Систематизация процессуального законодательства России в 1717-1723 гг. Проект Уложения Российского государства 1723-1726 гг.
Как известно, в настоящее время принято выделять четыре основных формы систематизации нормативных правовых актов - учет, инкорпорацию, консолидацию и кодификацию. Сразу же стоит оговорить, что такие формы систематизации, как учет и консолидация, в России первой четверти XVIII в. не использовались. А вот инкорпорация и кодификация нашли применение и в годы судебной реформы Петра I. Каким же образом инкорпорация и кодификация оказались использованы в 1717-1723 гг. при систематизации процессуального законодательства?
Что касается инкорпорации (о применении которой в России XVIII в. ни словом не упомянули предшествующие авторы), то первым актом систематизации означенной формы в истории отечественного права следует признать, думается, подготовку сборника «Копии всех его царского величества указов, публикованных от 1714 года с марта 17 дня по нынешней 1718 год», типографски обнародованного в Санкт-Петербурге в 1718 г., В состав названного сборника вошли 50 нормативных правовых актов (в том числе относящихся к процессуальному законодательству), которые были изданы с марта 1714 г. по март 1718 г. С этого момента составление собраний текущего законодательства стало регулярным. В итоге, в 1719-1725 гг. оказались подготовлены и опубликованы еще четыре подобных сборника (последний из них вышел из типографии 12 января 1725 г., за две недели до кончины Петра I).
Подготовка сборников осуществлялась в канцелярии Правительствующего Сената, так что инкорпорация носила официальный характер. При этом, если в четырех из пяти сборников 1718-1725 гг. составители расположили нормативный материал по хронологическому принципу, то в одном - сборнике 1721 г. - по тематическому принципу. Означенный сборник (содержавший 133 нормативных правовых акта 1719-1720 гг.) был разделен на 10 глав. Акты процессуального законодательства оказались сосредоточены в сборнике 1721 г. в главе 2 «О судных и розыскных принадлежащих до юстиции делах».
Для полноты картины уместно добавить, что в 1724 г. прокурор Вотчинной коллегии А.Г. Камынин выступил с предложением подготовить сборник расположенных в хронологическом порядке актов, относившихся к вотчинному праву и изданных после Уложения 1649 г. Цель такового мероприятия прокурор Афанасий Камынин видел в том, чтобы «каждой в коллегии о законах ведать мог». Впрочем, насколько можно судить, данное инкорпорационное предложение А.Г. Камынина не получило поддержки ни в Вотчинной коллегии, ни в Сенате.
Как бы то ни было, при всех успехах, достигнутых в конце 1710-х - первой половине 1720-х гг. в деле инкорпорации, подготовка собраний текущего законодательства не могла заменить собой кодификацию. По мере развертывания административной и судебной реформ Петра I, по мере вышеотмеченной интенсификации в 1710-е гг. законотворческого процесса потребность в кодифицированных актах все более обострялась. На данную ситуацию мало повлияло и издание таких кодексов, как «Краткое изображение процессов…» 1712 г. и Воинский артикул 1714 г., которые применялись в первой четверти XVIII в. лишь в военных судах. Наконец, уместно вспомнить, что предпринятые в 1700-е - первой половине 1710-х тт. две попытки всеобщей кодификации российского законодательства оказались безуспешными, и что законом от 20 мая 1714 г. было подтверждено действие норм Уложения 1649 г.
Не вызывает сомнений, что в середине 1710-х гг. законодатель осознавал необходимость продолжения работ по созданию единого кодекса права. Уже в законе от 20 мая 1714 г. говорилось, что Уложение 1649 г. сохраняет силу временно, до тех пор, пока не будет подготовлена его новая редакция («дондежеоное Уложение… исправлено и в народ публиковано будет». Стоит повторить, что и в заключительной части Наказа «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. констатировалось, что «Устава земского [гражданского] полного и порядочного не имеем».
Однако необходимость подготовки единого кодифицированного акта стала очевидной в ту пору не одному только законодателю. Так, бывший оберинспектор Ратуши А.А. Курбатов специально остановился на вопросе о составлении единого кодекса отечественного права в п. 9 проекта «Пункты о Кабинет-коллегиуме», подготовленного в 1721 г. В названном пункте Алексей Курбатов подчеркнул, что «ясно и доволно [подробно] изложенный Статут привнесет Российскому государствию многую ползу и всяким коварством… пресечение». В качестве нормативных источников «Статута» автор «Пунктов…» видел как иностранные кодексы («разных европийских государств статуты»), так и акты российского права, начиная с Уложения 1649 г.
Наиболее же развернутые предложения о путях кодификации отечественного законодательства в годы судебной реформы Петра I выдвинул не раз упомянутый выше предприниматель и прожектер Иван Тихонович Посошков. В завершенном в 1724 г. трактате «Книга о скудости и богатстве» Иван Посошков подробно высказался на тему создания новой «Судебной книги» (или «Судебника») - того самого единого кодекса отечественного права. По мнению И.Т. Посошкова, отсутствие таковой «Судебной книги» являлось одной из причин кризисного состояния правосудия в нашей стране («буде не сочинить на решенье всяких дел нового изложения, то и правому суду быти невозможно… древние уставы все обветшали, и от неправых судей ecu исказились»)].
