В том же году Тацит издал свою небольшую, но знаменитую «Германию» или «О происхождении германцев и местоположении Германии». В общем очерке (1-27 главы) Тацит обозначил границы страны германцев, упомянул об их происхождении, а также описал их социальный строй, политическое устройство германского государства, общественную жизнь, а также быт германцев. В следующей части (28-46 главы) Тацит охарактеризовал отдельные народы, особенности их учреждений и обычаи. В оценке германцев Тацит довольно объективен. Свой анализ Тацит провёл с позиции представителя римской аристократии, прекрасно осознавшего различия культурных уровней римлян и германцев, безоговорочно веровавшего в то, что мир варварства и мир цивилизации изначально антагонистичны. Однако в отличие от своих современников, видевших в тех, кто не был гражданином Рима, примитивных, низших существ, движимых исключительно животными инстинктами и не способных к творческой, созидательной деятельности, он продемонстрировал более взвешенный и объективный подход. Признавая тот факт, что германцы находились на более низкой ступени культурного развития, чем римляне, Тацит вместе с тем подчеркивал, что они обладали рядом чрезвычайно ценных качеств, которые утрачены гражданами Вечного города. Корнелий Тацит стал первым из римских авторов, кто издал монографию этнографического плана о жизни чужих племён.
Интерес римского общества к жизни народов, населявших пограничные с империей земли, в частности к германцам, был связан с постоянными войнами, которые вёл император.
Учёные много спорили о «Германии» Тацита. Одни утверждали, что это только политический памфлет, написанный с целью удержать Траяна от гибельного похода вглубь Германии рассказом о силе её племён. Другие считают её сатирой на римские нравы или утопией политического сентименталиста, видевшего золотой век в первобытном неведении.15 Правильным можно назвать лишь тот взгляд, который считает сочинение Корнелия Тацита серьёзным этнографическим этюдом о жизни народов, начинавших играть видную роль в римской истории. Составленная на основании если не личных наблюдений, то сведений из первых рук и изучения всего раньше написанного о предмете, «Германия» является важным дополнением к главным историческим сочинениям Тацита. Для науки о германских древностях большое счастье, что во главе её источников стоит замечательное произведение, давшее возможность начать историю Германии с I в. н. э. В нём сообщаются незаменимые данные, хотя зачастую и не подтверждённые никакими археологическими материалами.
Разногласия в оценке «Германии» Тацита вытекали из того, что моралистический элемент в ней ещё более силен, чем в «Жизнеописании Юлия Агриколы»: римлянин, встревоженный бедствиями Родины, невольно строит печальные антитезы между слабостью соотечественников и силою угрожавшего им неприятеля. Но изображение у Тацита нравов полудиких соседей далеко не идиллическое. Глубокой исторической прозорливостью звучат слова из 33 главы: «Да пребудет, молю я богов, и еще больше окрепнет среди народов Германии если не расположение к нам, то, по крайней мере, ненависть к своим соотечественникам, ибо, когда империи угрожают неотвратимые бедствия, самое большее, чем может порадовать нас судьба, - это распри между врагами».16 В этих словах автор выразил пожелание, чтобы не прекращались междоусобия германских варваров, так как раздоры внешних врагов отдаляли наступление грозного рока, который готовили государству его внутренние неустройства.
В данной работе Тацит опирался преимущественно на вторичные источники - произведения греческого историка Посидония, а из латинских авторов - Цезаря, Саллюстия, Ливия, Веллея Патеркула, а в особенности, на произведение Плиния Старшего «Германская война». Современную ему Германию Тацит мог знать также по сообщениям купцов и воинов.
Он обратил внимание на то, что общественное устройство германцев базировалось на принципах демократии, что власть их вождей была ограничена такими представительными органами, как советы старейшин, что цари у них выбирались из числа наиболее достойных и мудрых. С особым пиететом он повествовал о моральных установлениях германцев. В частности он отмечал следующее: «Браки у них соблюдаются в строгости, и ни одна сторона их, нравов не заслуживает такой похвалы, как эта, ведь они почти единственные из варваров довольствуются, за очень немногим исключением, одной женой, а если кто и имеет по несколько жен, то его побуждает к этому не любострастие, а занимаемое им положение. Так награждается их целомудрие, и они живут, не зная порождаемых зрелищами соблазнов, не развращаемые обольщеньями пиров».17
Особо Тацит акцентировал внимание читателей на том, что «пороки там ни для кого не смешны, и развращать и быть развращенным у них [германцев] не называется идти в ногу с веком». Не прошло мимо пристального взгляда Тацита и то, что «ростовщичество и извлечение выгоды из него германцам неизвестно и это оберегает их от него надежнее, чем, если бы оно воспрещалось».18
Трактат Тацита, построенный на неявном сравнении образа жизни, обычаев, черт характера римлян и германцев, общественного устройства союза германских племён и Римской империи, по сути, был первым в истории европейской общественной мысли трудом, где давалась критика цивилизации как таковой. В своём труде Тацит особо отметил, что одновременно с прогрессом в развитии культуры общество утрачивает первоначальный дух свободы, а переизбыток материальных благ приводит его к корыстолюбию и порокам. Таким образом, Тацита можно считать первым автором, сформулировавшим идею о том, что цивилизация несет с собой не только благо, но и зло.
