Общественное движение в России при Николае I - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Общественное движение в России при Николае I

тремясь к организованной систематической пропаганде, Герцен разрабатывает в феврале 1834 г. подробный план журнала, сотрудниками которого должны быть участники кружка.

Издание журнала осуществить не удалось. Летом 1834 г. кру-жок был раскрыт жандармами. Делу было придано серьезное политическое значение; по приказу Николая I была создана специальная следственная комиссия, за работой которой он неотступно следил. Внимание следователей особенно привлекли бумаги Герцена и Огарева. Комиссия охарактеризовала Герцена как «смелого вольнодумца, весьма опасного для общества», а Огарева -- как «упорного и скрытого фанатика». Арестованные участники герценовского кружка за «непозволительное умство-вание» были высланы из Москвы на неопределенный срок в разные губернии. Сам Герцен был отправлен в Пермскую губернию, а затем переведен в Вятку (ныне Киров).

1.6 Кружек Н. В. Станкевича
В то время как в герценовском кружке теоретические искания были неотделимы от стремления к активной политической деятельности, в другом студенческом объединении, сыгравшем видную роль в идейной жизни 30-х годов,-- кружке Н. В. Станкевича -- вопросы революционной практики не поднимались.

На основе «Дружеского общества», организованного в 1831 г. студентом словесного отделения Московского универси-тета Я. М. Неверовым, этот кружок окончательно сложился к 1833 г. К этому времени в него вошли исключенный из универ-ситета В. Г. Белинский и его товарищи по «Литературному обществу 11-го нумера». С кружком Станкевича были связаны многие известные деятели русской интеллигенции: поэт И. П. Клюшников, историк С. М. Строев, славист О. М. Бодянский. Кружок объединял таких различных по своим взглядам людей, как Михаил Бакунин и Константин Аксаков (первый активно участвовал в революции 1848--1849 гг. и впоследст-вии стал идеологом анархизма, а второй -- одним из лидеров славянофильства).

Сближение Станкевича и его друзей с Белинским способ-ствовало выработке у них того, «большею частью отрицатель-ного», «воззрения на Россию, на жизнь, на литературу, на мир» К. С. Аксаков. Воспоминание студентства 1832--1835 годов. СПб.,1911, стр. 17., которое, по свидетельству Аксакова, постепенно стало господствовать в кружке Станкевича. К этому «отрицательному воззрению» Станкевич шел трудным путем, преодолевая влия-ние идеалистического учения немецкого философа Шеллинга. Однако, не принимая русской действительности, Станкевич отвергал и революционный путь ее изменения, считая единствен-но возможным путь нравственного перевоспитания народа, мир-ного просветительства.

Характерная для умонастроения участников этого кружка отвлеченность воззрений, подход к реальным социальным и по-литическим проблемам жизни с точки зрения их соответствия идеалистическим философским построениям приходили в проти-воречие с усилившимся в кружке стремлением претворить идеа-лы в действительность. Особенно остро эта проблема вставала перед Белинским. В конце 1834 г. он выступил со своим блестя-щим литературным трудом -- циклом критических статей «.Ли-тературные мечтания» (они печатались в газете «Молва»). Ис-ходными идеями цикла Белинского были отрицание русской крепостнической действительности и постановка вопроса о роли народа в историческом процессе. Провозглашая народность главной задачей литературы, он понимал ее как объединение «России народной с Россией европеизированной», т. е. преодо-ление разрыва между интеллигенцией и народом, так траги-чески ощущавшегося молодым поколением.

Не идейное единомыслие, а в значительной мере личное обаяние самого Станкевича объединяло членов кружка. Его пытли-вый ум и глубина его философских исканий невольно привле-кали к нему лучших представителей тогдашней студенческой молодежи. Изучение философии Гегеля, толкование его системы углубили идейные расхождения среди членов кружка. Для многих его участников кружок был как бы школой, где развива-лась теоретическая мысль, повлиявшая на последующую идей-ную дифференциацию. В своем первоначальном составе кружок по существу изжил себя ко времени отъезда Н. В. Станкевича за границу осенью 1837 г.

1.7 «Философические письма» П. Я. Чаадаева
Когда идеологи реакции попытались противопоставить прогрессивным идеям «тео-рию официальной народности», передовая русская интеллигенция ее решительно осудила. Эта «тео-рия» получила свое окончательное оформление под пером нико-лаевского министра просвещения С. С. Уварова. После прове-денной им в 1832 г. ревизии Московского университета, в отчете царю, намечая основные идейные установки нового царствова-ния, он провозгласил «истинно русскими охранительными началами» «самодержавие, православие и народность, составляю-щие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего отечества». Под «народностью», как уже го-ворилось выше, Уваров понимал якобы исконную патриархальную преданность русского народа царскому самодержавию и по-мещикам. Вся история России трактовалась как гармоническое и нерушимое единство самодержавия и крепостного права, как блистательное утверждение все возрастающей мощи и величия русского государства. «Прошедшее России было уди-вительно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение...»,-- так выглядела история России в изложении главного столпа охранительных начал шефа жандармов А. X. Бенкендорфа. В том же 1832 г. «научное» обос-нование этой «теории» дал профессор Московского университета М. П. Погодин во вступительной лекции к курсу русской исто-рии. Этот казенный оптимизм пронизывал все сферы полити-ческой и идейной жизни: образование, науку, искусство, литературу и журналистику. Он должен был стать плотиной, которая оградила бы Россию от «растлевающего» влияния рево-люционных идей.

Своеобразным ответом, вызовом идеологам реакции со сто-роны мыслящей России было знаменитое «Философическое письмо», опубликованное в 15-й книжке журнала «Телескоп» за 1836 г. Хотя письмо не было подписано и помечено «Некрополисом», т. е. «городом мертвых», читающая публика разгадала имя автора. Им был друг Пушкина и многих декабристов П. Я. Чаадаев.

