На рубеже 40—50-х годов на территории исторического Древнерусского государства широко развернулись археологические исследования, тематическая направленность которых определилась под непосредственным влиянием этногенетической концепции Б. А. Рыбакова, поддержанной Б. Д. Грековым. Наряду с изучением древнерусской культуры киевского периода большое внимание в эти годы было уделено изучению двух культурно-хронологических комплексов — зарубинецкой и черняховской культур, которые, по представлениям большинства исследователей тех лет, должны были дать характеристику раннего этапа формированиявосточнославянской этнической общности. Поиски новых археологических источников, их исследование и первая научная интерпретация составили содержание нового периода в исследованиипроблемы восточнославянского этногенеза, начавшегося на рубеже 40—50-х годов. В течение десятилетия был накоплен значительный материал,
получивший отражение в многочисленных сообщениях, публикациях и статьях. Новый материал и переосмысление старых данных в свете этого материала привели к разрушению, казалось бы, полностью утвердившегося в 40-е годы представления о славянстве зарубинецкой и черняховской культур и об их преемственности. С открытием новых памятников черняховской культуры все
больше ощущался хронологический разрыв между нею и подлинно славянскими памятниками периода образования Древнерусского государства, все более выявлялось формально-типологическое различие между Черняховскими и подлинно славянскими древностями. Вместе с тем по мере изучения поднепровских культур скифского времени и памятников зарубинецкой культуры все меньше оказывалось сторонников их генетической взаимосвязи. В 50-е годы работа Б. А. Рыбакова, направленная на изучение долетописного периода истории восточных славян, интенсивно
продолжалась. Итог этим исследованиям был подведен в написанном Б. А. Рыбаковым для “Очерков истории СССР (III — IX вв. )” разделе “Предпосылки образования Древнерусского государства”. На новом этапе работы над проблемой ранней этнической истории восточных славян Б. А. Рыбаков широко включает в исследование критический анализ и реконструкции летописных текстов, восточных источников, анализ топонимики, этнонимики и ономастики. В центре его внимания теперь ядро антского союза — племя русь. Открытие восточнославянского племени русов, воссоздание его политической и социальной истории и составляет содержание нового этапа этногенетическнх исследований Б. А. Рыбакова. Б. А. Рыбаков полагает, что племя русь возглавило среднеднепровский союз славянских племен и дало этому союзу свое имя, которое постепенно по мере расширения гегемонии русов распространялось на остальные славянские группы Восточной Европы. Рыбаков различал Русскую землю в узком смысле, представляющую собой союз лесостепных славянских племён VI-VII вв. , и Русскую землю в широком смысле, охватившую все восточнославянские племена от Балтики до Чёрного моря и от бассейна Вислы до Волги. Между ними хронологически лежит промежуточный этап процесса превращения Руси из союза племён в суперсоюз и из суперсоюза в восточнославянское государство, в течение которого Русь поглощала другие славянские племенные союзы. Ядром Русской земли являлось Среднее Поднепровье от бассейна Роси до Тясмина на правом берегу Днепра и часть Левобережья с Переяславлем Русским и нижним течением Сулы, Пела и Воркслы. То есть первоначально это была небольшая территория (около 180 км по течению Днепра и 400 км в широтном направлении), которая располагалась на южном краю плодородной лесостепи, где ещё во времена Геродота (V в. до н. э. ) и несколько позже располагались земледельческие“царства” сколотов (“скифов-пахарей”), являвшихся славянами или, точнее, праславянами. Во II-IV вв. н. э. эта область была сердцевиной славянской лесостепной части так называемой черняховской культуры. Племя росов, или русов было частью славянского массива в первые века нашей эры. Имя росов Рыбаков связывает с рекой Росью, правым притоком Среднего Днепра, а первым письменным свидетельством о росах считает рассказ Иордана (VI в. ) о росомонах, враждовавших в IV в. с Германарихом готским. В VI-VII вв. в Среднем Поднепровье сложился мощный союз славянских племён, который иноземцы назвали“Рос” или “Рус”; к середине X в. Русью стали называть как все восточнославянские земли, платившие дань Руси, так и наемные отряды варягов, принимавшие участие в делах Руси. * * *
Цикл работ, публикация которых началась в конце 30-х годов и завершилась в 80-е годы, привел Б. А. Рыбакова к созданию целостной концепции ранних этапов этнической истории восточного славянства. Став своего рода монопольной, концепция Рыбакова долгое время подавляла своим авторитетом концепции других исследователей. * * *
Советская историческая наука внесла огромный вклад в разоблачение норманнской теории, показав её несостоятельность и антинаучный характер. В то же время, так и не придя к единому мнению по поводу марксистско-ленинского определения понятия“народ”, советские учёные не смогли не только решить, но даже поставить вопрос о глубокой древности русского народа, прервав тем самым традицию, заложенную Ломоносовым и опиравшуюся на исторические знания древней Руси. Попытка продолжить эту традицию была предпринята за рубежом русским учёным-эмигрантом Г. В. Вернадским20. Будучи глубоко убеждённым, что “исторические корни русского народа уходят в глубокое прошлое”, что процесс консолидации русских племён начался ещё в скифский период, он в то же время не смог освободиться от пут норманнской теории. “Говоря в общем, не может быть сомнения, что в IX и X вв. под именем “русские” (русь, рось) чаще всего подразумевались скандинавы. Чтобы это продемонстрировать, достаточно будет упомянуть только три случая: Согласно “Бертинским анналам”, несколько “русских” прибыли вместе с византийскими посланниками к императору Людовику в 839 г. ; согласно их собственным утверждениям, они были шведами по происхождению. В договоре между князем Олегом и Византийской империей 911 г. внесены имена “русских” посланников; большинство из них явно скандинавы.
