Революции: как и почему они случаются - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Революции: как и почему они случаются

ем не менее, можно предположить, что дестабилизирующее воздействие на традиционные структуры здесь было слабее, чем в других странах при «старом режиме». В подтверждение этой гипотезы можно привести по меньшей мере три фактора. Во-первых, хотя экономический рост в Японии не прекращался, его темпы были существенно ниже, чем во Франции второй половины XVIII века (где они составляли более 0,6%) и даже в Англии XVII века (0,20-0,23%). Во-вторых, достигнутый ко второй половине XIX века уровень экономического развития Японии был существенно ниже, чем во Франции конца XVHI века и в Англии середины XVII века. По уровню ВВП на душу населения Япония отставала от этих стран в указанные периоды примерно на треть. В-третьих, закрытость от внешнего мира, проводившаяся в Японии политика изоляционизма элиминировали воздействие нестабильности мирового рынка на внутреннюю ситуацию в стране.

Меньшая зрелость предреволюционных противоречий подтверждается еще и тем, что при всей слабости господствующего режима, его внутренний кризис оказался недостаточно глубок для спонтанного начала революции. Смена власти произошла лишь под воздействием внешней угрозы.

Сказанное о Японии еще более применимо к другим успешным революциям «сверху» - все они происходили в относительно слаборазвитых странах, где традиционные структуры не были всерьез расшатаны динамичным экономическим развитием. Поэтому там существовала возможность провести преобразования «сверху», не допуская активного участия народных масс в политике.

Что касается более развитых и динамично развивающихся стран (к ним относилась, например, Франция второй половины XVIII века), то здесь экономические изменения затрагивали всю систему общественных отношений снизу доверху. Поэтому различные слои населения, отстаивая свои интересы, стремились активно включиться в процесс преобразований. В этих условиях революция «сверху» неизбежно сталкивалась с неразрешимой дилеммой. Согласие на подавление движения «снизу» означало компромисс со старым режимом, и это делало революцию беззащитной перед силами реакции. По этому пути пошли германская революция 1848 года и российская революция 1905 года, что и предопределило в конечном счете их поражение. Опора же на активность масс неизбежно выводит революцию за рамки, которые приемлемы даже для наиболее радикальных слоев старой элиты, и предопределяет ее переход в новую стадию - революцию «снизу».

Фрагментация общества - не только главный фактор, определяющий неизбежность революции, она же решающим образом воздействует на ход революционных событий. Современные исследователи все чаще подчеркивают чрезвычайную гетерогенность участвующих в революции сил. По отношению к Английской революции утверждается, что «схема конфликта отнюдь не была образцом резкого и четкого размежевания, напротив, мириады локальных столкновений по-разному формировали конфликт в различных местах» (Goldstone, 1991, р. 81). Активно разрабатывая этот тезис применительно к Франции XVIII века, многие специалисты выделяют в ней три разнородных течения или даже одновременно происходящих революции: буржуазную революцию, которую также характеризуют как «революцию элит» или «революцию просвещения», отстаивающую свободу предпринимательства; крестьянскую, выступающую за получение земли, за восстановление общинных прав и одинаково враждебную сеньорам, и буржуа; а также революцию городских низов, эгалитарную по своему характеру, отрицающую право частной собственности, подчиняя его «справедливым потребностям общества».

В аналогичных категориях рассматривается и германская революция 1848 года, в которой выделяют три течения с существенно различными целями: буржуазное по своему содержанию движение среднего класса, крестьянские бунты и восстания в городах, основную силу которых составляли ремесленники. «Для буржуазного либерала она означала основание новой нации, парламентского управления и материального благосостояния. Для мастера гильдии - восстановление корпоративного контроля над промышленным производством. Для крестьянина - отмену помещичьего землевладения и перераспределение земельной собственности».

Каждое выделяемое подобным образом течение тоже оказывалось неоднородным. Как отмечает Дж. Голдстоун, «конфликты среди крестьянства нередко включали противоборство революционно и контрреволюционно настроенных деревень, в то время как городские конфликты разводили по разные стороны различные группы рабочих и городской элиты».

Далеко не все участвующие в революционном процессе силы заинтересованы в разрушении барьеров, препятствующих адаптации общества к новым требованиям времени. Наряду с движением против ограничителей, мешающих дальнейшему развитию общества, на революционную сцену выходят сами «бунтующие ограничители», то есть социальные силы, которые в соответствии со своими интересами выступают против нововведений, даже тех, которые осуществлялись еще старым режимом. Принципиально важно, что «бунтующие ограничители» оказываются не только на стороне контрреволюции, но выступают важнейшей составной частью самих революционных сил.

Носителями идеологии «бунтующих ограничителей» могут быть патриархальное крестьянство, городские ремесленники, традиционное духовенство. В ходе революции они открыто проповедуют свои антимодернизационные программы. В разгар революции 1848 года в Германии Франкфуртскому парламенту была представлена декларация с основными требованиями городских ремесленников, первым пунктом которой значилось: «Мы провозглашаем, что мы категорически против свободы развития промышленности, и требуем, чтобы она была полностью отменена в Германии специальным параграфом основного закона нации» (. Перед Французским Конвентом не раз ставили вопрос о том, что «свобода хлебной торговли несовместима с существованием республики», а «продовольствие является собственностью народа», что фактически означало требование восстановить старую практику регулирования.

