Революционный процесс в современной России - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Революционный процесс в современной России

ядовые граждане все активнее вовлекались в политику, с их помощью команда Горбачева пыталась ослабить существующую партийную номенклатуру и вывести реальные центры власти из-под контроля партийного аппарата. Осторожный призыв к поддержке перестройки "снизу" звучит уже в опубликованном в марте 1987 года Обращении ЦК КПСС к советскому народу в связи с семидесятилетием Великой Октябрьской социалистической революции. В нем есть весьма необычные для подобного документа слова: "Центральный Комитет обращается к мужеству советских людей. Ломка закостеневших форм и методов дается нелегко. За перестройку надо бороться, перестройку надо защищать. Здесь нужны упорство, твердость, принципиальность" (КПСС, 1987, с. 7). Власть не препятствовала формированию общественных движений ("неформальных организаций"), которых к концу 1987 года было порядка 30 000, в 1989 году -- уже 60 000. Постепенно из многочисленных разрозненных "неформальных организаций" вырастали прообразы альтернативных политических партий.

Предпринимались меры для активизации участия работников предприятий в принятии экономических решений. Закон о государственном предприятии 1987 года вводит выборность директоров трудовыми коллективами. Делаются первые осторожные шаги в развитии негосударственных форм собственности, в первую очередь собственности трудовых коллективов: аренда с правом выкупа, кооперативное движение, "народные предприятия". Все это в конечном счете было направлено не только на достижение высоких экономических результатов (поскольку соответствовало наиболее передовым для СССР того периода экономическим идеям), но и на завоевание политической поддержки.

С 1987 года предпринимались попытки осуществлять выборы на партийные должности и в советы народных депутатов на альтернативной основе, из нескольких кандидатов. На этой же основе прошли выборы делегатов на XIX партийную конференцию (1988 год), а затем и народных депутатов СССР (1989 год). Причем 20% партийных руководителей республиканского и областного уровней (34 человека), участвовавших в выборах 1989 года, потерпели поражение. Та же судьба постигла многих представителей военной элиты. Изменения в принципах подбора и назначения кадров носили радикальный характер. "Выборы, ставшие альтернативой номенклатурного назначения, вывели на политическую арену новых лидеров не по отлаженным карьерным лабиринтам, а благодаря их личным качествам".

Подверглась серьезному реформированию и система государственного управления. Традиционный Верховный Совет был преобразован в двухпалатный парламент, и Горбачев избран его председателем. В дальнейшем был учрежден пост Президента СССР как главы исполнительной власти с достаточно широкими полномочиями . Избрание Горбачева на этот пост в марте 1990 года завершило процесс формирования центра власти, альтернативного Политбюро и ЦК КПСС. Исключение в 1990 году из Конституции СССР шестой статьи, закреплявшей руководящую роль КПСС в советском обществе, вполне адекватно отражало уже происшедшие к этому моменту политические перемены.

Новые лидеры страны делали ставку на обострение давно существовавших противоречий между различными уровнями номенклатуры. Закон о государственном предприятии, утверждая принципы самостоятельности, самоуправления, самофинансирования, напрямую противопоставлял интересы директорского корпуса интересам вышестоящих уровней управленческого аппарата. Это был очевидный, отражавший глубокие общественные изменения, отход от старой политики упорядочивания механизмов централизованного управления. "Надо было Законом о предприятии дать права коллективу и отрезать, чтобы главк не мог командовать и министерство не могло командовать, поскольку законом запрещено. Ведь все попытки идти сверху, что-то как-то менять, министерства на комитеты, комитеты на министерства, ничего не давали. Надо было главному звену дать уверенность, и эту уверенность узаконить" (интервью авторам), -- так характеризует М.С. Горбачев суть произошедшей смены ориентиров. Вокруг реализации Закона развернулась настоящая борьба. Высшая хозяйственная бюрократия старалась "не замечать" его существование, продолжая воздействовать на предприятия административными методами. Самые активные из директоров использовали все возможные средства борьбы, вступали в открытый конфликт с вышестоящими органами управления, апеллировали к средствам массовой информации. Единство бюрократии в противодействии реформам было успешно подорвано.

Наконец, все это время в стране менялись идеологические ориентиры. Хотя догма о "социалистическом выборе" оставалась непоколебимой, все больше подчеркивалась разница между существующим общественным строем и тем истинным социализмом, ради которого осуществляются преобразования. Исподволь начинала проводиться идея, что защищать существующий порядок не значит защищать социализм. Расширялись границы гласности, допускалось все большее разнообразие мнений и острая критика "завоеваний социализма". Именно с 1987 года, наряду с уже привычным словом "гласность", в официальный обиход входит термин "социалистический плюрализм" -- эвфемизм, маскирующий понятие свободы слова.

Но революция имеет собственную логику, которая серьезно отличается от логики реформ. Власть, переставшая опираться на традиционно господствующий общественный слой, попадает под перекрестный огонь противоречивых отношений, интересов, требований, спектр которых гораздо шире, чем в процессе эволюционного развития. Причем положение команды Горбачева оказалось еще более сложным и неустойчивым, чем у любой другой власти на ранних этапах революций. Обычно первые революционные преобразования происходили на фоне широкого единства социальных сил, в России же 80-х годов "медовый месяц" закончился еще на стадии реформ, которые стали катализатором размежевания в обществе. Собственно, выход на поверхность процессов размежевания по времени совпадает с перерастанием реформ в революцию, четко проявляясь во второй половине 1987 -- первой половине 1988 годов. И власть, только-только осознавшая свою готовность идти навстречу общественным ожиданиям, обнаруживает растущую оппозицию -- и справа, и слева.

