Реферат
Проблемы и вопросы отечественной историографии 1917-1930 годы
Вопросы методологии в работах отечественных историков. Вопросы методологии исторического исследования оказались центре полемики между традиционными направлениями российской исторической мысли и вновь возникающими школами марксистского направления. Одним из первых по данным проблемам в работах высказались ученые старой школы - Н. И. Кареев, А. С. Лаппо-Данилевский, Р. Ю. Виппер. Они заявили о надклассовом характере объективной науки. Так, Н. И. Кареев писал: «Социология подобно всякой положительной науке о том, что есть, как оно есть, должна быть беспартийной и надклассовой» (Кареев Н. И. Общие основы социологии. Пг., 1919. С. 50). Буржуазные историки признали марксизм, но только как одну из школ, одно из направлений современной социологии, хотя и ограниченное, но имеющее право на существование в виде «рабочей гипотезы».
Буржуазные историки подвергали марксизм критике по целому ряду положений. Например, иной была трактовка понятия «государство». Н. И. Кареев писал: «Государство относится к разряду индивидуальных коллективностей, состоя из отдельных людей, подобно планетной системе, подобно рою пчел, стаду, а в человеческих обществах - семье и роду, дружине и нации и т. и.» (Кареев Н. И. Указ соч. С. 101). Отвергалось марксистское учение о базисе и надстройке. Рассуждая по этому поводу, Р. Ю. Виппер отмечал: «Пытаться замкнуть эти разнообразные отношения в формулы вроде того, что "религия составляет надстройку над фундаментом социально-экономического порядка", - значит тешить себя набором условных терминов» (Виппер Р. Ю. Возникновение христианства. М., 1918. С. 7).
Буржуазные историки не принимали абсолютизацию классовой борьбы и революций как двигателей истории. Развитие общества в их трактовке идет эволюционно и лишь иногда нарушается толчками и потрясениями. «Такие сдвиги, - указывал Ю. В. Готье,- являющиеся последствиями исторических болезней страны и вместе с тем средством исцелиться от них, носят в жизни народа название революции» (Готье Ю. В. Смутное время: Очерк истории революционных движений начала XVII столетии. М., 1921. С, 5). Таким образом, революции рассматривались как события случайные. Против распространения идеи классовой борьбы на все факты исторического процесса выступил и Н. И. Кареев: «Один из видов этой борьбы, именно - классовую, как известно, экономический материализм в соответствии с основным своим взглядом на природу общества положил во главу угла всего своего социологического построения, но можно указать па целые ряды случаев борьбы на почве чисто духовной культуры, каковы случаи вражды национальной или религиозной, а также менее важных в социальном отношении споров и раздоров между философскими, научными, литературными и художественными школами и направлениями» (Кареев Н. И. Ука; соч. С. 49).
В 1928 г. вышла в свет книга Д. М. Петрушевского «Очерки по экономической истории средневековой Европы», которая долгое время трактовалась как «открытое выступление в дух; неокантианства против исторического материализма» (Историография истории СССР (эпоха социализма). М., 1982. С. 84). Автор ставил под сомнение основные категории марксизма, назвав их субъективными конструкциями. Книга Д. М. Петрушевского была, по сути, последней попыткой открытого противостояния буржуазной методологии истории марксизму. Она была пресечена резкой, а в ряде случаев грубой критикой.
Здесь стоит отметить, что даже репрессии со стороны властей фактически не повлияли на философские воззрения ученых «старой.» школы. В этом плане показательно заявление академика С. Ф. Платонова, сделанное в октябре 1930 г. в ОГПУ: «Миросозерцание мое, сложившееся к исходу XIX века, имело базой христианскую мораль, позитивистскую философию и научную эволюционную теорию... В сущности я остаюсь таким и в настоящую минуту. Атеизм чужд мне столько же, сколько и церковная догма. Позитивизм, мною рано усвоенный, освободил меня от тех условностей и метафизики, которые владели умами историков - моих учителей (Соловьев, Чичерин, Кавелин и др.), привил мне методы исследовательской ученой работы, далекие от априорных умозрений. Наконец, эволюционная теория легла в основу моих представлений о сущности исторического процесса и обусловила весь строй моих университетских курсов. Так определившаяся смолоду моя личность не изменилась ни от появившейся в нашей литературе теории марксизма, ни от политического торжества этой теории в коммунистическом государстве СССР» (Цит. по: Брачев В. С. Сергей Федорович Платонов // Отечественная история 1993 № 1. С. 116).
Марксистскому направлению отечественной историографии пришлось вести ожесточенную полемику с представителями традиционной исторической науки. Ее суть определил В. И. Ленин, выступая в 1920 г. на Всероссийском совещании политпросветов губернских и уездных отделов народного образования: «Наша задача - побороть все сопротивления капиталистов, не военное и политическое, но и идейное, самое глубокое и самое мощное» (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 11. С. 406). Характеризуя этот процесс, исследователь истории исторической науки в первые годы советской власти Г. Д. Алексеева писала: «Условия того времени определили формы и средства борьбы с буржуазной .идеологией: беспощадное подавление активных носителей контрреволюционной идеологии и политики, разоблачение буржуазных и мелкобуржуазных теорий общественного развития, маскирующих свою контрреволюционную сущность, всемерное распространение марксистско-ленинской теории среди интеллигенции и широких масс трудящихся» (Алексеева Г. Д. Октябрьская революция и историческая наука, 1917 - 1923 гг. М. 1968. С. 229 - 230).
