Тот же комплекс свозных книг послужил основой для написания и А.Г.Маньковым его также ранней статьи. Автор установил, что наиболее сильное движение крестьян Троицких вотчин даже в уездах, удаленных от районов восстания И.Болотникова, приходится на его годы - 1605-1607 гг. Именно тогда сбежало 64 % всех беглых, учтенных в свозных книгах . А.Г.Маньков, выяснил, с каких наделов в основном совершался побег крестьян - в 27,5 % случаев - с полчети выти, в 27 % случаях - с чети выти. Полнее, чем Черепнин, А.Г.Маньков сравнил показатели населения в троицких писцовых книгах 1590-х гг. со статистикой бегства по свозным книгам, приведя по уездам и по годам сведения о том.
Какой процент беглые 1605-1614 гг. составляли от исходного числа монастырских крестьян на 1592-1594 гг. Наиболее высокие проценты вновь оказались для 1605-1607 гг., особенно по Юрьевскому и Муромскому уездам.
Анализируя географию крестьянских побегов, А.Г.Маньков выяснил, что 57 % бежавших троицких крестьян нашли пристанище в тех же самых уездах, где они и жили, а немногим более 305 рассосались в соседних уездах от уезда их исхода. По наблюдениям А.Г.Манькова, 52 % беглых троицких крестьян ушли на земли детей боярских, которые особенно энергично перехватывали и заманивали беглецов, будучи заинтересованными в их рабочей силе. Представляет интерес и бегство сельских жителей Троицкой вотчины в города - только 4% подобных случаев отмечает автор. Объясняет исследователь столь низкий показатель трудностями для большинства крестьян при попадании в города переменить характер своей хозяйственной деятельности, а также тем, что в посад принимали только правомощных тяглецов132. А.А.Новосельский сопоставлял свозные книги Троицкого монастыря 1614 г. с близкими к им по типу отдаточными книгами 1650-1660-х гг. Исследователь установил по ним основное направление потока беглых крестьян Троицкого монастыря - из центральных и западных уездов в Казань, Арзамас, Курмыш, Алатырь132.
Новый разворот темы крестьянского бегства видим в содержательной диссертации И.Л.Андреева, который привел и проанализировал много примеров исков служилых людей к Троицкому монастырю по поводу своих беглых крестьян во второй четверти ХVП в. Расширению источниковой базы для продолжения исследования борьбы самого Сергиева монастыря с бегством собственных крестьян способствовала и публикация С.М.Каштановым (тоже первая в его научной биографии) отдаточной книги Троице-Сергиева монастыря 1649/50 гг. по Костромскому и Галицкому уездам 133.
Из процесса интенсивной разработки советскими учеными в 50-70-е гг. хозяйственной истории крупных монастырей Троице-Сергиев оказался “выпавшим” по двум причинам. Во-первых, его хозяйственный архив считался полностью утраченным (мнение С.Б.Веселовского, А.А.Зимина, И.А.Голубцова), а ведь именно наличие комплексов вотчинной документации по Спасо-Прилуцкому, Кирилло-Белозерскому, Иосифо-Волоколамскому и многим другим духовным корпорациям сделало возможным углубленное исследование их землеустройства, крестьянских повинностей, организации обложения и т.д. Во-вторых, сохранившийся актовый, крепостной архив Троицы за ХV-ХVШ вв. был (и есть) столь устрашающе велик (3,5 тыс. грамот и 100 копийных книг), что первоочередной казалась задача разработки прежде всего именно его. Этим и занимались целые поколения отечественных историков, источниковедов, археографов. Особенно значительный вклад в эту разработку и археографическую подготовку актовых материалов Троицы внесли С.Б.Веселовский, Л.В.Черепнин, С.М.Каштанов, Л.И.Ивина и авторская группа продолжающегося издания “Акты Русского государства”. Данные вопросы подробнее затрагиваются нами в следующей главе, посвященной анализу источниковой базы.
За последнее десятилетие увидели свет несколько статей, посвященных отдельным сторонам социально-экономической истории Троице-Сергиева монастыря в конце ХV1 -ХVП в. Л.А.Кириченко по актовому материалу 1584-1641 гг. дала краткий обзор расширения монастырских земель в Московском, Дмитровском, Переславском уездах. Именно им принадлежит первенство по количеству новых земельных приобретений монастыря. сделанных, вопреки запретительным приговорам 1580-1584 гг. Исследовательница также тщательно проанализировала рост промысловых владений (в основном соляных и рыбных) монастыря в Соли Галицкой, Соли Балахонской, Соли Камской, на Двине и в волости Варзуге в 1584-1641 гг. по актам из копийных книг № 530 и 532. Л.А.Кириченко выяснила персональный состав контрагентов монастыря по вкладам и покупкам промысловых объектов, приведя общую сумму истраченных корпорацией на них денег - 2877,5 руб. 134
С.В.Николаева по Описям 1641 и 1701 гг., а также вкладной книге 1673 г. выявила численный и персональный состав монашеской братии Троицкого монастыря в ХVП в., социальное и географическое происхождение постриженников, занимаемые верхушкой монашества административно-хозяйственные должности. Тем самым намечается весьма, на наш взгляд, перспективное микродемографическое исследование крупнейшего русского монастыря и его дочерних филиалов, а в дальнейшем их изучение в антропологическом измерении и с точки зрения “повседневности”, интерес к которой так силен в современной отечественной и зарубежной исторической науке. Привлечение позднейшей Описи 1701 г. позволило С.В.Николаевой проследить изменения в численном и социальном составе троицких постриженников. По ее подсчетам, в первой половине ХVП в. их было несколько меньше трехсот (250-260 чел., по нашим предварительным прикидкам, все же больше), к концу ХVП в. по Описи 1701 г. - 337 чел. Интересную статью С.В.Николаева посвятила также изучению суммы и динамики денежных вкладов в Сергиев монастырь на протяжении ХVI-ХVП вв. 135 Учитывать приток вкладных денег в столь почитаемую во всей России обитель важно для представления об ее экономических возможностях, разнообразии и размахе ее хозяйственно-экономической деятельности, весьма прочного и самостоятельного положения в системе церковно-государственных отношений.
