РЕФЕРАТНА ТЕМУ:
НАРОДНИКИ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ТЕРРОРА
«Нечаевщина» надолго отбила у российских революционеров вкус к террористически-заговорщицкой деятельности. Однако антитеррористический характер в российском революционном движении, или, как его определил впоследствии в своей речи на процессе по делу 1 марта 1881 г. А.И. Желябов, «розовая, мечтательная юность», оказался непродолжительным.
Вероятно, можно говорить о том, что возникновение заговорщицки-террористического направления было закономерным для российского революционного движения. «Нечаевщина» кажется извращением в силу тех жутких форм, которые приняли практика и теория терроризма и заговорщичества в деятельности конкретных лиц - С.Г. Нечаева и его сторонников. Когда за дело взялись люди более порядочные, образованные и опытные, те же, по существу, идеи и сходная практика приобрели внешне более благородный вид. Хотя, как свидетельствует опыт заговорщически-террористической деятельности, начавшись, как правило, при участии лично честных людей и с самыми лучшими целями, она неизбежно заканчивалась чем-то, подобным «нечаевщине» - «дегаевщиной» в случае с «Народной волей» или «азефовщиной» в случае с эсеровской «Боевой организацией» Индивидуальный политический террор в России. XIX - начало XX в.: Материалы конференции / Под. ред. Б.Н Иванова, А.Б. Росинского. - М., 1996. - С. 111-112.
Условия, приводившие к возрождению террористических идей и к возобновлению террористической борьбы, оставались в России неизменными на протяжении четырех десятилетий после начала реформ 1860-х гг. К ним можно отнести разрыв между властью и обществом, незавершенность реформ, невозможность для образованных слоев реализовать свои политические притязания, репрессивную политику властей по отношению к радикалам и одновременно полное равнодушие и пассивность народа. Все эти противоречия толкали радикалов на путь терроризма Грехнев В.С. Философия политического терроризма // Философия и общество. - 1997. - №3. - С. 15-16.
Все более возраставшее противостояние революционеров и власти, взаимный счет покушений и казней приводил к новым виткам кровавой спирали.
Однако другим источником терроризма и, как представляется, не менее важным, был теоретический. Террористическая идея, возникнув под влиянием определенных общественных условий и чтения радикальной литературы в умах молодых людей, чей революционный темперамент перехлестывал через край и был не всегда в ладах с разумом, развивалась, приобретая все более логический и стройный вид. Она развивалась под влиянием революционной практики, но и сама оказывала на нее все большее воздействие. Немалое число молодых людей пришло в террор под влиянием чтения «подпольной» литературы или речей подсудимых на процессах террористов. Недаром правительство прекратило публикацию подробных отчетов о процессах, а впоследствии запрещало распространение им же опубликованных материалов Троицкий Н.А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма. - М., 1978. - С. 109.
Необходимо отметить, что весьма важную роль в генезисе идеологии российского терроризма сыграла полемика, которая развернулась к середине 1870-х гг. между наиболее влиятельными журналами русской эмиграции - «Вперед!» и «Набат». По сути, речь шла о выборе практических рекомендаций, тех, согласно которым надлежало действовать революционерам.
П.Л. Лавров, чьи статьи задавали тон в журнале «Вперед!», критикуя русских приверженцев террористических методов борьбы, называл их якобинцами и доказывал, что «якобинизм» уже погубил Парижскую коммуну -погубит он и грядущую революцию в России. Вероятно, Лавров, будучи социалистом, полагал, что сравнение с якобинцами явно не украсит его социалистических оппонентов.
Ведущий публицист «Набата» П.Н. Ткачев от сравнения с «робеспьерами» не уклонился. Более того, он с готовностью признал себя и своих единомышленников именно «якобинцами-социалистами» Рудницкая Е.Л. Русский бланкизм: Петр Ткачев. - М., 1992. - С. 73.
