Повытные ставки государственных налогов, практикуемые в троицкой вотчине, могли не изменяться в течение 10-15 лет. Например, точно такие же их нормативы, как в вытной книге 1623 г., видим мы и в отрывке вотчинного описания по московскому с.Звягину 1638/39 г. В нем дворцовый старец Маркел Корнильевский собрал “государевых емских прогонных денег с выти по 8 алт.2 ден., за белой корм по 2 алт.4 ден., к губному делу на подмогу по 4 алт.4ден.” Сумма собранного на государство в 2 раза оказалась меньше, чем сумма монастырских оброков. Одновременная запись владельческих и государственных взиманий была сделана и по кашинскому с.Фроловскому 1679/80 г.: 6 руб.26 алт.10 ден. оброка на монастырь и 20 алт.5 ден. “ямских” на государство.

Резкий дисбаланс сеньориальной и государственно-централизованной ренты демонстрируют и поздние оброчные книги 1696 г. На уровне отдельных сел и деревень сведения об этом представлены в табл.31, а по группам хозяйств - в табл.32. В книгах приводятся суммарные данные о собранных оброках на монастырь и платежах на государство при подведении итогов по селу или деревне. Нами эта информация преобразована на уровне крестьянского двора и души м.п. В Алатырском разделе табл.31 сумма денежной ренты на монастырь составляет 398 руб., а государственных налогов (“ямских подможных и полоняничных”) - 26 руб., то есть разница в 15, 3 раза! Некоторые алатырские деревни (Верхняя Ичикса, Евлея) как недавно заселенные вообще были освобождены от выплаты государственных платежей. Конечно же, такой порядок - с каких сел и деревень платить госналоги, а с каких - нет, определяли сами монастырские власти. Знаменательно, что от оброков на корпорацию жители деревень Верхняя Ичикса и Евлея освобождены ими не были (табл.32).

Впечатляет сумма собранных оброков на монастырь и платежей на государство и в Свияжском уезде - соответственно 566 руб. и 45 руб., то есть разница в 12,5 раза! В оброчных книгах 1696 г. видим сравнительно небольшой разброс сведений о государственных платежах на двор: в Алатырском уезде по 4,4 - 6,3 копеек на двор и по 1,5 - 2,4 коп. на душу; в Свияжском соответственно по 7,0 -17,4 коп. на двор и 2,9 - 7,9 коп. на душу. Свияжский комплекс монастыря выглядит сильнее обложенным и более платежеспособным, может быть, в силу своей плотной населенности (в табл.31 в Свияжском у. представлено всего 533 дв., в Алатырском - 448 дв.), более полного освобождения от полевой барщины и ярче выраженной общей оброчной направленности. Отметим, что здесь существовала большая группа бобыльских дворов (65) в с.Верхнее Услон, информация о которых в табл.30-31 не отражена, поскольку их не коснулись мероприятия по отмене барщины и “отсыпного хлеба”.

Кроме вопроса о соотношении владельческой и государственной ренты по тяжести взимания, в данном параграфе необходимо привести те немногочисленные сведения о характере привлечения троицких крестьян к исполнению некоторых государственных повинностей и платежей, которые удалось найти в других источниках, вне монастырских хозяйственных книг.

Применительно к Троице-Сергиеву монастырю наблюдаем своеобразное переплетение его вотчинных и государственных повинностей. Точнее было бы сказать, что некоторые вотчинные повинности монастырских крестьян использовались и государством в случае необходимости. Например, предоставление подвод для государевых гонцов. В Московской писцовой книге 1593/94 г. говорится том, что крестьяне троицкого села Черкизова, расположенного на большой дороге, ставят “для скорого дела подводы по государевы гонцы и для монастырские розсылки” 20.

Вотчинная же повинность “городового дела”, исполняемая крестьянами такого монастыря приравнивалась по своему значению к общегосударственной. Строительство и обновление крепостных сооружений в Сергиеве монастыре и в середине ХVI, и в конце ХVI в., и в начале 1630-х гг. являлись основанием для освобождения его крестьян от “городового, острожного и засечного дела” в других местах. Так, в марте 1631 г. стройщикам Вологодского острога была направлена царская указная грамота с изложением монастырской челобитной. Троицкие власти жаловались на то, что в ряде городов (Владимире, Переславле-Залесском, Суздале) местные воеводы “правят к городовому и острожному делу с троицких крестьян лес, тес и всякие городовые припасы и на дело людей”. Поскольку на весну 1631 г. у Троицы “осада и городовая поделка будет своя”, в названных городах (в том числе и Вологде, куда была направлена грамота) воеводы и стройщики не должны были привлекать троицких крестьян к городовому и острожному делу. Грамота аналогичного содержания касалась и Кирилло-Белозерского монастыря в том же 1631 г. Забота правительства о боеспособности монастырских крепостей в преддверии Смоленской войны была вполне понятна 21.