С критикой буржуазной методологии истории в первые годы советской власти выступали М. Н. Покровский, В. И. Невский, В. В. Адоратский, Г. С. Фридлянд и др. Примером критики могут служить размышления В. В. Адоратского по поводу книги С. Л. Франка «Очерк методологии общественных наук» (1923 г.). «Им (т.е. буржуазным ученым. - Авт.) выгодно увековечить путаницу, не допустить правильного понимания. Если в обществе решающую роль играет сознание, тогда для того, чтобы переделать общество, не надо производить материальных революций, надо лишь переделывать идеи. Если все зависит от идей, то обеспечено господство за всеми, кто утвердил за собой монополию в области идей» (Печать и революция. 1923. № 6. С. 240).
Особую роль в полемике с историками-немарксистами сыграл М. Н. Покровский, который «разоблачал» работы авторов различных, порой противоположных взглядов. Среди критикуемых им историков и обществоведов можно назвать С. Ф. Платонова и А. С. Лаппо-Данилевского, П. Н. Милюкова и Г. В. Плеханова, Л. Мартова и Л. Д. Троцкого. За постоянные нападки на буржуазную и иную историографию в узком кругу историков М. Н. Покровского презрительно именовали не иначе, как «гнусом» (Брачев В. С. Указ. соч. С. 123). Однако со временем сам «красный профессор» со своей идеей существования особой формации - «торгового капитализма» - был подвергнут обструкции.
Своеобразным логическим завершением полемики по проблемам методологии истории стала широкая дискуссия об общественно-экономических формациях. Начало ей положила вышедшая в 1920 г. книга С. М. Дубровского «К. вопросу о сущности "азиатского" способа производства, феодализма, крепостничества и торгового капитала». Автор подверг критике мысль М. Н. Покровского о необходимости выделения «торгового капитализма» в особую формацию, но сам впал в аналогичную ошибку, выделив в две различные формации феодализм и крепостничество. Основными итогами дискуссии были:
1) признание марксистского учения об общественно-экономических формациях незыблемой методологической основой развития исторической науки в стране;
2) завершение полемики с учеными-немарксистами по вопросам философии истории и признание многими из них, чаще всего словесное, своих ошибок;
3) унификация методологии марксистского направления отечественной историографии, проявившаяся в отказе от мнения М. Н. Покровского о «торговом капитализме» как особой формации и признании «азиатского» способа производства, упоминаемого К. Марксом, неотличимым от рабовладельческой и феодальной формаций;
4) постановка задачи конкретизации учения о формациях на историческом материале России.
Изучение отечественной истории эпохи феодализма. Изучение социально-экономической и политической истории России в феодальную эпоху в 20-е гг. связано, в первую очередь, с достижениями и работами историков-немарксистов. В центре их внимания оказались вопросы истории России переломных эпох, что было обусловлено в значительной степени стремлением разобраться в происходящем вокруг, найти исторические аналоги.
Среди разрабатываемых проблем - история «смутного времени», к обобщению которой обратились Ю. В. Готье и С. Ф. Платонов. Исходными событиями, с которых началась «смута», Ю. В. Готье считал «чрезмерное напряжение сил государства, нарастающее недовольство в народных массах, раскол в правящих кругах, борьбу между царями...» (Готье Ю. В. Указ. соч. С. 23). Он в значительной степени разделял сложившуюся, ставшую традиционной схему: смуту начали «верхи» - бояре, я поддержали «низы». В этих условиях государственный организм был вынужден «обороняться». Общий вывод рассуждении Ю. В. Готье можно свести к высказанному им положению: «Анархические низы, подавленные, замолчали на целых полвека, что помогло московскому государственному строю укрепиться на очень долгое время» (Там же. С. 144).
С. Ф. Платонов в 1921 г. издал свою монографию о Борисе Годунове, в 1923 г. книгу об Иване IV Грозном и исследование «Смутное время». В них автор популяризировал высказанную идею о том, что в «смуте» было уничтожено боярство и потерпело поражение казачество. «Верх» и «низ» московского общества проиграли, а выиграли средние слои - служилый люд, и тяглые посадских общин. Закономерным продолжением разработки истории XVII в. С. Ф. Платоновым явилась монография «Москва и Запад в XVI - XVII веках» (1925 г.), центральная идея которой заключалась в положении о «расцвете пышным цветом» иностранного элемента в Москве к концу XVII в.
К эпохе Петра I в 20-е гг. обратились С. Ф. Платонов и М. М. Богословский. Причем в этом обращении содержался скрытый вызов марксистской историографии, которая взяла курс на разоблачение царственных особ только что свергнутой династии. Не случайно книга С. Ф. Платонова о Петре I была запрещена цензурой и ее автор был вынужден апеллировать к президиуму Академии наук. Труд увидел свет лишь в 1926 г. С. Ф. Платонов, анализируя петровскую эпоху, сделал вывод о том, что деяния Петра I «были на благо всего народа». Кроме того, в его работах содержался ряд интересных наблюдений. Например, он установил социальный состав англичан, подвизавшихся в Русском государстве, нашел документальное подтверждение факта подкупа Екатериной I в день смерти Петра I гвардейцев Преображенского и Семеновского полков.
М. М. Богословский исследовал петровские преобразования более фундаментально, причем представляется интересным подход к теме - анализ через личность преобразователя. В 1925 г. в предисловии к своей работе «Петр I» он писал: «Есть особая прелесть в том, чтобы следить за жизнью исторического деятеля, переживать ее вместе с ним, как бы воскрешая его. Есть не меньшая прелесть в том, чтобы, наблюдая эту отдельную жизнь, изучать и восстанавливать ту историческую обстановку, т. е. те события и тот быт, среди которых эта жизнь протекала, с одной стороны, оказывая па них свое и в настоящем случае могущественное воздействие, с другой - в большей или меньшей мере испытывая на себе их влияние» (Богословский М. М. Петр 1. Материалы для биографии. М., 1940. С. 10).
Страницы: 1, 2, 3, 4
