Общая методологическая и социально-философская переориентировка западноевропейской психологической науки, которая привела к возникновению концепции социальных представлений, сказалась также на выборе и оценке методов исследования.
По канонам традиционной “идеологии применения”и гипотетико-дедуктивного подхода прикладное социально-психологическое исследование всегда опиралось на гипотезу, проверенную в лабораторном номологическом эксперименте. Остальные средства проверки гипотез рассматривались при этом как второстепенные по причине их недостаточной научной корректности.
В Западной Европе эти представления были подвергнуты решительному пересмотру, который шел по двум взаимосвязанным линиям–снижению ригоризма (жесткости) методов и их феноменологизации (54, с. 327). Результатом этих тенденций явилось повышение роли наблюдения, новый подход к функциям лабораторного эксперимента, обращение к опыту повседневной жизни. В целом, методический инструментарий, используемый сторонниками концепции социальных представлений, характеризуется широким использованием феноменологических методов.
Содержание представлений, изучавшихся в рамках концепции социальных представлений, было разнообразным: их объектом выступали научные теории и культура в целом, болезнь и здоровье, женщина и ребенок, детство, задача и партнер во внутригрупповом взаимодействии и т. д. По мнению Ж. Абрика, перспективы концепции широки и составляют несколько линий: теоретические исследования роли социальных представлений в групповой активности, изучение социальных представлений об отдельных социальных объектах, выявление значения представлений в трудовой деятельности.
На сегодняшний день концепция социальных представлений обладает богатым теоретическим и экспериментальным материалом, в основном сводящимся к изучению представлений об отдельных объектах. Так, по мнению А. И. Донцова и Т. П. Емельяновой, концепция социальных представлений“…хотя и претендует порой на глобальные обобщения, в сущности представляет собой конкретные объяснительные модели, отражающие определенный подход к явлению или их классу” (14, с. 10).
В нашей стране исследования в рамках концепции социальных представлений проводились в гораздо меньшей степени, однако отечественные психологи значительное внимание уделяли такому интегративному понятию как“представление мира” или “образ мира”. Термин “образ мира”появился в отечественной психологии благодаря А. Н. Леонтьеву, который отмечал, что сама проблема восприятия в психологической науке должна ставиться как проблема построения в сознании индивида многомерного образа мира, образ реальности. Психология образа (восприятия) он рассматривает в качестве знания о том, как в процессе своей деятельности индивиды строят образ мира–мира, в котором они живут и действуют (12). Этот подход получил свою конкретизацию и развитие в работах С. Д. Смрнова (46), посвященных проблеме активности психического отражения. Он отмечает, категория образа является центральной категорией психологии познавательных процессов. Целостный образ мира выступает в качестве интегрального конструкта познавательной сферы личности.
Образ мира в принципе амодален в том смысле, что в него входят и сверхчувственные компоненты, такие, как значение и смысл (47, с. 151). Ядерные структуры образа мира амодальны в том смысле, что они безразличны по отношению к модальности своего поверхностного оформления. Они могут находить свое воплощение в любой конкретной сфере психической действительности (36, с. 18). Представление (образ) мира (а не представление о мире) (не является.... рациональной конструкцией, но отражает практическую вовлеченность человека в мир и связано с реальными условиями его общественной и индивидуальной жизни (там же, с. 15).
Поскольку представление мира есть опорное условие психической жизни, которое обычно не рефлексируется субъектом, то обнаружение, открытие его для себя происходит преимущественно в форме специфических внутренних переживаний, чувств. Это, в частности, чувство внутренней определенности, самоочевидности чего-либо (в том числе самого себя), которое и является подчас единственной опорой возможности указания на его существованием (22, с. 25). Образ (как явление психики) и понятие образа (как составляющая мира теории) удостоились внимания многих философов и психологов. Этому вопросу посвящены работы А. А. Гостева, 1992 (10); В. П. Зинченко, 1983 (19); А. Н. Леонтьева, 1975 (30); А. И. Миракяна, 1992 (33); В. В. Петухова, 1984 (36); С. Д. Смирнова, 1981, 1985 (45, 47); и др... В общем виде воздано должное и психическому образу в профессионально-трудовой деятельности (Завалова, Ломов, Пономаренко, 1986 (16); Конопкин, 1980 (28); Ошанин, 1973 (34); Шадриков, 1982 (52)), некоторое представление об образе-регуляторе деятельности в связи с основными разновидностями результатов труда дано в работах Е. А. Климова (22). Есть интересные экспериментальные разработки специальных вопросов, выполненные на материале определенных видов труда: прежде всего труда операторов технологических установок, пилотов, штурманов (кроме уже указанных выше работ—Зальцман, 1973; Пономаренко, Алешин, Ворона, 1986 (37); Стрелков, Сизов, 1985 (49); и др. ). В частности, в упомянутых выше работах Заваловой с соавторами и Пономаренко с соавторами рассматриваются условия возникновения у человека, пилотирующего летательный аппарат, феномена сложного мира в связи с так называемым интермодальным перцептивным конфликтом.
Немалый и психологически ценный материал об образах, регулирующих деятельность людей, занятых разными видами операторского труда, закодирован под термином“концептуальная модель” в работах по инженерной психологии, эргономике (30, 47, 52). Следует отметить, что обоснованные утверждения о профессиональной специфике отображения в сознании существенных, реальностей (включая прежде всего предметную область труда) часто и подчас неожиданно встречаются в самых разных исследованиях. Например, в работе В. Н. Дружинина о диагностике способностей (15).