Ткачев предлагал конкретную политическую программу, исходя из которой должны были действовать российские радикалы. «Непосредственная задача революционной партии, - писал Ткачев, - должна заключаться в скорейшем ниспровержении существующей правительственной власти. Осуществляя эту задачу, революционеры не подготовляют, а делают революцию. Но для того, чтобы осуществить ее, говорили мы, революционеры должны, сомкнувшись в боевую централистическую организацию, направить все свои усилия к подорванию правительственного авторитета, к дезорганизации и терроризации правительственной власти» Революционный радикализм в России: Век девятнадцатый: Документальная публикация / Под ред. Е.А. Рудницкой. - М., 1985. - С. 67. Ткачев писал, что «терроризирование, дезорганизирование и уничтожение существующей правительственной власти как ближайшая, насущная цель, - такова должна быть в настоящее время единственная программа деятельности всех революционеров, таков должен быть девиз их знамени... И сим знаменем победиши» Революционное народничество 70-х гг. XIX в. // Сборник документов и материалов. - В 2 т. - Т. 1. - М, 1964. - С. 45. Политическое убийство П.Н. Ткачев объявил главным средством борьбы с правительством: «Насилие можно обуздать только насилием же. Может быть, и кинжалы, и револьверы вас не образумят, но по крайней мере они отомстят вам за проливаемую вами кровь наших братии». Впрочем соображения мести особой роли уже не играли: «Но оставим в стороне чисто нравственный характер совершенных нами казней. Помимо своего нравственного значения оно имеет еще более важное значение» - «непосредственное осуществление революции».
Откровенный экстремизм «Набата» шокировал в России многих революционеров. Однако по сути таково было настроение большинства русских социалистов, которые воспитывались на мифологизированной истории Великой французской революции. В итоге те, кто отверг «якобинское» наследие, на самом деле сами стали мыслить их же терминами. Не случайно и П.Л. Лавров, постоянный оппонент П.Н. Ткачева, провозглашал в программной «впередовской» статье: «Мы зовем к себе, зовем с собою всякого, кто с нами сознает, что императорское правительство - враг народа русского», тем самым санкционировав якобинские методы борьбы с политическим противником История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях / Под ред. О.В. Будницкого - М., 1996. - С. 53-54.
В России между тем шел процесс объединения многочисленных революционных кружков. Идея жестко организованной партии, обсуждавшаяся еще в 1860-е гг., была реализована в создании «Земли и воли».
В программе «Земли и воли», крупнейшей революционной организации второй половины 1870-х гг., террору отводилась ограниченная роль. Он рассматривался, прежде всего, как средство самозащиты и дезорганизации правительственных структур, признавалось целесообразным «систематическое истребление наиболее вредных или выдающихся лиц из правительства и вообще людей, которыми держится тот или иной ненавистный порядок» Революционное народничество 70-х гг. XIX в. // Сборник документов и материалов. - В 2 т. - Т. 2. - М.;Л., 1965. - С. 30.
В передовой статье первого номера центрального печатного органа «Земля и воля» - одноименной газеты (точнее, организация стала называться по имени газеты), разъяснялось, что «террористы» - это не более как охранительный отряд, назначение которого - оберегать этих работников (пропагандистов) от предательских ударов врагов» Утопический социализм в России // Хрестоматия. - М., 1985. - С. 105-106.
Однако дезорганизаторская деятельность все больше напоминала политическую борьбу, а террор все меньше казался вспомогательным средством. Ключевым в дальнейшей истории российского терроризма стал 1878 год, политически начавшийся выстрелом Веры Засулич. И до этого времени было совершено несколько террористических актов, которые были направлены против провокаторов. Но как отмечал С.М. Степняк-Кравчинский, «первые кровавые дела начались за год или два до наступления настоящего террора - то были пока отдельные факты, без всякого серьезного политического значения» Степняк-Кравчинский С.М. Подпольная Россия. - М., 1960. - С. 39.
24 января 1878 г., придя на прием к градоначальнику Ф.Ф. Трепову, В.И. Засулич ранила его выстрелом из револьвера. Бежать не пыталась, была арестована, предана суду, поступок же свой объяснила тем, что Ф.Ф. Трепов ранее отдал приказ о применении телесных наказаний к политическим заключенным, а значит, хоть кто-нибудь должен был остановить произвол и беззаконие Карниленко Ю.С. «Дело» Веры Засулич. - Брянск, 1994. - С. 26-27.
