Дата добавления: март 2006г.
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ФАТЕЕВ Андрей Викторович ОБРАЗ ВРАГА В СОВЕТСКОЙ ПРОПАГАНДЕ 1945-1954 гг. Специальность 07. 00. 02 – Отечественная история АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Москва – 1998
Работа выполнена в Центре “Россия, СССР в истории XX века” Института российской истории Российской Академии наук. Научный руководитель: доктор исторических наук, Ю. Н. Жуков Официальные оппоненты: доктор исторических наук Т. А. Кудрина, кандидат исторических наук В. А. Невежин Ведущая организация: Московский педагогический университет
Защита состоится “_19__”___мая_________1998 г. в _11__ часов на заседании Диссертационного совета Д. 002. 33. 01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора наук при Институте российской истории Российской Академии Наук по адресу: 117036 г. Москва, ул. Дмитрия Ульянова, 19.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Института российской истории РАН. Автореферат разослан “___”____________1998 г. Ученый секретарь Диссертационного совета кандидат исторических наук О. М. Вербицкая ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ. В переломные моменты истории перед современниками возникает необходимость переосмыслить незыблемые прежде понятия, что само по себе является моментом поиска нового образа жизни и ценностей. Диалог с прошлым позволяет трансформировать приемлемые ценности и выработать новые. В этой связи представляется общественно значимым изучение конкретно-исторического содержания таких феноменов пропаганды, как “образ врага” и “советский патриотизм”. Научная актуальность диссертации связана с тем, что в отечественной историографии нет специальных работ, посвященных формированию образа врага советскими пропагандистами после Второй мировой войны. Не разработана структура феномена, спорадично раскрыты его функции в политической сфере общества, совсем не затронуто влияние на экономическую и социальную сферы. Историки, употребляя в своих работах термин“образ врага”, не дают его определение. Часть из них считает, что образ врага порожден только субъективными причинами.
В советской и российской историографии отсутствуют исследования о роли образа врага в советской внешней политике, воздействии пропаганды на жителей и правительства США, стран Западной и Восточной Европы. Интерес для специалистов и преподавателей может представлять сравнение стратегии и тактики советских и американских пропагандистов.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ И ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ РАМКИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Хронологические рамки диссертации охватывают первое послевоенное десятилетие (1945-1954 гг. ). В течение периода произошли значительные изменения во внутренней и внешней политике супердержав и их союзников, а вместе с ними эволюционировала и пропаганда. Исследование начинается с 1941 года, что вызвано необходимостью показать опыт советских пропагандистов периода Второй мировой войны. В диссертации отражено воздействие образа врага на население СССР и, по отдельным вопросам, на граждан США, стран Западной и Восточной Европы. ПРЕДМЕТОМ исследования является образ врага, процесс его формирования в рамках советской пропаганды. В связи с многозначностью и неопределенностью терминов, которые используются в историографии, в диссертации даются определения важнейших из них. Так, “образ врага” –идеологическое выражение общественного антагонизма, динамический символ враждебных государству и гражданину сил, инструмент политики правящей группы общества. Образу врага противостоял“советский патриотизм” –идеологический символ, при помощи которого ЦК ВКП(б) формировал у граждан психологическую установку на безусловную политическую лояльность государству и ударный труд в условиях уравнительного потребления и распределения для подавляющего большинства граждан. В исследовании также определены термины“психологическая война”, “пропаганда”, “информационная реальность”, “холодная война”; определения дают ключ к осмыслению предмета диссертации. НАУЧНАЯ РАЗРАБОТАННОСТЬ ПРОБЛЕМЫ. Отсутствие специальных работ по теме диссертации объясняется недоступностью до начала 90-х годов секретных прежде архивов ЦК КПСС для большинства исследователей. Однако в исторической, психологической и даже художественной литературе XX века имеются отдельные работы, которые отчасти затрагивают проблему формирования и функционирования образа врага в различных странах мира.
Так, американский футуролог О. Тоффлер считает “дезинформацию” важнейшим признаком индустриальных обществ1 [ 1 См. : Бурлацкий Ф. Новое мышление. М. , 1989. ]. Один из героев романа Н. Мейлера “Нагие и мертвые” – книга вышла в свет в США в 1948 году –с несколько циничной откровенностью так объяснил собеседнику причину создания государством тревожного состояния у граждан при помощи образа врага: “Машинная техника нашего века требует консолидации, а это невозможно, если не будет страха, потому что большинство людей должно быть рабами машины, а это ведь не такое дело, на которое они пойдут с радостью”2 [ 2 Мейлер Н. Нагие и мертвые. М. , 1976. ]. В 1921 году была опубликована книга социопсихолога В. М. Бехтерева “Коллективная рефлексология”. Основываясь на своих наблюдениях периода Первой мировой войны и революций в России, автор, в частности, выделил одну из функций образа врага: создавать“патриотическое возбуждение”, которое является средством духовного подчинения граждан властным структурам для мобилизации на решение экономических и политических задач, способствовать изоляции масс от идей противника. Термин“образ врага” Бехтерев не употреблял, но показывал повсеместное – в США, Германии, России, его формирование и использование государством3 [ 3 Бехтерев В. М. Коллективная рефлексология. Петроград, 1921. ]. Обобщенную картину опыта пропагандистов по созданию образа врага давала книга американского либерального журналиста Д. Селдеса“Говорят факты.... ” В 1944 году ее специально перевели для ознакомления секретарей ЦК ВКП(б)4 [ 4 См. : РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 245. ]. Селдес показал цели, задачи, средства, приемы ведения пропаганды. Ее главным признаком он считал протаскивание идей, выгодных власти, а главным методом воздействия на объект пропаганды– дискредитацию.