Бывший участник декабристской организации -- «Союза бла-годенствия», он по возвращении в июне 1826 г. из заграничного путешествия в Россию был подвергнут аресту, а затем бдитель-ному полицейскому надзору. Среди общей подавленности, охва-тившей дворянскую интеллигенцию, изолированный от молодых, только еще созревавших сил, Чаадаев создает серию «Филосо-фических писем», представлявших размышления об историче-ских судьбах России. Всего Чаадаевым было написано восемь писем, но при жизни автора опубликовано только одно -- первое, наиболее значительное письмо из всей серии. Оно произвело огромное впечатление на всех мыслящих людей России. Герцен назвал его «выстрелом, раздавшимся в темную ночь».

Отход Чаадаева от движения декабристов был связан с его сомнениями в верности избранного ими пути. Чаадаев оста-вался неизменно верен основной и определяющей идее декабризма: непримиримости к крепостному праву. Именно эта идея пронизывает прежде всего его «Философические письма».

Признавая поступательный характер общественного разви-тия, Чаадаев не отделял историю России от общеевропейского исторического развития. Но, идеалистически представляя этот процесс, он впал в глубочайшее заблуждение, усмотрев движу-щую силу социального прогресса Западной Европы в католицизме. Роковым злом в истории России было, по мысли Чаадаева, принятие ею христианства от византийской церкви. Правосла-вие, по его мнению, отторгнуло Россию от общеевропейского культурного развития, лишило ее социальных и политических достижений западной цивилизации. Отсюда безысходно мрачная оценка прошлого и настоящего России.

Путь к преодолению отсталости крепостной России и приоб-щению ее к общеевропейскому прогрессу Чаадаев видел лишь в усвоении русскими «истинно христианского мировоззрения». Однако сущность религиозной концепции Чаадаева заключалась не в апологии католицизма. Его современную каноническую форму, как и всю христианскую теологию, он считал уже прой-денным этапом человеческого развития. Он рассматривал ка-толицизм лишь как действенное средство для осуществления социального идеала, рисовавшегося Чаадаеву в виде утопии, близкой к сенсимонизму или христианскому социализму. Социа-листическая утопия Чаадаева возникла на той же исторической почве, что и социалистические искания в кругу Герцена и Ога-рева. Она также была порождена разочарованием в буржуазном социальном порядке, утвердившемся на Западе после евро-пейских революций, непониманием его классовой сущности и исторической отсталостью России.

Продиктованная глубоко патриотическими чувствами концепции Чаадаева при всей своей антикрепостнической направленности была глубоко ошибочной. Примыкая к прогрессивному общественному лагерю, Чаадаев остался в стороне от дальней-шего развития освободительного движения в России, лучшие представители которого, высоко ценя его смелое и открытое выступление против николаевской реакции, видели всю узость и ограниченность его позитивных решений, покоящихся на теологической основе.

За свое неслыханно дерзкое выступление против официальной идеологии Чаадаев подвергся одной из наиболее утонченных по жестокости кар: человек, осмелившийся открыто бросить вы-зов апологетам самодержавия и крепостничества, был объявлен по распоряжению царя сумасшедшим. «Высочайшая воля» была передана шефом жандармов московскому военному генерал-губернатору кн. Д. В. Голицыну в форме лицемерного полицейско-иезуитского предписания, рекомендовавшего подвергнуть Чаадаева домашнему заключению во избежание «вредного влия-ния» на него «сырого и холодного воздуха» с ежедневным по-сещением «искусного медика», т. е. правительственного агента М. К. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826--1855 гг. СПб., 1909, стр. 414..

2. Основные тенденции в общественном движении 40-х годов XIX в
2.1 Формирование революционно-демократического направления
Напряженность и острота идейных исканий особенно усилились в 40-х годах. Это было объективным отражением все углублявшегося кризиса крепостнической системы, веками копившейся революционной энергии придавленного помещичьим и самодер-жавным гнетом крестьянства, которая ближе к середине столе-тия все чаще прорывалась в виде стихийных возмущений. Но-вая революционная теория, выражавшая интересы самого угне-тенного класса русского общества -- крестьянства, несла в себе качественно новые по сравнению с декабристской идеологией элементы: признание решающей роли народа в историческом развитии, материализм и утопический социализм. Революционная мысль формировалась и крепла в борьбе с реакционными философскими системами, в острых схватках со всеми видами идейного оправдания существующего социально-политического строя. Как самая активная ведущая сила общественного развития революционное направление определяло и развитие фило-софской, политической, литературной и эстетической мысли.

Во главе его стояли Белинский и Герцен -- идейные вож-ди этого «удивительного времени наружного рабства и внут-реннего освобождения» А. И. Герцен. Собрание сочинений в 30 томах, т. XIV. М., 1958, стр. 157..

2.2 Деятельность Белинского и Герцена в 40-е годы
Осознав ограниченность субъективного идеализма, Белинский разочаровался в учении немецкого философа Фихте, которым увлекались друзья Станкевича. Но, переживая, по собственному признанию, «жажду сближения с действительностью», в условиях самой мрачной реакции Бе-линский ошибочно воспринял гегелевскую формулу «все действительное -- разумно» как утверждение исторической право-мерности николаевской монархии. Это заблуждение отразилось в направлении журнала «Московский наблюдатель», который он редактировал в 1838--1839 гг. В работе журнала участвовали привлеченные им многие члены кружка Станкевича. Однако ни-какое логическое оправдание произвола и угнетения не могло удовлетворить стремления Белинского к активному воздействию на действительность.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5