Феномен «бунтующих ограничителей» в различной степени проявлялся в разных революциях, однако ни одна из них в полной мере не смогла его избежать. В наименьшей степени он характерен для Английской революции, где к этой категории можно отнести лишь движение клобменов (clubmen), отстаивающее традиционные отношения и ценности, а также часть местного дворянства. «Бунтующие ограничители» играли гораздо большую роль в Великой Французской революции: экономическая политика якобинцев во многом определялась требованиями городских и деревенских низов, выступавших против свободы торговли и разрушения патриархальных отношений в деревне. Важным было их значение в Мексиканской революции 1910 года и Иранской революции 1979 года.

Сохраняющаяся фрагментация предопределяет слабость государственной власти на протяжении всего периода революционных преобразований, пока судьба каждого из сменяющих друг друга режимов полностью зависит от временных и неустойчивых коалиций, в которые вступают чрезвычайно раздробленные силы, участвующие в революции. И лишь когда в ходе революционной трансформации общества появляются предпосылки возвышения новой элиты, способной стать опорой стабильной государственной власти, революционный процесс подходит к своему завершению. Таким образом, принципиально важная особенность революций состоит в том, что трансформация общества происходит в условиях слабой государственной власти, не способной контролировать происходящие события и процессы. Гетерогенность участвующих в революции сил и стихийный характер преобразования общественных отношений предопределяют неоднозначность результатов революционного процесса.

6. РЕЗУЛЬТАТЫ РЕВОЛЮЦИИ И ПОСТРЕВОЛЮЦИОННОЕ РАЗВИТИЕ
Воздействие революции на ход исторического развития той или иной страны относится к категории проблем, по которым в науке не только не достигнут консенсус, но существуют полярные, несовместимые точки зрения: революция привела к полному разрыву с прошлым - она не оказала сколько-нибудь существенного влияния, и постреволюционное развитие есть прямое продолжение предреволюционного; революция открыла новые перспективы для развития общества - она затормозила позитивные процессы, которые зародились в предреволюционный период. С точки зрения концептуального подхода, которого придерживаются авторы, революция служит одним из механизмов разрушения встроенных ограничителей, мешающих адаптации общества к новым условиям. В связи с этим возникает вопрос: в какой мере в результате революции устраняются ограничители и создаются предпосылки для дальнейшего эволюционного развития. На него нет простого и однозначного ответа. Здесь возможны по меньшей мере три варианта.

Ограничители могут быть устранены способами, которые позволяют в целом повысить адаптивность системы, ее способность приспосабливаться к изменениям вне зависимости от того, в чем эти изменения состоят. При этом создаются предпосылки для эволюционного развития общества на перспективу, и, хотя возникающие новые проблемы способны вызывать в обществе серьезные конфликты и трения, они разрешаются нереволюционным путем. Это самый благоприятный исход революции, но практически ни одна из них в полной мере не привела к подобному результату.

Устраняются лишь те ограничители, которые сделали неизбежной данную революционную ситуацию и не позволили приспособиться к новым условиям, специфическим для конкретного исторического периода. При этом система остается негибкой, и при появлении принципиально новых проблем ее способность к адаптации оказывается недостаточной. Общество в таких условиях демонстрирует высокую стабильность в краткосрочной и даже среднесрочной перспективе, однако с течением времени возможны новые революционные потрясения.

В ходе революции часть ограничителей может быть устранена, а часть - сохраниться или даже усилиться. Кроме того, в результате революции могут возникнуть новые ограничители, не характерные для старого режима. В этих случаях адаптивные способности постреволюционного общества недостаточны, и проблема существования встроенных ограничителей сохраняется и на послереволюционный период. Тем самым остается и вероятность революционных потрясений в дальнейшем, хотя этого можно избежать, поскольку существуют другие пути устранения ограничителей.

Факторы, влияющие на результаты революции, обеспечивающие различную степень адаптивности общества в послереволюционный период, многообразны и разнородны. Попытаемся выделить некоторые наиболее общие моменты, демонстрирующие взаимосвязь предпосылок и результатов революции.

При прочих равных условиях, вероятность ликвидации существующих ограничителей прямо пропорциональна давлению новых обстоятельств, вызывающих необходимость адаптации. Так, и во Франции в результате революции 1789 года, и в России в результате революции 1917 года произошло «осереднячивание» крестьянства, что не в полной мере снимало экономические ограничители, препятствующие дальнейшему развитию. Создавались не очень благоприятные условия для проведения индустриализации и достижения быстрого экономического роста - недостаточная емкость внутреннего рынка, слабый приток дешевой рабочей силы в промышленность. Для Франции это означало низкую конкурентоспособность французских товаров по сравнению с английскими и сохранение экономической гегемонии Англии в Европе и мире. Однако в тот период это не грозило Франции более опасными последствиями: не было угрозы лишиться национальной независимости, опуститься до уровня третьестепенной державы и т.п.

Что касается России, то для нее задача ускоренной индустриализации воспринималась как вопрос жизни и смерти. Знаменитые слова Сталина: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», - возможно, несколько драматизировали ситуацию, однако были не так далеки от истины. И сложившийся в результате революционных преобразований баланс сил в ходе термидора был насильственно изменен: коллективизация сельского хозяйства позволила осуществлять практически неограниченное перераспределение средств на нужды индустриализации. В Японии вопросы ликвидации барьеров на пути индустриализации также решались достаточно успешно, причем «неумолимость и смертельная опасность вызова, с которым столкнулась Япония после 1853 года, объясняет последующее стремление к модернизации, более единодушное, чем в континентальной Европе после 1815 года».

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6