Объективность выводов Селдеса подтверждается статьей американского теоретика и практика психологической войны Поля Лайнбарджера“Психологическая война в период второй мировой войны”. Лайнбарджер также обращал внимание на классовый источник пропаганды, ее длительную функцию и принципы5 [ 5 См. : РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 594. ]. В 50-х –80-х годах в СССР так и не появились специальные работы, посвященные технологии создания образа врага. Этот недостаток отчасти восполнялся выходом в свет пропагандистских произведений, в которых разбирались приемы западной пропаганды6 [ 6 См. : Бешенцев А. В. Военная идеология западногерманских реваншистов. М. , 1962; Волкогонов Д. А. Психологическая война: подрывные действия империализма в области общественного сознания. 2-е изд. , доп. М. , 1984; Идеология и практика международного сионизма. Критический анализ. М. , 1978; Лайнбарджер П. Психологическая война. М. , 1962; Модржинская Е. Космополитизм – империалистическая идеологияпорабощения наций. М. , 1958; Стратегия лжи. М. , 1976; Яковлев А. Н. От Трумэна до Рейгана. Доктрины и реальности ядерного века. М. , 1984. ], а также публикацией монографий западных теоретиков по вопросам ведения психологической войны.
Научную ценность представляют немногие специальные работы советских авторов, в которых рассматриваются общие принципы и приемы работы пропагандистского аппарата. Это, например, труды В. Л. Артемова и Ю. А. Шерковина7 [ 7 Артемов В. Л. Стереотип и установка в процессе пропагандистского воздействия // Вопросы теории и методов идеологической работы. Вып. 7. М. , 1977; Шерковин Ю. А. Психологические проблемы массовых информационных процессов. М. , 1973. ]. Роль образа врага в период холодной войны отметил ряд западных историков. А. М. Филитов в своей книге8 [ 8 См. : Филитов А. М. “Холодная война”. Историографические дискуссии на Западе. М. , 1991; а также: Найтли Ф. Шпионы XX века. М. , 1994. ]приводит мнения некоторых из них. Так, американский исследователь Д. Ергин сделал вывод о направлении идеологической переориентации в США: антикоммунистически настроенная“элита”США распространила свои идеи на всю нацию. Западногерманский историк В. Лот писал об использовании администрацией президента Г. Трумэна“призрака внешней угрозы”для проведения политики в пользу военно-промышленного комплекса (ВПК). С точки зрения А. М. Шлезингера-младшего, холодная война порождала у пропагандистов обеих сторон апологетические аксиомы, составленные из взаимозаменяемых“зеркальных фраз”9 [ 9 Шлезингер А. М. Циклы американской истории. М. , 1992. ]. Многие из западных авторов скептически относятся к идее о наличии советской угрозы для США в 40-е годы. Но существует и иная точка зрения. Так, Р. Никсон и в 1990 году был уверен, что опасность имелась, что он предотвратил ее, “разоблачив” бывшего сотрудника госдепартамента Э. Хисса как “коммуниста”1 [10См. : Никсон Р. На арене. М. , 1992; Амброз С. Эйзенхауэр. Солдат и президент. М. , 1993. ]0.
Упоминания о формировании державами образа врага после войны встречаются в российской и зарубежной исторической литературе первой половины 90-х годов. Однако этим работам присуши упомянутые выше недостатки. Так, в статье В. С. Лельчука и Е. И. Пивовара1 [11Лельчук В. С. , Пивовар Е. И. Конфронтация двух систем и менталитет советского общества // СССР и холодная война. Под редакцией В. С. Лельчука и Е. И. Пивовара. М. , 1995. ]1процесс возникновения образа врага предстает упрощенным, однолинейным, как спланированная акция недобросовестного советского руководства. Несколько по-иному смотрит на проблему голландский исследователь Иван Ванден Берге1 [12 Берге Иван Ванден. Историческое недоразумение? Холодная вой на. 1917-1990. М. , 1996. ]2. С его точки зрения, все дело в непонимании сторонами мотивов друг друга. В формировании“образа США” у И. В. Сталина, отмечает Берге, решающую роль сыграл “опыт, вынесенный из второй мировой войны”, под которым подразумевается вера в непредсказуемость и кровожадность противоположной стороны. На этом основании Берге сделал вывод о якобы имевшейся возможности предотвратить холодную войну.
Наряду с А. М. Филитовым, С. Перришем, М. М. Наринскнм И. Берге подчеркнул важнейшую функцию образа врага–удержание государством в повиновении собственного населения, показал жесткую сцепку мер и контрмер, которые предпринимали друг против друга супердержавы, противоположность их интересов, детерминировавших холодную войну вне зависимости от желаний исторических деятелей1 [13 См. : Наринский М. М. СССР и “план Маршалла”; Перриш С. По ворот к конфронтации: советская реакция на “план Маршалла”, июль 1947 // “Холодная война”. Новые подходы, новые документы. М. , 1995; Филитов А. М. Как начиналась “холодная война” // Советская внешняя политика в годы “холодной войны”. 1945-1985. Новое прочтение. М. , 1995. ]3. В результате приведенные Берге аргументы не соответствуют его выводам. Образ врага порожден столкновением супердержав, ростом внутриполитической и социальной напряженности в государствах после войны, которые и предопределили мнения политиков.
Страницы: 1, 2, 3