Субъективное своеобразие видения разными профконсультантами такого сложного объекта, как множество профессий, отмечено в работе В. В. Гусейновой и И. Н. Овсянниковой (11). Вопросы восприятия и понимания человека человеком в зависимости от профессиональной принадлежности рассмотрены в специальной главе книги А. А. Бодалева по проблемам социальной перцепции (6). Систематическому экспериментальному изучению особенностей познания человека человеком в зависимости от профессиональной принадлежности (изучались формирующиеся профессионалы — студенты университета) посвящена работа О. Г. Кукосяна (29). Хороший обзор находок последних лет в области “профессиональной составляющей образа мира” дан в работе Е. Ю. Артемьевой и Ю. К. Стрелкова (3, 48). Е. А. Климов сосредоточил свое внимание на идее профессиональной относительности образа мира, которая рассматривается им в качестве частного выражения идеи групповой и индивидуальной относительности отображения объектной и субъектной реальности разными людьми.
Он считает, что образов мира столько же, сколько людей, и одним из факторов типизации этих образов, их большого или меньшего сходства у разных людей как субъектов труда является как раз профессионально-трудовая деятельность (именно владение деятельностью обусловливает и принадлежность к профессиональной общности с характерном для нее модусом жизни, и возможность занимать определенные трудовые посты —места в мире людей, возможность обретать все более высокую квалификацию, что, полагаем, должно приводить к специализации и индивидуализации образа мира у каждого профессионала) (27).
Одним словом, мы будем исходить из того, что “труд по определению всегда есть деятельность, в ходе которой производится нечто, составляющее предмет потребления в обществе (о психологических признаках труда подробнее см. : 26 с. 61—68), то есть труд в принципе производителен, в противном случае мы просто принимаем за труд какую-то иную активность человека, хотя бы и находящегося на штатном рабочем месте” (27 с. 35). Сложность изучения образа мира по мнению Климова, что “в мире профессий в качестве очень важного выступает как раз не общее, не то, что сходно у разных людей (скажем, уровень общеобразовательной или общетехнической, или общепрофессиональной подготовки), а именно особенное и уникальное (единичное)”( там же). Поэтому обращаясь к вопросу метода, Климов признает, что текст описания профессии, повествующий даже, казалось бы, не собственно о профессионале, а об области приложения его сил, предметах, средствах и условиях трудовой деятельности, может служить материалом хотя бы для ориентировочных суждений о том как представлен мир в образах субъекта соответствующей деятельности. Условившись о выделении некоторых смысловых единиц такого рода текстов, можно подсчитать частоты встречаемости тех или иных из них, рассматривая это как показатель представленности в сознании профессионала соответствующих образов, идей.
Вот почему в качестве первого и простейшего метода получения сведений об образе мира в разнотипных профессиях Климов прибегает к анализу профессиограмм как документов, в которых в конкретно-культурной форме зафиксированы, объективированы свойства субъекта деятельности и области приложения его сил. Поскольку авторы профессиограмм, рассматриваемых как исходный, уже “собранный” материал, во-первых, знают, о чем пишут (они эксперты в области изучения и описания профессий), и, во-вторых, не знают (не могли знать, когда писали тексты), с какой целью мы используем эти профессиограммы, то можно, допустить, что в нашем случае соблюдаются два полезных методических принципа: принцип незнания “собирателем материала” общего замысла и гипотез исследования; принцип использования экспертных оценок, или суждений компетентных судей. Этим вторым пунктом работа Климова несколько отличается от применения метода, который иногда называют“контент-анализом”, который применяется в социальной психологии (27). Климов считает, что обращение к профессиограммам адресованным широкому читателю, есть не“измена” научному профессиоведению, а скорее методическая уловка, которая, как он надеется, поможет лучше почувствовать и заметить особенности и перспективы совершенствования собственно научного психологического языка описания субъекта деятельности (там же).
Образ мира, “представление мира” это — “опорное условие психической жизни” оно “обычно не рефлексируется субъектом” (36, с. 16) и связано с чувством “внутренней определенности, самоочевидности чего-либо (в том числе и самого себя), которое и является подчас единственной опорой возможности указания на его существование” (там же). Поэтому о том, что называют “образом мира”, нельзя выспросить человека, а нужно реконструировать этот образ по косвенным источникам, в частности по высказываниям профессионала о каких-то дельных, с его точки зрения вещах, объектах.
Климов предлагает следующую методику анализа профессиограмм: 1. Выделить в тексте все утверждения (смысловые единицы, слова), так или иначе характеризующие: а) субъекта деятельности и б) то окружение (предметный и социальный“фон” — “мир”, “универсум”), на котором субъект профессионального труда подается читателю. 2. Упорядочить выделенные смысловые единицы по существенным признакам. В результате сложится некоторая “категориальная сетка”, в соответствии с которой будет протекать дальнейший анализ. В ходе работы эта сетка может совершенствоваться, пока не сложится ее вариант, удовлетворяющий исследователя (27). Также говоря о программе рассмотрения образа мира профессионала Климов полагает полезными следующие ее пункты, но “не следует думать, что предлагается некий опросник: нет, узнавать о содержании сознания лучше всего по косвенным показателям— продуктам деятельности, свободным выборам, инициативным — без внешнего стимула —высказываниям, поступкам, генерируемым конфликтам, досуговой активности, кругу чтения и т. п. ” (27).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
