Вкладными отписями, памятями, выданными из монастыря светским лицам, также удостоверялось их право быть постриженными в Троице, а затем и погребенными на монастырском кладбище. Получателями таких документов могли быть не только светские землевладельцы-феодалы, но и торговые люди разных городов, их привилегированная верхушка - гости, черносошные и дворцовые крестьяне, приходские священники, монахи и монахини других монастырей (Спасо-Пертоминского, Николо-Шартомского, Костромского Ипатьева, Архангельского в Юрьеве-Польском, Спасской пустыни в Галиче), церковные иерархи, сами троицкие старцы, слуги, крестьяне (см. Приложение I. № III, I32, I57, I66 и др.).

Учитывать приведенные в Приложении I документы-упоминания важно в плане изучения поминальной практики на Руси ХV-ХVП вв., происходящих изменений в ней и в религиозном сознании русского средневекового человека вообще 94.

Внутривотчинные сеньориально-крестьянские отношения были документированы значительно меньшим количеством актов по сравнению с межфеодальной сферой. До середины ХVI в. известна практически только одна льготная грамота троицкая келаря крестьянину С.Лукину с сыновьями I499 г. на поселение на участке земли на р. Воре (приложение I. № I87). По-видимому, регулировались эти отношения обычным вотчинным и общинным правом, в основном на устной основе. В середине- второй половине ХVI в. создаются уставные монастырские записи и грамоты, которые для адресуемых в них общин представляли своего рода публично-правовые нормативы, регулирующие порядки землепользования, обложения, феодальной ренты (сеньориальной и государственной ) судебно-административных и иных сторон жизни (Приложение I. № I73-I85). Своей творческой удачей автор считает находку тетради порядных записей и грамот Троицкого монастыря I550-х-I590-х гг. в составе Погод. I564 на л.30-50. До этой находки их тексты были известны только по старой публикации - в I-м томе ААЭ (I836). В огромной по территориальному размаху вотчине письменные акты, регулирующие крестьянско-сеньориальные отношения, естественно, не могли оформляться только в монастыре. Этим правом обладали в конце ХVI - первой трети ХVП в. и дворцовые его старцы, разъезжавшие с податными и судебно-организационными полномочиями по селам своих “дворцов” (подробнее в гл.7 об иммунитете) и имевшие свои печати 95.

Общеизвестных и основных актов, отражающих историю крестьянства ХVI-ХVП вв. - порядных, ссудных, поручных, жилых записей в Троицком архиве сохранилось ничтожно мало по сравнению с другими монастырями и отнюдь не в соответствующем огромному численному составу самого зависимого сельского населения крупнейшего русского монастыря (2I тыс. дворов в конце ХVП в.). Конкретное число крестьянских порядных в табл.I не указано, поскольку только для I6I7-I6I8 гг. их можно минимально исчислить - I4. Для остальных же годов этот вид актов упоминается обычно в общей форме и во множественном числе. Точно так же и поручные записи для I6II-I698 гг. фигурируют в качестве упоминаний в различных хозяйственных и вотчинных книгах, начиная со свозных I6I4 г. Такими записями монастырские крестьяне подкрепляли свои обязательства перед руководством самостоятельно “вывестись на свои старые жеребья (по первому пути того же году или в Егорьев день осенний). Поручными записями сопровождалась также передача из монастыря крестьянам в аренду пашенных земель, мельниц, пустошей, других оброчных статей и их обязательства в этой связи своевременно платить в монастырскую казну оброчные деньги. Справедливости ради стоит отметить, что поручными записями оформлялись отношения монастыря не только со своими крестьянами, но и с городскими ремесленниками, мастеровыми людьми, зависимыми от него, представителями других слоев русского общества.

В группе крестьянских и бобыльских челобитных можно выделить так называемые подписные, явочные и изветные. Ранее всего упоминания о них встречаются в составе фрагментов оброчных и вытных книг I595/96 г. В челобитных содержались просьбы об уменьшении тягла для обедневших или пострадавших от пожара, недорода, других стихийных бедствий крестьян, о переводе натуральных взносов на денежные, взятии земли или мельниц на оброк, переводе ремесленных и мастеровых людей также на оброк и т.д. (приложение! № 206-2I8). Весьма примечательны челобитные, в которых крестьяне просили записать их в специальные монастырские “вывозные книги” при выходе или переводе из одной монастырской вотчины в другую. Одно такое упоминание известно по Закудемскому стану Нижегородского уезда, который интенсивно заселялся в конце ХVI -первой четверти ХVП в. (приложение I. № 2I0). Следовательно, распространенные у Троицкого монастыря внутривотчинные переходы и переводы крестьян могли получать соответствующее письменное оформление.

