С конца ХVI в. у крестьян в ряде костромских сел Луговой половины уезда стал успешно развиваться железоделательный промысел. Не остался безучастным и сам монастырь к открывшемуся таким образом новому источнику доходов. В 1592 г. правительство пыталось узнать через городового приказчика в Костроме Г.Головцына, производится ли это железо на монастырский обиход или на продажу и въезжают ли в троицкие села таможенные целовальники 67. Из позднейших документов нам ничего неизвестно ни о государственных пожалованиях Троицкому монастырю на железоделательные промыслы, ни об их казенном обложении. О том, как за счет вотчинного обложения крестьянских промыслов обогащался здесь сам монастырь, говорилось в гл.6 о феодальной ренте.

Одним из проявлений таможенного статуса Троицкого монастыря в конце ХVI - ХVII в. стало получение им от правительства жалованных уставных таможенных грамот на устройство торжков в некоторых наиболее крупных и развитых в торгово-экономическом отношении селах. В 1594-1595 гг. подобное мероприятие коснулось подмонастырного села Клементьева. В декабре 1594 г. царь Федор Иванович, откликаясь на монастырскую челобитную, произвел своеобразный обмен с корпорацией. У нее по просьбе самих властей было отобрано отдаленное новосильское село Настасовская поляна, а взамен переведен торг из Радонежа в село Клементьево. В нем было разрешено собирать различные таможенные пошлины на монастырь. Более подробно условия торговли, виды и размеры пошлин ( тамги, мыта, порядного, пятна, померного и др.) были регламентированы в уставной таможенной грамоте на с.Клементьево 18 мая 1595 г., впоследствии подписанной в 1599, 1606, 1613 и 1680 гг. Этим документом администрации Троице-Сергиева монастыря предоставлялось исключительное право на сбор таможенных пошлин не только в с.Клементьеве, но и в городке Радонеже и радонежских селах (дворцовых, княжеских, боярских). В конце ХVI в. торгово-экономическое значение Радонежа как более древнего (по сравнению с Троицей) центра данной местности еще не было окончательно утрачено. Это произойдет позднее, в результате разорения смуты. О каких-то прежних таможенных правах Сергиева монастыря на радонежские торжки указывает упоминание в уставной грамоте 1595 г. о порядной пошлине, которую следовало собирать “по старине”. В грамоте говорилось о приезде в с. Клементьево не только местных торговых людей, но и иногородних и даже “чужеземцев не Московского государства”. В ассортименте продаваемых и покупаемых товаров особенно важными считаем хлеб, древесные материалы, троицкие сукна (старческие и мирские), лошадей и другую “животину”. В 1640-е гг. присланными из монастыря старцами и местными выборными “ларешными целовальниками” велись не дошедшие до нас таможенные книги Клементьевского торга (Приложение 1. № 323).

В 1601-1613 гг. правительство издавало жалованные таможенные грамоты и отдельным троицким крестьянам на откуп таможенных пошлин в своих селах. Учет этих сел важен для понимания непашенного, торгово-ремесленного развития части монастырского крестьянства - с. Борисоглебское Тверского у. (О.Овдокимов), с.Молоково Бежецкого Верха, с.Дубровы Муромского у., с.Олексино Суздальского у. (имена крестьян не указаны), подмосковная волость Вохна (И.Юрьев и В.Страхов) 69.

