Крестьянская реформа сделала неизбежным переход дворянства из положения привилегированного, наследственного и замкнутого сословия в класс землевладельцев, пользующийся теми же гражданскими правами, что и остальные сословия. Существенным признаком, характерным отличием дворянства останется только крупное землевладение. Мелкие землевладельцы дворянского происхождения в силу этого сблизятся с обладателями небольшой земельной собственности из других сословий и со временем составят с ними одно сословие. Крупные поземельные собственники-недворяне точно так же пополнят ряды дворянства.
Новая группировка сословий по имуществу и землевладению, открывавшаяся этим возможность перехода из одного сословия в другое должны были связать их в одно целое и предотвратить гибельную разобщенность. «Вследствие этого, - писал Кавелин, - весь народ составит одно органическое тело, из котором каждый будет занимать высшую или низшую ступень одной и той же лестницы; высшее сословие будет продолжением и завершением низшего, а низшее - служить питомником, основанием и исходною точкою для высшего. То, чему весь мир удивляется в Англии, что составляет источник ее силы и величия, то, чем она так справедливо гордится перед прочими народами, - именно правильное, нормальное отношение между низшими и высшими классами, органическое единство всех народных элементов, открывающее возможность бесконечного мирного развития посредством постепенных реформ, делающее невозможною революцию низших классов против высших, - все это будет и у нас, если только дворянство поймет свое теперешнее положение и благоразумно им воспользуется».
Кавелин пытался внушить мысль, что освобождением крестьян с землей, вызвавшим негодование дворянства против правительства, класс крупных земельных собственников поставлен в идеальные условия. Наделение крестьян землей создавало, по его мнению, небывалый тип общественных отношений. «Огромное большинство народа, за самыми незначительными изъятиями весь народ, - писал Кавелин, - будет у нас причастен благу поземельной собственности. Этим мы заранее навсегда избавляемся от голодного пролетариата и неразрывно с ним связанных теорий имущественного равенства, от непримиримой зависти и ненависти к высшим классам и от последнего их результата - социальной революции, самой страшной и неотвратимой из всех, потрясающей народный организм в самых его основаниях и во всяком случае гибельной для высших сословий». Никакие успехи промышленности и торговли в России не способны были изменить ее аграрного, земледельческого характера, создать в противоположность землевладельческим классам буржуазию и пролетариат. Землевладельцы навсегда останутся первенствующим сословием.
История, таким образом, вопреки воле самого дворянства приготовила для него исключительно благоприятные условия. «Наделение всех крестьян землею дало ему гранитный, несокрушимый фундамент, общение с другими классами сделает его законным представителем страны; а преобладание землевладельческих и земледельческих интересов свяжет его неразрывными узами с большинством народонаселения, имеющего те же самые интересы, и навсегда сохранит за ним значение высшего сословия» [19, стр. 159-162].
Воспользоваться дарованными историей преимуществами и сохранить себя в качестве высшего сословия дворянство могло только в случае, если оно безропотно примет основания крестьянской реформы, проявит искреннее желание сблизиться с остальными классами и попытается приобрести возможно большее влияние на ход местных дел и местное управление. Программа, определенная Кавелиным в статье «Дворянстве и освобождении крестьян», требовала, кроме того, чтобы дворянство серьезно позаботилось о сохранении за собой своих имений.
Одним из «самых капитальных» по словам Кавелина, условий возрождения русского дворянства было переселение его из городов в свои имения. Этот шаг сулил немало благих последствий. «Постоянное пребывание большинства дворян в имениях открыло бы дворянству возможность сохранить их за собою, дало бы ему дельное направление и полезную деятельность; вместе с тем, от такого переселения провинции оживились бы во всех отношениях: они наполнились бы порядочными, просвещенными людьми, в них распространились бы привычки и требования образованности, развилась бы местная общественная жизнь и местные интересы, отсутствием которых Россия так страдает» [19, стр. 163].
Уже после смерти Герцена Кавелин в 70-е годы был вынужден резко переменить свои первоначально оптимистичные оценки реформы 1861 г. и перспектив перерождения дворянства. В переписке и устных высказываниях по этим вопросам Кавелина как бы вновь оживают формулы и слова, которыми прежде пользовались издатели «Колокола». «Весь строй порядков и привычек у крестьян и помещиков, - пишет он в 1876 г. из деревни К.К. Гроту, - чисто крепостнический, который только снаружи соскоблен Положением 19-го февраля, но крепко сидит в нравах. Медленно выветривается крепостной строй. Собственно переменились этикетки, а не сущность дела». Сообщая в октябре 1881 г. Д.А. Милютину о скупке помещичьих земель мужиками «понемногу в огромных размерах», Кавелин уже сравнивал будущее высшего российского сословия с судьбой летописных обров: «Никто не заметит, как оно исчезнет с лица земли, потонет в подымающихся волнах российского всенародства». Дворянство теперь представляется ему «своего рода налетом, который так долго тормозил и теперь продолжает тормозить развитие масс» [24, стр. 72].
