля. К тому же масонство не имело никакого влияния на большевиков, самую значительную силу революционного подполья.
Еще 25 февраля ПК на заседании на явочной квартире выработал план вооруженного восстания, которое надлежало провести в случае дальнейшего удачного развития событий. В план входило издание листовки к солдатам с призывом встать на сторону народа, провести 26 февраля новый пленум ПК для выработки мер по “управлению уже возбужденными, но недостаточно еще организованными массами бастующих рабочих”. С 27 февраля намечалось (в случае, если это подтвердит собрание 26 февраля) приступить к строительству баррикад в рабочих районах, к прекращению подачи электричества, отключению водопровода, телеграфа, созданию заводских комитетов на заводах и пр. В выработке плана участвовали Чугурин, Залуцкий, Ганшин, Скороходов. Участником совещания был провокатор Я. Я. Озол-Осис, казначей ПК. Он немедленно выдал охранке план, что, в частности, побудило полицию энергично охотиться за членами ПК 25–26 февраля 1917 года. В связи с арестами, заседание 26 февраля не состоялось, а руководство движением по поручению Русского бюро ЦК взял на себя Выборгский районный комитет.
Вечером 26 февраля в помещении Лутугинского народного университета на Полюстровском проспекте собрались члены Выборгского районного комитета с активистами своей организации. Они обсуждали события прошедшего дня. По мнению большинства, настроения рабочих были боевыми, преобладала решимость продолжать борьбу.
В это время в районе станции Удельная состоялось совещание членов Русского бюро ЦК РСДРП(б), ряда членов ПК, избежавших ареста, отдельных членов Выборгского районного комитета. Решено было завтра, в понедельник, отказаться от проведения мирной демонстрации и призвать рабочих к вооруженной борьбе с царским строем. Это решение было сообщено участникам совещания в Лутугинском университете. Большевики собирались возглавить новый этап борьбы рабочих с самодержавием. Несмотря на многочисленные колебания в первые дни революции, вечером 26 февраля сходную позицию занял и Петроградский межрайонный комитет РСДРП. Он вступил в контакты с большевиками и со своей стороны также призвал рабочих к восстанию. 25 февраля с просьбой о присоединении обратились к “межрайонцам” и отдельные немногочисленные группки левых эсеров. Совместно они сумели выпустить три листовки к солдатам с призывом присоединиться к движению. 25 февраля определили свою позицию и анархисты. Они активно участвовали в стычках с полицией, стараясь заполучить в свой руки отобранные у полицейских револьверы и винтовки. Их боевики взорвали самодельную бомбу. Единую линию попытались выработать на совместном собрании большевики, “межрайонцы” и левые эсеры Василеостровского района утром 26 февраля. Они призвали закрыть в этот воскресный день места развлечений, а всех рабочих вызвать на улицы. Вечером 26 февраля “межрайонцы” подготовили текст листовки (она вышла уже днем 27-го), где говорилось о необходимости для рабочих захватить в свои руки телеграф, телефонную станцию, электростанции, вокзалы, Государственный банк, министерства, а также выбирать представителей для образования Временного революционного правительства. Так, вслед за большевиками ряд наиболее решительных представителей революционного подполья также подходил к идее начала вооруженного восстания рабочих против царского строя. День 27 февраля должен был показать, смогут ли рабочие пойти за этими призывами. Однако рабочий класс города был еще практически безоружен. Кустарное производство оружия на заводах было не налажено, так как заводы стояли, а рабочие бастовали. Поэтому, прежде чем вести рабочих на вооруженную борьбу, необходимо было создать боевые дружины, вооружить хотя бы их. Эта работа еще только начиналась. В этих условиях было целесообразнее добиться перехода войск петроградского гарнизона на сторону рабочих.
Уличные беспорядки, свидетелями которых стали и представители стран Антанты и нейтральных государств в Петрограде, сильно встревожили их. Донесения платных и добровольных осведомителей английского, французского и итальянского послов были противоречивыми, но заставляли серьезно задуматься над судьбой царского строя. Часами дежурили сотрудники посольств в российском министерстве иностранных дел на Певческом мосту у Дворцовой площади, надеясь получить официальные комментарии по поводу событий. Но и сам министр иностранных дел Покровский был вовлечен в водоворот политических событий.
В те же ночные часы Протопопов в своем кабинете в министерстве внутренних дел на Театральной улице трудился над сочинением очередной телеграммы в ставку, рисуя положение правительственного лагеря более прочным, чем оно было на самом деле. “Сегодня порядок в городе не нарушался до четырех часов дня, – сообщал Протопопов, –когда на Невском проспекте стала накапливаться толпа, не подчинявшаяся требованию разойтись. Ввиду сего возле городской думы войсками были произведены три балла холостыми патронами, после чего образовавшееся там скопище рассеялось. Одновременно значительные скопища образовались на Литовской улице, Знаменской площади, также на пересечениях Невского с Владимирским проспектом и Садовой улицей, причем во всех этих пунктах толпа вела себя вызывающе, бросая в войска каменьями, комьями сколотого на улицах льда. Поэтому, когда стрельба вверх не оказала воздействия на толпу, вызвав лишь насмешки над войсками, последние вынуждены были для прекращения буйства прибегнуть к стрельбе боевыми патронами по толпе, в результате чего оказались убитые и раненые, большую часть коих толпа, рассеиваясь, уносила с собой. В начале пятого часа Невский был очищен, но отдельные участники беспорядков, укрываясь за угловыми домами, продолжали обстреливать воинские разъезды. Войска действовали ревностно, исключение составляет самостоятельный выход четвертой, эвакуированной роты Павловского полка, сыгравший значительную роль в разворачивающихся событиях. Охранным отделением арестованы 30 посторонних лиц в помещении группы Центрального Военно-промышленного комитета и 136 партийных деятелей, а также революционный руководящий коллектив из пяти лиц. Моему соглашению командующим войсками контроль распределением, выпечкою хлеба, также учетом использования муки возлагается на заведующего продовольствием империи Ковалевского. Надеюсь, будет польза. Поступили сведения, что 27 февраля часть рабочих намеревается приступить к работам. В Москве спокойно. МВД Протопопов”. Эта телеграмма была отправлена из Петербурга в ставку дворцовому коменданту Воейкову в 4 часа 20 минут 27 февраля 1917 года. ВОССТАНИЕ НАЧАЛОСЬ!
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14
