Стефан Храп родился и получил первоначальное образование в семье причетника соборной церкви г. Устюга Вологодского края. У местного населения он выучился разговорному пермскому языку и задумал составить пермскую азбуку. Но почувствовал, что не имеет достаточных знаний для такого ответственного дела и поступил для продолжения образования в Ростовский монастырь (Епифаний, 1862, с. 77).
В монастыре Стефан усиленно занимался изучением славянского и греческого языков, составил пермскую азбуку и перевел на пермский язык несколько богослужебных книг. В 1378 году московский митрополит Герасим направил Стефана в Пермский край проповедником. При содействии Стефана в пермяцких селениях было построено несколько церквей, в которых богослужение стало вестись на коми языке, при церквах были школки, ”где сам учил взрослых и детей грамоте, церковному пению и богослужебному порядку, часослову, осьмигласнику, псалтырю” (Епифаний, 1862, с. 35).
За большие заслуги просветителей деятельности среди инородцев Стефан Храп был отнесен к лику святых и удостоен чести быть похороненным в Московском Кремле. Следует предположить, что не без определенного влияния Стефана Пермского впоследствии в г. Чердынь был построен первый в Перми Великой Иоанно-Богословский монастырь (1462г. ). Этот монастырь сохранился до современного периода. В 1539 году на берегу Камы, далеко на севере, был построен Троицко-Плесинский монастырь. Поселение, возникшее возле него, стало называться деревней Монастырь (Чагин, 2000, с. 12). эта деревня до сих пор существует в Гаинском районе Коми-Пермяцкого автономного округа. Сохранилось и деревянное здание монастыря (Приложение 1, Троицко-Плесинский монастырь). Первая приходская церковь появилась в погосте Гайны, в 1579 году. В 1624 году церковные приходы появились в погостах Коса и Кудымкар (Чагин, 2000, с. 12). Это время можно назвать завершением христианизации Коми-Пермяцкого края. Способ изобретения пермской азбуки Стефан Пермский заимствовал у Кирилла и Мефодия. Как в свое время основатели славянской письменности, греческие монахи воспользовались готовыми болгарскими знаками, так и Стефан воспользовался для начертания некоторых элементов букв Пермской письменности готовыми знаками, употреблявшимися пермяками, в частности, в деревянных календарях (пасах) (Грибова, 1982, с. 79).
В качестве примера приведем начертания некоторых древне-пермяцких пасовых знаков (кабалы): крыша-крыша; туй-дорога; кык туй да кык тшупот-две дороги да две зарубки; утка кок-утиная нога; и сэтчин и татчц; одзо и бцрц-туда и сюда; взад и вперед; стрела да ньцв-стрела с луком; пызан-стол. Из сравнения букв, (дой) , (о) и пасовых знаков видно, что их начертания во многом совпадают (Приложение 2, Пермский деревянный календарь).
Первый биограф пермского просветителя мономах Епифаний сообщает, что Стефан “изучился сам языку пермскому, и грамоту новую пермскую сложи и азбуки незнаемы счини, по предложению пермского языка, якоже есть требе…. Се имезона словом азбуки пермские: ан, бур, гай, дой, э, жой, джой, зата, дзита, и, кокэ, лэй, мэно, во, пэй, сий, тай, у, цю, черы, шой, ыры, ять, вэр, о, я. (Приложение 3, Пермская азбука 1375 года). Когда же се бысть или в кое время? И не давно, но яко мню от создания миру в лето 6883 (т. е. в 1375 году) (Савваитов, 1873, с. 9). В проповедях Стефан высоко оценивает образованность и грамотность. В частности он говорит, что ”надо учить детей грамоте перметей… и млады дети загоде дя обучать грамоте” (Епифаний, 1862, с. 135). В своих молитвах Стефан давал и светские советы пермякам по ведению хозяйства, как охотиться на белку, на медведя, как рубить дрова, что этому делу тоже надо учиться с детства (Епифаний, 1862, с. 136).