В серии статей, опубликованных на страницах журнала «Вестник Европы» в 1881 г., а затем изданных отдельной книгой под заглавием «Крестьянский вопрос. Исследование о значении у нас крестьянского дела, причинах его упадка, мерах к поднятию сельского хозяйства и быта поселян», Кавелин сосредоточил внимание на анализе «своеобразных особенностей, которыми наш общественный и государственный быт отличается от быта всей остальной Европы». Называя Россию «мужицким царством», он считал, что это определение «весьма метко обозначает Россию по ее наиболее характерному признаку…» Важно подчеркнуть, что, по мысли Кавелина, «невиданный и нигде небывалый тип сельского деревенского государства», - не столько историческая реальность, сколько возможность «для осуществления в действительности этой новой комбинации общественных элементов».
Благодаря реформам 1860-х «громадное большинство населения империи, долгое время, затертое и заслоненное тонким слоем господствовавших классов, выросло из-под земли к человеческому и гражданскому существованию». Но, по мысли Кавелина, это было лишь началом длительного и сложного процесса «устройства, обеспечения и поднятия у нас крестьянства, так как от его материального довольства, умственного развития и нравственного состояния больше всего зависит настоящее положение и будущие судьбы русского государства и русского народа…
Без его улучшения, - предупреждал Кавелин, - все, что мы ни сделаем, будет построено на песке, первый ветер снесет как карточные домики все, над чем мы трудились, сколько бы живых сил, уменья, таланта и самоотверженья мы ни положили в наш труд» [24, стр. 75-76].
1.7.2 Б.Н. Чичерин о положении и перспективах дворянства и крестьянства в пореформенной России
Б.Н. Чичерин всегда выступал последовательным защитником прав и привилегий дворянства.
Разъясняя свою позицию, Чичерин писал: «Если нас спросят: нужно ли дворянство в идеальном государстве, или, пожалуй, во Франции или в Северной Америке? То мы ответим: нет. Но если спросят: полезно ли сохранить дворянство в настоящее время в России? Мы решительно скажем: да».
Подчеркивая, что государственная служба должна по-прежнему быть одним из основных источников пополнения дворянства, Чичерин полагал, что дворянство следует сделать сословием, открытым и для крупных землевладельцев, но на известных условиях. Превращаться же в сословие частных землевладельцев, как предлагал Кавелин, дворянству не следует. Хотя значение крупной земельной собственности Чичерин оценивал очень высоко. Она, по его убеждению, «дает владельцу независимость, утверждает постоянство наследственного достояния и промышленных выгод, развивает в живущих на месте крепкий дух и здоровые правы. Она не подлежит таким колебаниям, переменам и опасностям, как движимая собственность, по природе своей подверженная спекуляции».
Составляя материальную опору дворянства, земельная собственность, однако, «далеко не исчерпывает всей сущности сословия», - считал Чичерин, обращая внимание на его «нравственную сторону», которая «состоит в наследственном политическом положении, в преданиях, которые отсюда вытекают, в постоянном участии в государственной и выборной службе, соединенном с независимым положением, в привычке к власти, приобретенной вековым владычеством над крепостными, в образовании, которому причастно высшее сословие, в сословной чести, которая соединяет в себе чувство политического долга с сознанием своего достоинства». Все это вместе взятое и «дает дворянству значение политическое».
Для того чтобы «сохранить сословие, оставляя в нем доступ для других», Чичерин считал необходимым введение имущественного и образовательного ценза: землевладение в 500 десятин и окончание курса в университете.
Таким образом, если Кавелину русское поместное дворянство виделось в перспективе фактически классом крупных земельных собственников, сохраняющим лишь дух прежнего привилегированного сословия и объединяющим вокруг себя другие общественные слои, то Чичерин подчеркивал необходимость сохранения дворянства именно как привилегированного сословия, возлагая на него, прежде всего, защиту самих ростков свободы и права от неизбежных при самодержавии посягательств со стороны властей. Параллельно с усилением роли самодержавной власти после освобождения крестьян возрастало и значение дворянских привилегий, которые, по убеждению Чичерина, было бы опасно сразу же упразднять, поскольку «корпоративная связь служит и охраною и уздою личных прав и стремлений». «Сословные и особенно дворянские права более или менее задерживают бюрократический произвол. Если преимущества высших сословий отменяются, пока не окрепли новые силы, то и порядок и свобода рискуют лишиться единственных своих гарантий».
Вопрос о судьбе дворянства и его роли в качестве социальной опоры обновляющегося на началах индивидуальной свободы и права государственного порядка Чичерин, как и Кавелин, решал отнюдь не в императивном порядке. Судьба высшего сословия - в его собственных руках. Его важная общественная роль - всего лишь историческая возможность. «Сумеет ли оно ее исполнить - за это никто ручаться не может. Затем, исчезнет ли оно со временем, как сословие, падут ли юридические преграды под напором свободных общественных стихий, превратятся ли сословия в классы, - это дело дальнейшего движения народной жизни» [24, стр. 95-97].
После завершения русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Чичерин вновь обратился и к рассмотрению политических перспектив русского поместного дворянства. Проанализировав внутреннее положение страны в брошюре «Конституционный вопрос в России» он пришел к выводу, что разорение государственной казны неизбежно повлечет за собой податную реформу, следствием которой будет перенесение части налогового бремени на плечи дворян-землевладельцев [24, стр. 102-103]. В своей работе «Конституционный вопрос в России» он пишет: «Делая такой решительный шаг, русское правительство, равно как и русское общество, должны дать себе строгий отчет в том, что они совершают. Невозможно приступить к финансовой реформе, не выяснив тех последствий, которые она должна иметь для всей политической жизни народа.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