В середине- второй половине ХVII в. уставные таможенные грамоты были выданы и на другие троицкие села - в Костромском (с.Буяково, с.Костомы) и Ярославского (с.Коприно) уездов. Получение права на откуп таможенных пошлин в костромских селах в 1673 г. мотивировалось как возмещение Сергиеву монастырю за отмену его тарханов на низовые насадные промыслы в 1672 г. Право на откуп таможенных пошлин в ближайших от себя селах имел и приписной Киржачский Благовещенский монастырь в 1660-1670-е гг. В костромских селах до 1673 г. функционировал другой способ таможенной организации, когда тамгу на откуп брали наиболее экономически сильные крестьяне, вносившие откупные деньги непосредственно в Костромскую Четь. В 1673 г. корпорация вытесняет своих крестьян из сферы прямых откупных отношений с государством. “Застолбив” за собой право на сбор тамги в крупных селах, монастырь создает в них собственную откупную систему, извлекая от этого немалую выгоду. По приходо-расходной книге 1703 г. можно подсчитать, что в угличском с. Прилуки 43 % дохода корпорация получила за счет таможенного обложения - “за верные доходы и откупных с Торжка” ( в абс.109 руб.). В бежецких селах 21 % (в абс.237 руб.) в доходе корпорации составило обложение крестьянской торговли. Особенно велик был сбор таможенных пошлин в подмонастырном с.Клементьеве - 858 руб. + доимка за 1702 г. 68 руб. Таким образом, известный указ Петра 1 1700 г., запретивший монастырскую тамгу в этом селе и передавший ее в Московскую Ратушу, на практике, по крайней мере в первые годы после его выхода, не выполнялся. А уж в своих остальных своих крупных селах, ставших местными торжками, корпорация и тем более свободно обогащалась.

7.2 Публично-правовые прерогативы вотчины-сеньории и сеньориально- крестьянские отношения

Глава об иммунитете строится нами по принципу зеркального отражения: тем сторонам государственного статуса монастыря, которые были показаны выше (административно-судебному, финансовому и таможенному) находятся соответствующие проявления во внутривотчинной организации. Исследуется она нами не сама по себе, а во взаимодействии с крестьянско-общинными институтами (в лице сотских, старост, десятских, пятидесятских, целовальников, отрубщиков, польников), о которых сведений в документах Троицкого архива сохранилось очень немного. Поземельно-хозяйственные, распорядительные функции отрубщиков и польников упоминались в главе о землеустройстве вотчины. Остальные же полномочия выборных лиц общины (в основном социально-политического характера) рассматриваются нами в данном параграфе в рамках сеньориально-крестьянских отношений. Для выделения вопроса о крестьянской общине в вотчине Троице-Сергиева монастыря в ХУ-ХVII вв. в самостоятельный параграф материала оказалось недостаточно. Кроме того, сильная слитность, переплетенность вотчинно-общинных институтов в их практическом функционировании и взаимодействии такое выделение крайне затрудняет, заставляя рассматривать эти сюжеты вместе.

Итак, каким же было. внутреннее устройство огромного социального организма вотчины-сеньории? Начнем с административно-судебного устройства и с нижних этажей изучаемой структуры. Для целей подобного исследования необходимы извлеченные из источников сведения троякого рода: 1) перечень должностных лиц, министериалов, агентов вотчинного управления; 2) перечень отправляемых ими функций; 3) перечень собираемых ими пошлин и поборов во исполнение таковых. А.Д.Горский в свое время отмечал, что в нашей литературе еще недостаточно изучена система господства и подчинения, практика “внеэкономического принуждения”, так сказать, собственно “вотчинный режим”71.

О том, что на местах крестьяне были подведомственны монастырским приказчикам (более ранний термин - “приказники”, “заказники”), посельским старцам, ключникам-мирянам, доводчикам, слугам и пр., становится известно уже из актов ХУ в. Но лишь с конца 50-х- в 60-е гг. ХVI в. в наиболее ранних уставных записях находим сведения о собираемых ими административно-судебных пошлинах в селах Московского, Дмитровского, Переславского, Бежецкого, Верейского, Малоярославецкого, Костромского уездов. Приказчики и доводчики собирали в селах судебные пошлины (езд, хоженое, суд, довод, ставленое, железное, поворотное, полевые, мировые), свадебные (выводная куница и новоженный алтын) и таможенные (пятно, порядное, стожарное, угловые, хоромные, роговые деньги и др.). Окладной единицей некоторых административно-судебных взиманий (прежде всего праздничных) уже в 1550-1560-е гг. служила выть, в связи с чем она впервые, собственно, и появляется на страницах вотчинных по происхождению источников. Меньше прописаны в этих ранних уставных документах непосредственные функции министериалов, но судя по характеру пошлин, полномочия эти отличались синкретичностью, слабой расчлененностью хозяйственно-распорядительных и административно-судебных прерогатив. Первые в большей степени были закреплены, вероятно, за приказчиками, вторые - за доводчиками, но абсолютно четкого разделения их функций, равно как и полагающихся за это пошлин, источники провести не позволяют. В ряде крупных сел Дмитровского, Угличского, Ярославского, Костромского уездов писцовые, дозорные и вытные книги 1590-1620-х гг. указывают на два монастырских двора - в одном сидел приказчик, во втором - доводчик, а то и два. К концу ХVII в. институт доводчиков, по всей видимости, перестает существовать. Теперь переписные книги (1678 г) нередко упоминают в крупных селах пару дворов - в одном сидел слуга или приказчик (но он мог и наездами бывать в селе, приезжая из соседнего более крупного вотчинного центра, на местные церковные праздники), в другом - дворник от крестьян (“избираючись погодно”)71б.