Распространению пермской азбуки Стефана благоприятствовало появление в ХIV веке нового материала для письма-бумаги - более удобного, чем береста, и много дешевле, чем пергамент. Стефановская азбука просуществовала триста лет. Это выдающееся явление в истории культурных связей русских и коми. Но азбука Стефана не пустила глубоких корней в народе, она не стала его письменностью (Грибова, 1982, с. 43). Древнеписьменный пермский язык был только языком церкви, недоступным простому народу. Письменность, которой не пользовался народ для выражения всех своих взглядов, чувств и убеждений с целью повседневного и всестороннего общения, обречена была на вымирание.
Причин, побудивших коми-пермяков к неприятию азбуки Стефана Храпа, на мой взгляд, несколько. Прежде всего - это, конечно, насильственная христианизация и колонизация. Христианство в Пермском крае насаждалось огнем и мечом (Дмитриев, 1889, с. 185).
Распространению грамотности на родном языке среди пермяцкого населения препятствовала русская православная церковь. После Стефана она не готовила лиц духовного звания на коми-языке. Все богослужения разрешалось вести только по церковнославянски. Пермская азбука Стефана Храпа, по существу, была запрещена церковью. Господство крепостников–помещиков и церкви явилось главным препятствием на пути коми-пермяцкого народа к овладению письменностью на родном языке (Шишкин, 1947, с. 76). Еще одной из причин, препятствующих принятию коми-пермяками азбуки Стефана, явился недостаточный уровень социального и экономического их развития. Основная масса коми-пермяков вела примитивное хозяйство, занималась охотой и рыбной ловлей. “Внутреннее хозяйственно-политическое устройство коми-пермяков в этот период характеризовалось крайне низким состоянием экономики и примитивным бытом” (Шишкин, 1947, с. 77).
Итак, духовный и экономический гнет пермяков со стороны царизма, церкви и крепостников-помещиков, а также относительный уровень социального развития в регионе не позволили им в феодальный период воспользоваться пермской письменностью Стефана Храпа. В условиях жесткого гнета в сознании коми-пермяцкого народа азбука Стефана выступала не как средство познания добра и света, а как темная и злая сила, приносящая горечь и страдания. Эта азбука не прижилась ни в Перми Малой, ни в Перми Великой. §2 Распространение грамотности в Верхнем Прикамье.
В данный исторический период в Пермяцком крае грамотный человек был очень редким явлением.
Учета грамотных людей и выучившихся грамоте не велось. В писцовых книгах жителей Прикамья, составленных Яхонтовым, Кайсаровым, сведения об образовании и национальности переписанных лиц отсутствуют. По другим разрозненным источникам можно установить только тот факт, что грамотные люди в Прикамье в ХVI-ХVII вв. были не только среди духовенства и чиновников, но и среди зажиточной части русских и нерусских горожан и даже крестьян (Шишонко, 1882, с. 370). В середине ХVIII века на Урале и широко стало распространяться скоморошество и различные народные игры. Народ вместо церкви часто шел на игрища. Некоторые ухитрялись играть в шахматы и карты даже во время богослужения в церкви (Шишонко, 1882, с. 370). Свадьбы простой народ справлял весело, без соблюдения религиозных обрядов. Как и чему обучали “учительные люди” на Урале в ХVIII веке, установить пока не удалось. Известно только, что из Москвы в Чердынь, Соликамск и Верхотурье поступали печатные книги для раздачи их по монастырям и церквам, попам, причетникам и всем жилецким людям, а также свободной продажи их (Шишонко, 1884, с. 115). Так, в 1637 году Чердынский воевода Богдан Комынин получил 65 книг. Это были минеи, канонники и уставы. В 1649 году Верхотурскому воеводе Борису Дворянинову было послано “книг печатных в переплете: евангелие напрестольное, два охтоя, две триоди, минея общая, два пролога, служебники, апостол, псалтырь, часовник” (Шишкин, 1947, с. 67). Некоторые монастыри и церкви отказывались от книг.