На октябрьском (1987 года) Пленуме КПСС кандидат в члены Политбюро Б.Н. Ельцин заявил о своей особой позиции, о несогласии с темпами проводимых реформ и с официальной оценкой положения дел в стране. Последовавшая затем его отставка и начавшаяся после пленума борьба с "авангардизмом" свидетельствовали о том, что процессы размежевания вышли на поверхность. То, что на первый взгляд выглядело как удушение нарождающегося плюрализ-ма6, на деле послужило катализатором процесса оформления и обособления радикального крыла перестройки, которое в лице Ельцина получило сильного харизматического лидера.

Консолидация консерваторов также не заставила себя ждать. 13 марта 1988 года в "Советской России" было опубликовано письмо Нины Андреевой "Не могу поступиться принципами", за которым явно просматривались политические позиции члена Политбюро ЦК КПСС Е.К. Лигачева. Через три недели, 5 апреля, последовала резкая отповедь в редакционной статье "Правды" (написанная, как вскоре выяснилось, другим членом Политбюро А.Н. Яковлевым). Появление этих двух публикаций, как и трехнедельный промежуток между ними, красноречиво свидетельствовали об острой борьбе в политическом руководстве. Противостояние было тем более неожиданным, что оно исходило не от старой гвардии, от которой Горбачев достаточно успешно избавился после прихода к власти, а возникло между бывшими соратниками7.

С конца 1987 года в борьбу оказалась втянутой не только политическая элита. Движение "снизу", толчок которому первоначально был дан политическим руководством, очень быстро обретало собственную логику. Активно шел процесс организации народных фронтов в союзных республиках. Постепенно происходила институционализация различных экономических и политических сил. Нарастали национальные конфликты и центробежные тенденции в СССР.

Вопрос о соотношении национальных и социальных конфликтов в ходе революции в России заслуживает особого рассмотрения. Преобладание первых на протяжении почти всего периода "власти умеренных" позволило некоторым исследователям рассматривать происходившие в стране процессы не как социальную революцию, а как распад империи, проводя аналогии, например, с распадом Австро-Венгрии. Однако нам представляется, что центробежные тенденции в рамках СССР имели не только националистическую, но и социальную природу. Здесь важно отметить несколько направлений, по которым принципиальный политический выбор был связан с вопросом о национальном суверенитете.

Во-первых, стремление к независимости не в последнюю очередь определялось представлениями руководства республик о направлении и темпах необходимых преобразований, которые могли не совпадать с общесоюзным. Отмечалось, например, что возможности развития рыночных отношений, к которому стремились прибалтийские республики, были очень ограниченными при сохранении общесоюзной централизованной системы материально-технического снабжения. Поэтому политический суверенитет для них был необходимой предпосылкой проведения радикальных экономических реформ. Принципиальное различие экономических моделей и политических систем, сложившихся в бывших республиках Советского Союза после распада СССР, подтверждает важность этого аргумента.

Во-вторых, региональная партийная номенклатура использовала национальные движения в своем сопротивлении проводимым из центра реформам. Самый наглядный тому пример -- волнения в Алма-Ате в декабре 1986 года, начавшиеся в ответ на отставку первого секретаря ЦК КП Казахстана Д.А. Кунаева и замену его присланным из России Г.В. Колбиным. К а к утверждает М.С. Горбачев, сам Кунаев, опасаясь возвышения Н.А. Назарбаева, просил прислать русского ему на смену. А потом, воспользовавшись связанным с этим недовольством казахского населения, попытался организовать массовые беспорядки (интервью авторам). А.Н. Яковлев прямо характеризует это событие как "партийное восстание, первое восстание партийной номенклатуры, попытка "попробовать на зуб" (интервью авторам).

Наконец, в-третьих, национальные движения вели к укреплению власти и значения местных элит, до этого практически не имевших самостоятельного политического веса. Легитимация новой роли региональных элит закреплялась введением в республиках президентских постов и выборами представительных органов власти (на протяжении 1990-1991 годов). Это стало логическим продолжением процесса обострения противоречий среди номенклатуры и повышения роли ее "нижних" слоев в противовес высшему уровню, однако происходило уже не по воле центра, как с директорским корпусом, а вопреки ей. Наиболее ярким примером подобной борьбы являлось "перетягивание каната" между руководством СССР и РСФСР. Не случайно в описании тех событий нередко появляется слово "война": "война налогов", когда союзные и российские лидеры наперегонки снижали налогообложение прибыли, стремясь привлечь на свою сторону трудовые коллективы; "война программ", связанная с разработкой конкурирующих рецептов преодоления кризиса; "война суверенитетов" -- соревнование за то, какие структуры власти, общесоюзные или республиканские, быстрее легитимизируются.

"Война" между союзным и российским руководством внесла существенный вклад в ускорение размежевания и поляризации 1989-1991 годов, но в целом происходившие в то время процессы оказались несравнимо богаче по содержанию, чем просто противостояние республик и центра. Наряду со все более активным формированием различных общественно-политических организаций и движений вне коммунистической партии, нарастает раскол в самой КПСС . Это размежевание происходило в различных формах: как объединение рядовых членов партии со сторонниками обновления в ее высшем руководстве и противопоставление их среднему партийному звену и партаппарату; как смыкание членов партии с неформальными организациями, придерживающимися противоположных воззрений; как формирование внутри самой партии неуставных организационных структур; как персонификация альтернативных политических линийвлице отдельных руководителей. Особенность процесса поляризации социальных сил в России состояла еще и в том, что многопартийность зарождалась не в результате возникновения новой мощной политической организации, альтернативной КПСС, а в результате раскола самой КПСС8. Это вынужден был признать и сам М.С. Горбачев, заявивший на Пленуме ЦК КПСС в апреле 1991 года, что в зале пленума заседают представители не одной, а четырех-пяти партий.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10