Ранние сведения о праздничные взиманиях (середины ХVI в.) относятся к подмонастырным селам. В с.Клементьеве (до 1426 г. было княжеским) посельские брали с выти по 2 ден. на 3 праздника, в с. Муромцеве (до середины ХУ в. - боярское) - по 3 ден. на 4 праздника. В с.Корзеневе (до 1521 г. - центр черной волости) - по 9 ден. на 4 праздника 72.

Более высокое обложение с.Корзенева объясняется, возможно, тем, что в недавнее время это была черная волость, платившая “волостелин корм”. На основе “Книги Ключей” Иосифо-Волоколамского монастыря Е.И.Колычева пишет о генетической связи денежной ренты с кормовыми поборами, если брать наиболее употребительную для первой половины ХVI в. ее ставку - 24 ден, слагаемую из трехразовых взносов в год - по 8 ден. на 3 праздника 73.

В писцовых книгах 1593/94 г. по Московскому, Коломенскому, Угличскому уездам сообщается о праздничных, свадебных и судебных пошлинах доводчиков и приказчиков по более широкому кругу сел, чем в ранних уставных записях середины ХVI в.. Праздничные взимались обычно в размере 9 ден. с выти на 3 праздника. Свадебные пошлин составляли: выводная куница гривну (20 ден.) и повоженный алтын (6 ден.). По коломенскому с.Дубешне фигурирует взнос “приказчику от дел судный алтын”. В угличском с.Прилуки в начале ХVI в. существовало одновременно два доводчика, а в конце ХVI в. доводчик собирал судебные пошлины “хоженое”, “езд” и “правду” еще и с соседнего кашинского с.Михайло-Архангельское. Примечательно, что в этом административно-судебном округе на Кашинско-Угличском рубеже суммарная повытная ставка судебных, таможенных и иных административных взиманий была значительно выше (1,5 руб. 9 ден.), чем поземельный оброк (52 ден.). Объяснить это можно, вероятно, тем, что и Прилуки, и соседнее с ним кашинское село имели преимущественно барщинный профиль, обеспечение которого и требовало повышенной роли монастырского агента, осуществлявшего усиленный административно-судебный нажим на крестьян. Расположенная на правобережной стороне Красносельская половина Угличской вотчины монастыря имела в конце ХVI в. денежно-оброчный профиль. Здесь не существовало столь сильного давления на зависимое население, не было таких по размеру административно-судебных поборов74. О заметном скоплении хозяйственных и административно-судебных агентов монастырского управления именно в барщинных селах свидетельствует разнообразие терминов - посельские старцы и старцы-замолотчики (вариант - замолоточники), слуги у монастырской пашни, конюхи, закосчики, наконец, доводчики. С размещением господского хозяйства в таких селах было связано и функционирование должностных лиц от общины - польников, замолотных старост, житничных целовальников и сторожей. В.А.Александров подчеркивает, что наиболее распространенным вариантом вотчинно-крестьянских отношений было Управление собственно барским и крестьянскими хозяйствами на основе сочетания вотчинных и мирских органов 74а.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92