В этом, думается, прежде всего, необходимо видеть заслугу Тацита, так как до него мир цивилизации (а по представлениям древних римлян, это было географическое пространство, ограниченное рамками Римской империи) воспринимался исключительно в позитивном ключе. Говоря другими словами, Тациту принадлежит приоритет в постановке проблемы, которая и до сегодняшнего дня не потеряла своей актуальности, -- проблемы соотношения культуры и цивилизации.
Следует также отметить, что Тацит первым из европейских мыслителей сформулировал критерии, позволяющие провести пограничную линию между странами и государствами цивилизованными и нецивилизованными. По его мнению, цивилизованные народы жили в городах, они были способны возделывать землю и получать обильные урожаи, обрабатывать металлы и создавать произведения искусства. Признаком цивилизованности, по Тациту, являлось имущественное и профессиональное расслоение общества, выделение в нем людей, занимавшихся специализированной деятельностью, связанной с управлением, судопроизводством, отправлением религиозных обрядов, смена форм брака и изменение его роли в общественной жизни.
По сути, Тацитом назывались все те признаки, на которых акцентирует внимание большинство этнографов XX-XXI вв., исследовавших в своих сочинениях проблемы культурно-исторической типологии и стадий исторического развития человеческого общества. Тацита, наряду с греческими авторами, можно отнести к числу первых этнографов, заложивших основы исследования локальных культур, выработавших принципы систематизации этнографического материала, на которые опираются в своих исследованиях и современные этнологи.
После Тацита практически никто из римских мыслителей этнокультурологическими проблемами не занимался. Общественную мысль Древнего Рима периода заката волновали совершенно иные вопросы, и прежде всего связанные с утверждением нового -- христианского -- мировоззрения. Духовная атмосфера тех лет отнюдь не стимулировала разработку культурологической проблематики, которая постепенно была оттеснена на периферию философского поиска.
Главными историческими трудами Тацита являются «История» и «Анналы». Композиционно они очень близки и уже в древности часто рассматривались как единое сочинение. «История» появилась в период между 104 и 109 гг. н.э. Произведение состоит из 14 книг, которые охватывают время 69-96 гг. н.э., то есть правление императоров Гальбы, Отона, Вителлия, а из династии Флавиев -- Веспасиана (69-79 гг. н.э.), Тита (79-81 гг. н.э.) и Домициана (81-96 гг.н.э.). Тацит описал период, в который жил он сам. Сохранились книги II-V, часть книги V, посвященные 69-70 гг. н.э. После начала правления Веспасиана не хватало описания правления Тита и Домициана. В «Истории» Тацит писал «о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах диких и неистовых даже в мирную пору».19
Повествование Тацита лишено высокого героического пафоса, который вдохновлял историков, писавших о республиканском Риме. Тациту очевидно крушение основ римского общества, падение нравов, попрание свобод, всеобщее безразличие к судьбе государства. В императорскую эпоху содержанием истории стала борьба за власть, поэтому движение событий Тацит передал через столкновение характеров; драматизм эпохи находил выражение в неповторимом напряженном стиле его прозы. Историк считал, что «золотой век» Рима остался в прошлом, и ощущал свое одиночество в мире, где было утрачено само понимание староримских этических идеалов, чуждых эпохе, в которой он жил и творил.
«Анналы» создавались немного позже «Истории», Тацит писал их с 109 по 116 гг. н.э. Возможно, они состояли из 16 книг, которые охватывали период 14-68 гг. н.э., то есть правление императоров из династии Юлиев-Клавдиев. Сохранились книги I-IV, часть V и VI, XI без начала, XVI без конца. В них рассказывается о правлении Тиберия (14-37 гг. н.э.), последнем периоде правления Клавдия (41-54 гг. н.э.) и о начале правления Нерона (64-68 гг. н.э.). Не хватает сведений о правлении Калигулы (37-41 гг. н.э.), Клавдия (41-47 гг. н.э.) и Нерона (66-68 гг. н.э). Оценивая предшествующую историографию, Тацит полагал, что знаменитые историки весьма красноречиво рассказали, а значит, и увековечили былые победы и неудачи римского народа. С момента битвы при Акции (31 г. до н.э.), когда власть оказалась в одних руках, правду начали фальсифицировать, ибо одни писатели льстили власть имущим, другие же их ненавидели. Тацит старался писать без пристрастия. Невозможно отрицать его точности в изложении фактов, но он всё же приводил собственную трактовку и не всегда был объективен. Тацит писал с явной морализаторской тенденцией. Мерой человека для него являлась добродетель, отсутствие которой он считал вырождением и упадком. Задачу «Анналов» он определил так: «Я считаю важнейшей обязанностью анналов сохранить память о проявлениях добродетели и противопоставить бесчестным словам и делам устрашение позором в потомстве».20 В изложении истории Тацит не принимал во внимание всю империю, но ограничился историей города-государства. Об Италии, провинциях и людях, делавших там политику, Тацит говорил мимоходом. Зато он выдвинул на первый план фигуры императоров и придворных. В оценке их деяний историк оказался также хорошим психологом. Однако вследствие личных переживаний, особенно при Домициане, подозрительности и пессимизма, предпочитал подчеркивать их проступки. Риторику Тацит применял очень сдержанно, но прибегал к ней в потрясающих зрителя описаниях, рассчитанных на эффект.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
