Светская и церковная власть, их взаимодействие в контексте "Жития митрополита Филиппа" - рефераты, скачать рефераты, бесплатно рефераты

Рефераты. Светская и церковная власть, их взаимодействие в контексте "Жития митрополита Филиппа"

Глава 2. Жизнь и деятельность митрополита Филиппа по укреплению своей власти по различным редакциям «Жития»

2.1 Биография митрополита Филиппа и становление его в церковного иерарха по Тулуповской редакции «Жития»

«Житие», как уже упоминалось выше, дошло до нас в двух редакциях. Редакция, дошедшая в большем числе списков (около 150), является второй, условное её название Тулуповская. Название «Тулуповская» дано Латышевой Г.Г,, исследовательницей «Жития», по имени составителя и переписчика сборника житий русских святых. Различия между Колычевской и Тулуповской редакциями свидетельствуют о целенаправленной и значительной переработке содержания «Жития» при создании второй (Тулуповской) редакции.[26,с.213] Если в Колычевской редакции обстоятельно описана строительная и иная деятельность Филиппа, как игумена монастыря, то в Тулуповской редакции этому уделено значительно меньше внимания; в то же время о конфликте между митрополитом Филиппом и Иваном Грозным в Колычевской рассказано сравнительно кратко, а в Тулуповской эти события даны в виде пространного повествования.
Тулуповская редакция, по мнению Лоьаковой И.А.., представляет собой уже дальнейшее осмысление значения деятельности Филиппа как митрополита, что должно было в еще большей степени обосновывать причисление его к лику святых.[29, с.42] Поэтому, видимо, и было произведено сокращение в описании пребывания Филиппа на Соловках, а акцентировано внимание на конфликтной ситуации пребывания его в митрополичьем сане.

Однако в работах последнего времени, принадлежащих историкам Бушковичу П. и Колобкову В. А., на основе сравнения Пространных редакций были предприняты попытки обосновать первичность «Тулуповской». Ученые рассматривали эту редакцию с точки зрения соответствия сообщаемых в Житии фактов реальным событиям.

Прежде всего, в «Тулуповской» редакции идет рассказ «О рожении блаженнаго отрока и о родителехъ его».[5, c. 95] Святой Филипп (в миру Феодор) происходил из знатного рода бояр Колычевых. Феодор был первенец боярина и его богобоязненной супруги Варвары. О родителях Феодора автор говорит следующее: «Стефанъ именуемъ, по рекломъ Колычевъ, рожение имъя великаго Новаграда. Имъя же сопряженую себъ многоцвътущую и плодовитую лозу, именемъ Варвара». Они были богобоязненны и законопослушны: «И живяста оба в законъ Господни, и по его святъй еувангельстей заповъди».[5, c.96]

С ранних лет Феодор, по выражению жизнеописателя, с сердечной любовью прилепился к богодухновенным книгам, отличался кротостью и степенностью и чуждался забав: «В том же онъ со всякою своею сердечною правостию повседневно во благомЬ том училище простираяся, // аки древо при исходищих водъ. На игры же пустошныя, якоже обычай есть дътемъ, никакоже устремляшеся, но паче - благую часть избираше».[5, c.97] Родители воспитывали его во всяком благочестии. Когда он немного подрос, его отдали в обучение книжное, в котором он преуспевал с особенным усердием, чуждаясь в то же время свойственных детскому возрасту игр и забав. Таким образом, Феодор в скором времени постиг всю книжную премудрость и навык в душеполезном чтении. Родители, видя такое доброе его поведение, радовались о том. Спустя некоторое время, к Феодору приставили «отроков» для обучения его верховой езде; но он нисколько не прилежал тому, предпочитая конской езде чтение книг, в которых он находил жития святых и досточудных мужей и чрез то поучался совершенствоваться в добродетелях. Потом его стали обучать и воинскому искусству; но и это не переменило благочестивого настроения его души; он избегал своих сверстников и их рассеянной жизни, так что многие дивились такому его благочестию.

Став юношей, Феодор не стремился к общению со сверстниками, предпочитая раздумья в одиночестве: «Другов же и обычных своихъ оттерзаяся, юнных же мудрования и сопребывания единовозрастных удалялся от нихъ, яко от пламени».