Довольно многочисленна - 40 (табл.I) - группа явочных челобитных ХVП в. Они отражают разного рода уголовные правонарушения и коллизии на повседно-бытовом уровне жизни. Более всего таких “явок” сохранилось в фонде Я.П.Гарелина в ОР РГБ. Незначительная часть их была опубликована В.Борисовым. Издавались они и в вологодских краеведческих изданиях. Сравнение выявленных нами челобитных с недавно вышедшей публикацией показывает, что и у троицких тематика была примерно такая же. Бросается в глаза лишь обилие этого вида актов в архивах других монастырей, в отличие от Троицкого . В издание включены I22 крестьянские челобитные из архива Кирилло-Белозерского монастыря, 84 - из архива Спасо-Прилуцкого 97. Д.И.Раскин пишет о том, что в некоторых северных монастырях (Кириллове, Антоньево-Сийском) в первой половине ХVШ в. велись специальные книги записей крестьянских челобитных98. Ничего подобного по Сергиеву нам неизвестно. Сохранившееся по нему количество крестьянских челобитных, как и других актов, отражающих историю крестьянства (выше уже названных) даже отдаленно не соответствует численности самого крестьянства в его вотчинах. Набираемые нами источниковедческие наблюдения над документальной базой важны в плане определения профиля предстоящей работы, может ли она быть выполнена в традиционном крестьяноведческом русле? Получается, что для желаемой реализации темы в таком именно направлении много ограничителей, связанных с огромным преобладанием поземельно-правовой, собственнической по природе своей документации.

Только по упоминаниям известно о жилых записях (в Описи I64I г.), а относятся они к приписным Троице-Казанскому и Троице-Свияжскому монастырям (приложение I. № 226-227 и № 228 по Москве). Текстуально неизвестны ссудные записи, различные “кабалы” по предоставлению денег в долг на приобретение соли, рыбы, “животины”, по предоставлению монастырским крестьянам хлеба и денег в долг. О том же, что такие ссуды, причем в большом количестве, имели место в действительности, узнаем из Описи I64I г. В ней только по второй четверти ХVП в. перечисляются и отдельные заемные и судные записи на крестьянах, как на индивидуальных, так и на общинах ( не менее 400), и целые “долговые”, “должные книги”. Размах ссудно-подможной деятельности Троицкого монастыря по отношению к собственным крестьянам выглядит весьма внушительным. И учитывать это обстоятельство важно для понимания экономических основ крестьянской поземельной и личной зависимости в вотчине именно у такого корпоративного собственника-гиганта 99. Своеобразный парадокс заключается в том, что от некогда столь богато документированной сферы вотчинно-крестьянских отношений ныне мы не имеем почти никакого следа.

А уж самый низовой и основной - крестьянско-общинный - этаж огромной вотчины совсем слабо освещен источниками. Лишь по упоминаниям известны “мирские выборы за священниковыми руками” ряда монастырских вотчин-волостей, когда речь шла об участии общины в земельно-тяглом перемере надельной земли. “Крестьянские заручные скаски” содержали сведения о засеве полей, запасах монастырского и крестьянского хлеба в селах. Они использовались старцами и слугами при составлении переписных книг в конце ХVП в. Обобщенное упоминание о разных мирских делах и письмах находим в переписных книгах начала ХVП в. и описи I70I г. приписного Троице-Авнежского монастыря в Вологодском уезде (приложение I. № 360). Имеются такие упоминания и еще по одному северному - приписному Николо-Чухченемскому - монастырю - в переписных книгах начала ХVП в. и писцовой книге I622/24 г. В этих обителях крепости хранились в ящиках. сувоях, были писаны на харатье (старинная традиция двинской письменности) и на бумаге.

Крайнюю немногочисленность, разрозненность документов крестьянской общины исследователи отмечают даже на Севере, где такого рода источники за ХVI-ХVП вв. сохранились полнее, чем в других регионах. В.И. Ивановым был выявлен сравнительно полный комплекс мирской документации по Шуерецкой волости Соловецкого монастыря начала ХVП в. Здесь сложилась более или менее целостная система общинного делопроизводства, в рамках которой ежегодно составлялись книги четырех обязательных разновидностей - отпускные, проторные, сносные и окладные 100. Крестьянский “выбор” (мирской приговор) на житничных целовальников в общинах на землях Кирилло-Белозерского монастыря в ХVП в. подробно рассмотрела З.В. Дмитриева. Приходо-расходные книги мирских старост на землях Спасо-Прилуцкого монастыря в Вологодском уезде в конце ХVП в. исследовались Е.Н.Баклановой 101. Такого рода документации в Троицком архиве также нет. Можно сослаться лишь на очень небольшой фрагмент приходо-расходной книги мирского старосты одного из сел приписного Успенского Стромынского монастыря I7I5 г. (приложение I. № 36I).

Практически неизвестны в Троицком архиве и крестьянские духовные грамоты. Удалось выявить только два упоминания (в Описи I64I г. и вкладной книге I673 г.). Оба случая связаны с передачей в монастырь этих духовных их составителями. Такая передача означала переадресовку полагающихся по духовным денег от заимодавцев (ими являлись троицкие крестьяне) корпорации, что приравнивалось ею к денежным вкладам с их стороны (приложение I. № 356, 357). Известно также несколько случаев, когда данными грамотами оформлялись вклады троицких крестьян в свой монастырь на городские и промысловые объекты, прежде ими купленные или взятые в заклад у посадских и торговых людей. Таких примеров немного (приложение I .№ 347,346,35I-354).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92