Константин Багрянородный вносит в свою книгу De Administrando Imperii (написанную в 945 г. ) названия днепровских порогов как на славянском, так и на “русском”. Большинство русских названий обнаруживают скандинавское происхождение.
Следовательно, неоспоримым является то, что в IX и X вв. название “русь” употреблялось по отношению к скандинавам. Под “русью” составитель “Повести временных лет”подразумевал датчан. Как владыка Ютландии, Рюрик, конечно, мог считаться датчанином, и в его свите, должно быть, было много датчан. Но в Ютландии нет такого района, который был бы известен как Русь. …Название“Русь”в его первоначальном значении, относящемся к южным русам, было достаточно хорошо знакомо в Новгороде ко времени появления Рюрика, и теперь его стали, видимо, употреблять вместо длинного“Рустинген” - первоначального лена Рюрика. В “Повести временных лет”(Ипатьевский список) есть очевидное противоречие, касательно руси. Это та русь, которая склоняет другие племена к тому, чтобы пригласить варягов, и, с другой стороны, это–варяжское племя русь, которое отозвалось на призыв. Загадку можно разрешить, еслидопустить существование двух русей: старая шведская русь Русского каганата и новая фрисландская русь Рюрика.
Само название “русь” изначально было связано с одним из аланских кланов –светлыми асами (русх-асами). Не позднее IX в. название присвоили себе шведские воины, установившие контроль над донской и азовской территориями. Эти руссифицированные шведы вскоре стали известны как“русь” в Византии и на Ближнем и Среднем Востоке”. Из-за того, что Вернадский допустил “существование двух русей”, советские историки назвали гипотезу Вернадского “новым изданием норманнской теории”. * * *
Конец 50-х — начало 60-х годов ознаменовались новыми археологическими открытиями. Важнейшими из них, с точки зрения славянской этнической истории, следует признать открытие славянских памятников VI—VII вв. , к которым типологически восходят подлинно славянские памятники киевского периода. Вторым важнейшим достижением нового периода было отчетливо проявившееся стремление археологии и лингвистики к новому сближению, которое наметилось после выхода в свет монографий Ф. П. Филина21, В. Н. Топорова и О. Н. Трубачева22 и Б. В. Горнунга. * * *
Дальнейшее развитие концепции П. И. Третьякова нашло отражение в наиболее концентрированной форме в монографиях “Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге” и “У истоков древнерусской народности23”. За период, прошедший с начала 50-х годов, взгляды П. Н. Третьякова претерпели заметную эволюцию, отражающую те изменения, которые за этот срок произошли в целом в отрасли славистики, изучающей ранние этапы этнической истории. Новый этап ознаменовался увеличением и качественным изменением археологического материала, совершенствованием методики исследования, возвращением к широкому использованию данных лингвистики. Все это означало начало этапа комплексного решения проблемы и в определенной мере свидетельствовало об утрате веры во всемогущество археологического метода.
На новом этапе П. И. Третьяков признал основные положения сравнительного языкознания о существовании “индоевропейской общности” и миграцию индоевропейских племен в III—II тысячелетиях до н. э. изЮго-Восточной Европы. Корни славянского этногенеза восходят к пастушеским племенам, носителям культуры шнуровой керамики, выделившимся из “индоевропейской общности” — таков теперь его взгляд на начальный период славянской истории. Территория древнейшего славянского языкового единства (I тыс. н. э. ) очерчивается им теперь на основании лингвистических материалов в виде широкой полосы, идущей от Среднего Днепра по Северному Прикарпатью через бассейн Верхней Вислы до верховьев Одера. П. Н. Третьяков отказался от признания черняховской культуры славянской. Древнейшей археологической культурой, представлявшей ранних славян на территории Восточной Европы, он считает только зарубинецкую культуру. Зарубинецкие племена вначале (II в. до н. э. ) продвигались от Верхнего Днестра и Среднего Днепра на север и северо-восток, в Заднепровье, на Двину и Сож, а затем, после гибели черняховскойкультуры, разгромленной гуннами, начали движение на юг, в область Южного Буга, Нижнего Дуная и в районы Днепровского лесостепного левобережья. Их культура и является культуройантов, представленной памятниками типа Корчак—Пеньковка. Археологические материалы третьей четверти I тыс. н. э. , по мнению П. Н. Третьякова, свидетельствуют не только о проникновении ранних славян на юг, но также и о продвижении отдельных славянских групп в области, заселенные их северо-западными и восточными соседями: балтами и финно-утрами, которые по мере притока славянского населения подвергались ассимиляции. П. Н. Третьяков особое внимание уделяет доказательству положения о том, что на всех доступных современному исследованию этапах формирования древнерусской народности шел активный процесс ассимиляции славянами неславянских этнических групп в Восточной Европе. Ядром древнерусской народности П. Н. Третьяков считает продвинувшиеся в Среднее Поднепровье из южных областей позднезарубинецкой культуры “группировки” полян, северян и уличёй, которые образовали союз, охвативший территорию, названную впоследствии Русской землей. Кто были древние русы, этот вопрос П. Н. Третьяковсчитает открытым.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