Как известно, процесс В.И. Засулич, подобно процессу нечаевцев, велся гласно, однако на этот раз сочувствие общества было на стороне обвиняемой. В покушении видели не результат заговора, а спонтанный акт тирано-борчества. Засулич сравнивали с Гармодием, Шарлоттой Корде, Вильгельмом Те л л ем, использование же револьвера ничего не меняло: стрелявшая покарала того, кто был сочтен деспотом, причем Засулич, жертвовала собой. Присяжные оправдали ее, Ф.Ф. Трепову пришлось уйти в отставку Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении. - М., 2000. - С 38.
И как бы ни оценивалось покушение Засулич, несомненно одно: приговор суда присяжных показал, что режим быстро утрачивает популярность, потому общество, по сути, готово санкционировать любые действия «террористов-подпольщиков». «Так, - писал С.М. Степняк-Кравчинский, - возник терроризм. Родившись из ненависти, вскормленной любовью к родине и уверенностью в близкой победе, он вырос и окреп в электрической атмосфере энтузиазма, вызванного геройским поступком» Степняк-Кравчинский С.М. Подпольная Россия. - М., 1960. - С. 41.
Показательным является тот факт, что «Земля и воля» была не единственной организацией, которая взяла на вооружение террористический метод борьбы с правительством. Два следующих громких теракта были осуществлены Киевской революционной группой В.А. Осинского, которая действовала совершенно независимо от «Земли и воли». Так, 23 февраля 1878 г. было совершено покушение на товарища Киевского прокурора М.М. Котляровского (стрелял В.А. Осинский - неудачно). Котляровский якобы приказал в тюрьме раздеть двух девушек-заключенных (как было впоследствии доказано Дейчем, этот факт оказался вымыслом) Дейч Л. Валерьян Осинский // Каторга и ссылка. - 1929. - № 5. - С. 42-43.
25 мая 1878 г. был смертельно ранен кинжалом глава Киевской жандармерии Г.А. Гейскинг.
Следующий теракт был совершен уже по постановлению «Земли и воли». 4 августа 1878 г. в Петербурге С.М. Кравчинский ударом кинжала смертельно ранил начальника III отделения Н.В. Мезенцева. Согласно написанной в августе 1878 г. брошюре «Смерть за смерть», главным поводом для убийства Н.В. Мезенцева были его действия в отношении как осужденных, так и оправданных участников процесса 193-х, а также карательная деятельность возглавляемого им учреждения в широком смысле слова Кравчинский С.М. Смерть за смерть. - Пг., 1920. - С. 14, 17-18.
Кроме того, в этой брошюре, советуя «господам правительствующим» не мешаться в борьбу революционеров с буржуазией и обещая за это также «не мешаться» в их, правительствующих, «домашние дела», Кравчинский в то же время формулирует некоторые политические, по сути, требования Кравчинский С.М. Смерть за смерть. - Пг., 1920. - С. 23-24.
Следует особо подчеркнуть, что С.М. Кравчинский не просто осознает политический характер своего террористического акта, а скорее признает террор едва ли не важнейшим средством достижения целей революционеров - экономических или политических: «До тех пор, пока вы будете упорствовать в сохранении теперешнего дикого бесправия, наш тайный суд, как меч Домокла, будет висеть над вашими головами, и смерть будет служить ответом на каждую вашу свирепость против нас. Не по дням, а по часам растет наше великое движение. Припомните, давно ли оно вступило на тот путь, по которому идет. С выстрела Веры Засулич прошло всего полгода. Смотрите же какие размеры оно приняло теперь! А ведь такие движения растут с все возрастающей силой, подобно тому как лавина падает со все возрастающей скоростью. Подумайте: что же будет через какие-нибудь полгода, год? Да и много ли нужно, чтобы держать в страхе таких людей как вы, господа правительствующие? Много ли нужно было, чтобы наполнить ужасом такие города как Харьков и Киев?» Кравчинский С.М. Смерть за смерть. - Спб., 1920. - С. 27.
Страницы: 1, 2, 3