Когда подошло время, Феодор «со прочими благородными юноши въ служение царское учиняетъся».[5, c.97] Он был любим царем за свое благочестие и смирение. Царь оценил мудрость юноши и «правое служение». Как отмечает В.О. Ключевский, «уже здесь растёт великая личность, которая сможет в дальнейшем противостоять голой идеи царя».[20,с. 125]

По смерти великого князя Василия Иоанновича скипетр царства принял сын его великий князь всея России Иоанн Васильевич. В это время Феодор, пришедший уже в совершенный возраст, был взят ко двору на служение царское и успел заслужить любовь и благоволение малолетнего князя - Иоанна Васильевича.

Феодор начал военную службу, и его ожидало блестящее будущее, но сердце его не лежало к благам мира. Против обычая времени он медлил жениться до 30-летнего возраста. Один раз в церкви, в воскресный день, сильно подействовали на него слова Спасителя: «Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Матф. 4, 24): «Не мощно убо человеку единем окомъ на землю зрети, а другимъ - на небо, ни двема господинома роботати: любо единаго возлюбить, а другаго возненавидить, или единаго держится, друземъ же не радети начнетъ».[2, с 18]

Услышав в них свое призвание к иночеству. Он «Воспоминаеть о лавре преподобныхъ и богоносных отецъ нашихъ - Зосимы и Саватия, занеже слышалъ известно от многих неложныхъ языкъ о Соловецком томъ отоце» тайно от всех, в одежде простолюдина, Феодор оставил Москву и направился в Соловецкую обитель, где в течении девяти лет он безропотно нес тяжкие труды послушника.

Отправившись в Соловки, Феодор не сообщил об этом даже родителям. «Родителем же его взысканию велику бывшу о немъ, поискавше его въ царствующем градъ всюду, и по окрестнымъ градовом и ве-семъ, и не обрътше, и плакашеся, яко по мертвом».[3,c.15]

«Житие» кратко описывает путь Феодора к Соловкам. Юноша, не зная точной дороги, вышел к Хижам, к озеру Онега, где «прилъпися ко единому от житель тоя веси, зовомый Суббота». Феодор ничего не имел при себе, его согревала вера, а питало трудолюбие. Богом водимый, он в конце концов достиг «селение вселеньских молитвениковъ и чю-додъйствеников Зосимы и Саватия». Упав на колени и обливаясь слезами, Феодор просил настоятеля монастыря игумен Алексея принять его к себе. Игумен, старец Алексий, принял его благосклонно и назначил послушником.

Будучи принятым в ряды монастырских братьев, Феодор безропотно нес тяжкие труды послушника, работал, как простой селянин, то на огороде, то в кузнице и пекарне: «И тружаяся со всяцъмъ усердиемъ, аможе повелъно бываше, и многи скорби и труды подъя, яко безискупъный рабъ работая лъто и полъ и вящше, и землю копая во оградъ, и камение пренося, и в рыбных ловитвахъ всяку тяготу подъяй, ина вся таковая со тщаниемъ дълаше».[5, c.108] Федор терпел и безропотно сносил все тяготы монашеской жизни, «подражая Владыке», который «вся терпяше». Он заботился не о своем теле, но о душе, которая, превозмогая все тяготы, приближалась к Богу, просветлялась.

Постригшись в монахи, Феодор отказывался не только от всей прежней мирской жизни, но и от мирского имени. Отныне он стал называться Филиппом. Монах Филипп был отдан «на исправление в послушание и внимати чернечеству и благочинию монастырьскому»[6, с 40] иеромонаху Ионе, «дивну мужу, единому Богу живущу», ученику великого преподобного Александра Свирского. Многие ночи, пребывая без сна в молитвах, Филипп учился благочестию, истинному смирению, Старец иона предрек ему быть настоятелем соловецкой обители. В звании инока Филипп продолжал не ослабевать в труде и благочестивою жизнию своей заслужил любовь и уважение всех братий. Желая более уединенной жизни, он иногда, с позволения игумена, удалялся на пустынный остров, чтобы ничто не мешало ему предаваться размышлениям.