В конце ХVIIв. - начале ХVIIIв. на распространение грамотности в Прикамье некоторое влияние оказали раскольники. После подавления стрелецкого мятежа в 1698 году часть стрельцов-раскольников бежала в Прикамье и поселилась здесь. Особенно много их было в Сепыче и Сабанце. “Их грамотники и начетники обучали детей грамоте…. И многие учившиеся у них вышли действительно распространителями раскола. И поныне здесь много наставников грамотных, начитанных” Наставниками, или по-раскольнически “стариками” назывались преемники стрельцов, которые выучились у них грамоте и занимались обучением других (Шишонко, 1887, с. 218). Из приведенных фактов можно сделать вывод, что раскольники, как и церковь, при обучении крестьянских детей грамоте преследовали цель воспитания их в религиозном духе. Они учили детей постольку, поскольку это им было выгодно. Ни церковь, ни раскольники о действительном образовании народа никогда не заботились. Местные священники свои служебные обязанности выполняли с большой неохотой. Особенно обременительным они считали обучение и воспитание пермяцких детей. К приведенному примеру отказа церквей от книг можно прибавить тот факт, что с 1725 по 1870 годы “священники или не имея возможности следить за верою и жизнью прихожан, или по невежеству не радея о своем стаде, в отдаленные деревни или вовсе не ездили, или были там, то редко и то разве за сбором хлеба, льна, шерсти и прочего (Шишонко, 1879, с. 23). Даже человек умеренных либеральных взглядов, инспектор, а затем директор народных училищ Пермской губернии В. Н. Шишонко пришел к заключению, что пермские церковнослужители после “Стефана не принимали никакого участия в деле народного образования” и малограмотность, а чаще всего просто неграмотность их “были причиною, что всей части России не было до сего времени никаких для просвещения не только мирских, но и духовного звания людей, заведений учебных” (Шишонко, 1879, с. 23).
В XVIII веке в России стали появляться и получили развитие светские учебные заведения, находящиеся в руках государства. Начало светскому образованию положила школа математических и навигационных наук, основанная в 1701 году в Москве. Открытие светских школ в Прикамье связано с именем известного русского ученого и просветителя, начальника горных заводов Урала Василия Никитича Татищева (1686-1750), одного из первых теоретиков и организаторов русской народной школы и профессионального образования (Шишонко, 1879, с. 23). В начале своей деятельности на Урале (1720-1723) В. Н. Татищев попытался открыть школы во всех слободах, приписанных к горным заводам. Он предложил устроить в этих селениях “избы для школ”. В 1930-е годы он добивался, чтобы школы имелись не только при казенных, но и при частных заводах. Основной задачей школ была подготовка для заводов квалифицированных работников. В. Н. Татищев считал необходимым, чтобы школы были открыты также и для детей крепостных крестьян, в которых обучались бы и в зимнее свободное от посевных работ время, мальчики и девочки в возрасте от пяти до десяти лет чтению и письму, а более старшие от десяти до пятнадцати лет - различным ремеслам. Некоторых успехов в школьном деле В. Н. Татищев добился. В 1737 году во всех горнозаводских школах Урала обучалось 654 человека. На территории Прикамья были открыты две горнозаводские школы: в г. Кунгуре (1721) и в п. Егошихе (1735) и одна арифметическая школа в г. Соликамске (1723) (Шишонко, 1887, с. 367).
В Кунгурской школе не было словесных классов (первых двух классов начальной школы), поэтому в ней принимали только тех детей, которые уже дома научились читать и писать. По социальному составу школьники были всех сословий, кроме крепостных крестьян. Сиротам и детям бедных родителей давалось по полтора пуда муки в месяц и по одному рублю в год на платье. Учеников велено было обнадеживать, что окончившие курс лечения никогда не попадут в солдаты, матросы и другие невольные службы (Шишонко, 1887, с. 369).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