Для подготовки нового кодекса Иван Посошков предложил созвать кодификационную комиссию (наименованную им «многосоветием»), состоявшую из представителей духовенства, дворянства, купечества, строевых военнослужащих, а также из крестьян, имевших опыт работы в низовых органах местного самоуправления (которые «в старостах и в соцких бывали и во всяких нуждах перебивались»). Разработанный этой комиссией законопроект надлежало, по мысли И.Т. Посошкова, растиражировать для всенародного (!) обсуждения («всем народом освидетельствовати самым вольным голосом»). Завершением законотворческого процесса должно было стать утверждение проекта монархом.
Примечателен круг нормативных источников, которые выходец из дворцовых крестьян Иван Посошков предложил использовать при составлении «Судебной книги». В первую очередь, при работе над законопроектом автор «Книги о скудости и богатстве» полагал необходимым учитывать нормы отечественного законодательства XVII - первой четверти XVIII в., начиная - несложно догадаться - с Уложения 1649 г. Вместе с тем, И.Т. Посошков не исключал и рецепции отвечавших российским условиям норм зарубежного законодательства, причем не только западноевропейского, но и (!) турецкого («надлежит и турецкой судебник перевести на словенской язык и прочия их судебный и гражданского устава порятки… преписать»).
Между тем, завершая работу над «Книгой о скудости и богатстве», Иван Посошков не подозревал, что проектировавшаяся им «Судебная книга» уже не один год как составлялась. Правда, комиссия по подготовке нового единого кодекса отечественного права была организована отнюдь не по предлагавшемуся И.Т. Посошковым принципу сословного представительства, и никакого всенародного обсуждения выработанного этой комиссией законопроекта однозначно не планировалось. А вот зарубежные нормативные источники комиссия использовала при подготовке законопроекта очень даже широко.
На сегодня можно со всей определенностью утверждать, что по ходу подготовки судебной реформы законодатель переменил концепцию создания нового Уложения (сообразно прежней концепции, как легко понять из вышеизложенного, предусматривалась подготовка новой редакции Уложения 1649 г.). В окончательном виде новая концепция сложилась у Петра I, по всей очевидности, в 1717 г. Кроме того, вероятно, на стыке 1717 и 1718 гг. царь возложил кодификационные работы на только что основанную Юстиц-коллегию. По крайней мере, в п. 5 вышерассмотренного доклада Петру I от мая 1718 г. Юстиц-коллегия уже запросила для подготовки нового Уложения дополнительные штатные единицы.
Как явствует из формулировки в названном пункте доклада, кодификационная деятельность коллегии должна была заключаться в «соединении… Российского уложения, новосостоятелных указов и Швецкого уставу». В приведенной формулировке, думается, как раз и нашла отражение новая концепция создания единого кодекса отечественного права. Иными словами, законодатель поставил перед кодификаторами из Юстиц-коллегии весьма непростую задачу осуществить синтез норм Уложения 1649 г., текущего российского законодательства и шведских кодексов. Таковая концепция, в отличие от прежней, полностью соответствовала тогдашней стратегической установке Петра I на всемерное использование шведского административного и правового опыта.
К настоящему времени о разработке проекта нового Уложения в Юстиц-коллегии известно сравнительно немного. Установлено лишь, что в мае 1718 г. коллегия направила
Поместному приказу и Канцелярии земских дел распоряжение о своде глав Уложения 1649 г. (использовавшихся в их правоприменительной практике) с отечественными законодательными актами второй половины XVII - начала XVIII в. В самой же Юстиц-коллегии (при активном личном участии президента А.А. Матвеева) тогда занялись сведением части Уложения 1649 г. со шведским «Земским уложением» 1608 г., как в русском переводе оказалось наименовано архаичное Уложение Кристофера 1442 г. [Kristoffers landslag 1442], некогда добытое Г. Фиком в типографском издании 1608 г.
Характерно, что против широкого использования Уложения Кристофера 1442 г. при подготовке проекта российского Уложения выступил не кто-нибудь, а вице-президент Юстиц-коллегии бывший шведский судья Г. Бреверн. В составленной по указанию Петра I особой записке касательно принципов подготовки нового Уложения Герман Бреверн резонно отметил, что шведские законы «в том виде, в каком они содержатся в опубликованном шведском Земском уложении, уже устарели, будучи в значительной мере заимствованы из канонического права и соответствуют времени, давно ушедшему даже в Швеции, и реальности, сильно отличающейся от положения вещей в России…». Наряду с этим, Г. Бреверн предложил использовать при подготовке нового Уложения не только шведские нормативные источники, но и «кодексы законов других народов». Как бы то ни было, несмотря на возражения Германа Бреверн а, работа с Уложением Кристофера 1442 г. продолжилась. 18 апреля 1719 г. подготовленные в Юстиц-коллегии законопроектные материалы были затребованы в Правительствующий Сенат (куда они поступили 12 июня 1719 г.).
Стремясь поскорее завершить составление нового Уложения, Петр I 9 декабря 1719 г. собственноручно написал указ о заслушивании подготовленного Юстиц-коллегией проекта в Сенате. Согласно именному указу от 9 декабря 1719 г. сенаторы обязывались «слушать» представленный им законопроект, начиная с 7 января 1720 г. - с тем, чтобы завершить обсуждение к концу октября 1720 г. Кроме того, для выработки раздела о дворянском землевладении Петр I предписал Сенату привлечь в качестве дополнительного нормативного источника местное лифляндское и эстляндское законодательство («права эсланские и лифълянские» У.
Страницы: 1, 2