Смирение, трудолюбие, грамотность заставили обратить на него внимание настоятеля Алексия, и тот сначала приблизил Федора, в монашестве Филиппа, а через девять лет, в 1548 году, ходатайствовал перед Новгородским владыкой Федосием о передаче ему своего игуменского посоха, так как не мог по болезни и старост оставаться игуменом. Как отмечает Г.В. Вернадский, в стремлении Филиппа к иночеству можно видеть стремление сделать карьеру в церковных трудах.[13,с.289] С этим выводом автора можно поспорить, как говорит «житие», он бежал от двора и от родителей в тайне, и при вступлении в монастырь скрыл своё происхождение. При избрании на кафедру Филипп так же «тяготился неподобной ношей» [6, с. 41], что доказывает его не стремление занять высокий пост.

Торжественно, с колокольным звоном встречала братия своего нового пастыря: «вся о Христъ братия возрадовашася сего благому произволению, видяще мужественое и трудолюбное его тщание и прозряща».[6, с.42] Надо сказать, что Филипп не сразу согласился стать игменом: «Но чюдный Филиппъ во всЬхъ смирениемъ украшаяся, не хотяше начальство прияти и власти отвращашеся, яко тяготы великия, и повиноватися хотяше, // неже наставляти иныхъ».[6, с.38] Стремление к молитвенной жизни, аскетизм Филиппа заставили на некоторое время отойти от управления монастырем и уединиться в скиту. На время его отсутствия Алексей снова становится игуменом по просьбе братьев. «Братия же советь сотворше, прежебывшаго игумена Алексея возводять на игуменство, Алексею же и не хотящу, повинуется братии».

Через полтора года своего вынужденного правления, будучи уже больным и немощным, Алексей посылает монахов в пустыню, просить Филиппа вернуться. Долг перед Господом и молитвы братьев заставили его вернуться к исполнению высокого послушания.

Филипп дал знать о себе родителям, посетил их и свои немалые боярские средства, в том числе и проданные новгородские владения, обратил на укрепления монастыря. В сане игумена Филипп ревностно заботился о благосостоянии обители в материальном, а больше в нравственном отношении. Он соединил озера каналами и осушил болотные места для сенокосов, провел дороги в местах прежде непроходимых, завел скотный двор, улучшил соляные варницы, воздвиг два величественных собора Успенский и Преображенский и другие храмы. «Присовокупи же и ину церковь во имя преподобныхъ отецъ Зосимы и Саватия, и архистратигу Михаилу обону страну, и иныхъ четыре на высоть храма согради: дванаде-сяти бо апостолъ, и седмидесятимъ, преподобному же ЛЪствичнику Иванну, и Стратилату Феодору. Иконами же украси и кънигами, яко невесту, ризами же и паволоками драгими, сосудами и подсвЪщниками златокованными, и кандилы, якоже и во очию нашею нынЬ зрится».[6, с.43] Из этого можно сделать вывод о том, что Филипп обладал незаурядными способностями и именно поэтому царь избрал его кандидатом на должность митрополита.

«Тулоповская» редакция довольно подробно излагает сведения «О возведении на престолъ святительский святаго Филипп». Иоанн Грозный послал на Соловки царское писание: игумена Филиппа вызвать в Москву для духовного совета. По пути в Москву Филипп остановился в Новгороде, глее его встречали как победителя, подносили множество даров. При этом новгородцы просили Филиппа молить царя не гневаться на город. Здесь выделяется первый этап взаимодействия двух властей - период выбора на митрополию.

Иоанн IV с почестями встретил игумена. При первом же свидании с царем Филипп узнал, что для него назначена кафедра митрополита. Со слезами он умолял Иоанна: «Не разлучай меня с моей пустыней; не вручай малой ладье бремени великого».[6, с.43] Иоанн был непреклонен и поручил архиереям и боярам убедить Филиппа к принятию митрополии. Филипп согласился, но требовал уничтожения опричнины. Архиереи и бояре уговаривали Филиппа не настаивать усиленно на этом требовании из уважения к самодержавию царя и смиренно принять сан. Филипп уступил воле царя, видя в ней Божие избрание. Как отмечает В.Б. Кобрин, обличительная речь митрополита, ещё до избрания на митрополию, заочно осудила его на гибель.[23, с. 124] С этим нельзя не согласиться, в каждой из редакций жития сказано, что Ивану IV не понравились слова митрополита, он негодовал. Здесь уже предпосылки конфликта.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9