Т.Б.Соловьева установила состав городских дворов корпорации, полученных в 1613-1649 гг. в 31 городе. Для нас особенно важны приводимые исследовательницей факты попадания городских дворов в составе крупных светских вотчин, примеры сделок монастыря на городские дворы с крестьянами (в том числе и своими собственными), - заселения корпорацией городских дворов путем перевода в них “старинных” крестьян( и принятия посадских людей-закладчиков. Всего за изученный Т.Б.Соловьевой период Троицкий монастырь получил 80 дворов и дворовых мест - в способах их приобретения преобладали разного рода частные сделки, но и правительственные пожалования имели значение (в Вологде, Великом Устюге, Боровске, Алатыре, Арзамасе и др. городах). Судебным дела также были одним из путей роста городского дворовладения монастыря, дав еще 7 дворов 136.
Ряд исследований существует по наиболее ярким личностям из числа троицкого монашества первой половины ХVП в., они же - известные писатели, авторы ценнейших по содержанию историко-литературных памятников. Речь идет об Авраамии Палицыне и его “Сказании” (работы Я.Г.Солодкина и И.О.Тюменцева), о Дионисии Зобниновском (работы О.А.Белобровой), Симоне Азарьине и его “Книге о чудесах преп. Сергия” (статьи Е.Н.Клитиной и Б.М.Клосса). Историко-литературные памятники, созданные в стенах Троице-Сергиева монастыря были недавно переизданы на высоком научно-археографическом уровне Б.С.Клоссом 137.
В самые последние годы можно было наблюдать, как отдельные сюжеты по истории Троице-Сергиева монастыря начали возвращаться в краеведческое русло. Наиболее яркое тому свидетельство - недавно вышедшая книга Н.В.Большаковой о нескольких селениях Троицы по р.Клязьме на юге Покровского уезда Владимирской губернии. Их история прослеживается автором с конца ХV1 в. до секуляризации, подробно разбирается географическое расположение населенных пунктов и динамика их населения.
В заключение данного параграфа не можем не отметить, что только по Троице-Сергиеву монастырю из всех духовных обителей средневековой Руси имеется специальная монография в зарубежной литературе. Ее автор - французский славист, доцент Сорбонны Пьер Гонно - подробно осветил церковно-политическую историю монастыря с момента основания до первой трети ХV1 в. включительно, организацию в нем власти, процесс роста его земельных и промысловых владений, развитие торговли, снабдив книгу обстоятельным научно-справочным аппаратом139. Некоторые троицкие акты ХV в. были изданы в зарубежных хрестоматиях по социально-экономической истории средневековой Руси. Религиозная мотивация земельных вкладов в Сергиев монастырь как проявление русской средневековой религиозности и отражение поминальной практики русского православия изучалась в работах немецкого ученого Л.Штайндорфа (Мюнстер) и американского ученого Д.Миллера (Чикаго)140. Линия изучения поземельных актов как памятников массового религиозного сознания средневековой Руси начата была еще А.С.Лаппо-Данилевским и Л.П.Карсавиным в конце Х1Х-ХХ вв., затем надолго угасла в нашей историографии, когда поземельным актам давали только социально-экономическую интерпретацию. Теперь линия эта постепенно возвращается, на что влияет и более полное знакомство с зарубежными исследованиями (Ф.Ариеса, Ж. Ле Гоффа), достижения отечественной медиевистики (Ю.Л.Бессмертный, А.Я.Гуревич) и усвоение прерванного опыта дореволюционной, правда, идеалистически ориентированной историографии (А.С.Лаппо-Данилевский и Л.П.Карсавин).
Нами было проанализировано современное состояние исследований по теме диссертации: теоретические, проблемные разработки, а также литература непосредственно по Троице-Сергиеву монастырю. Мы постарались показать и теоретико-познавательное значение самой категории “вотчина-сеньория” для осмысления феодальной эпохи, и единое русло историографического процесса, в рамках которого со 60-70-х гг. XIX в. и до наших дней изучались крупные феодальные вотчины - светские и церковно-монастырские - ХV-ХVП вв. В предварительных итогах научной литературы заметен крен в сторону хозяйственной, экономической деятельности крупных светских и церковно-монастырских вотчин, организации ими сферы обложения, поземельно-рентных отношений и эксплуатации зависимых крестьян. Меньше внимания уделялось структуре корпоративной собственности самих монастырей, особенностям ее функционирования в межфеодальной и церковно-государственной области, публично-правовым аспектам феодальной ренты, организующей роли монастырей по отношению к крестьянским мирам, тому, как вертикаль вотчинного управления и вся его модель вписывались в общую систему социально-политического устройства сословной монархии в России ХVI-ХVП вв.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92