Помимо унаследованных от ХVI в. важнейших государственных налогов (ямских денег и городового дела), в ХVII в. получат распространение новый налог -“деньги за даточных людей”. Н.А.Горская пишет об этом поборе как о наиболее тяжелом и чрезвычайном, случавшимся не реже двух раз в каждое десятилетие, что увеличивало сумму платежей с крестьянского двора в отдельные годы не менее, чем в 10 раз. По подсчетам исследовательницы, выплаты на “даточных людей” в 1639 г. в вотчине Покровского Суздальского монастыря составили 2 руб. со двора, у Иосифо-Волоколамского - 3 руб. 22 В отличие от других монастырей, по Троице-Сергиеву о выплате денег на даточных людей известно немного. Похоже, что корпорация практиковала превентивную выплату этого налога за своих крестьян, намереваясь затем “донять” истраченные суммы на них в качестве долгов. В Троицкой Описи 1641 г. есть запись о том, что “за даточных людей” в приказ Большого дворца была направлена очень крупная сумма - 4.589 руб 18 алт. В той же Описи под 1639/40 г. упоминаются “долговые книги соборного старца Никиты Соловецкого”, в которые были записаны долги монастырских крестьян разных волостей, сел и городских слободок “за Тулских даточных людей”: подмосковной волости Вохны - 200 руб., звенигородских сел Андреевского и Кляпова - 240 руб., бобыльской Неглиненской слободки в Москве - 40 руб, Троице-Казанского монастыря - 104 руб., всего на сумму свыше 700 руб. 23 В июне 1678 г. в указной грамоте царя Федора Алексеевича в Вологду стольнику и воеводе И.Д.Голохватову и дьяку П.Ляпану говорилось о том, чтобы те не брали троицких крестьян в конные даточные люди, поскольку монастырь уже заплатил за них в Москве “запросные деньги? в размере 10 тыс. руб.24

О выплате крестьянами Троицкого монастыря “стрелецких денег” в ХVII в. сведения противоречивы. В общей жалованной грамоте царя Михаила Федоровича 17 октября 1624 г. деньги за “стрелецкие запасы” фигурировали в числе общеобязательных государственных платежей для Сергиева монастыря. А уже на следующий день, 18 октября 1624 г., в указной грамоте каширскому воеводе кн.П.В.Волконскому говорилось о том, что стрелецкий хлеб не должен собираться с вотчин Патриаршего дома, поместий патриарших дворян и детей боярских, вотчин Троице-Сергиева монастыря, а также - с государевых служилых людей в Сибири и в Астрахани. Со всех же остальных грамотчиков и тарханщиков и льготчиков стрелецкий хлеб предписывалось платить в московскую торговую меру 25. В двух поземельных актах 1629-1631 гг. удалось найти свидетельство возможных выплат этого налога крестьянами Сергиева монастыря. В записи боярыни Н.П.Головиной (урожд. Желябовской) при получении от монастыря в пожизненное держание некоторых сел в Московском уезде 1629/30 г. говорилось об Уплате ею “государевых податей и ямских и за стрелецкой корм денег троецких вотчин со крестьяны по-прежнему”. В выкупной записи К.Обросимова на жребий алатырского С.Языкова также находим заверения в том, что “ямские деньги и стрелецкие и всякие государевы подати” будут выплачиваться по-прежнему 26.

Приведем данные об уплате троицкими крестьянами “полоняничных денег”. Под названием “окупа”, “окупных денег” полоняничные деньги выплачивались с троицких вотчин еще в середине ХVI в. С.М.Ка штанов выявил круг троицких жалованных грамот, при подтверждениии которых в мае 1551 г. использовалась не краткая, а пространная ограничительная формула, состоящая не из трех, а из большего числа компонентов: “опричь ямских денег и посошные службы и тамги и окупных денег”27. Последовательного употребления термина “полоняничные деньги” в общих жалованных грамотах Троице-Сергиеву монастырю конца ХVI - первой четверти ХVII в. не находим. При изложении нарушений монастырских прав местными властями в жалованной грамоте 28 апреля 1578 г. говорилось, что с зависимого населения монастыря взимаются и полоняничные деньги, однако в последующем тексте нет ни клаузулы.освобождающей от их Уплаты, ни предписания делать это. В общей жалованной грамоте царя Василия Шуйского от 11 июня 1606 г. содержится соответствующее иммунитетное освобождение: “...ни полоняничных денег не платити, ни кормовой проводников татарских и немецких не давати...”. Грамота В.Шуйского была подтверждена в августе 1613., октябре 1624 г. и апреле 1625 г. одновременно с выдачей новых жалованных грамот Сергиеву монастырю, но в них статьи об Уплате корпорацией полоняничных денег не было.

Деньги эти иногда платились самим монастырем за собственных крестьян при выкупе их из крымского плена. Так, в Троицкой Описи 1641 г. фигурирует монастырский крестьянин серпейского села Олферьевского Бориско Иванов, На котором было взято по кабале 10 руб., “что плачено за него крымского окупу”. В том же источнике перечислено 15 троицких монахов, слуга и служка, на которых числились долги за “запросные деньги на окуп полоняников” на сумму 25 руб. Вероятно, речь шла о каком-то чрезвычайном поборе (запросе, коснувшемся даже троицкого монашества и слуг. В конце ХVII в. полоняничные деньги взимались нерасчлененно от ямских, их оклад составлял 700-800 руб. с сохи. Этот побор фигурирует в проанализированных выше оброчных книгах Троице-Алатырского и Троице-Свияжского монастырей 1696 г. Ямские и полоняничные деньги вносили и крестьяне, и бобыли этих монастырей.По данным Н.А.Горской, в 1679-1700 гг. монастырские крестьяне Центральной России выплачивали в среднем по 10,5 - 12 коп. ямских и полоняничных денег со двора 29.

Подводя итоги рассмотрению феодальной ренты у Троице-Сергиева монастыря подчеркнем, что обнаруженное уже для конца ХVI в. разделение его имений на барщинные и оброчные можно считать одним из характерных проявлений крупной феодальной вотчины. Если применительно к многоуездно расположенным вотчинам светской знати эта черта отмечается лишь с ХVII в. (Ю.А.Тихонов, А.А.Преображенский - см. гл.1), то, благодаря наличию ценнейшего комплекса писцовых книг 1590-х гг., по Троицкому монастырю она фиксируется для более раннего времени. Вместе с тем, вслед за М.А.Баргом, считаем правомерным использовать термин “домениальный период” (так автор называет 1-ю фазу зрелого феодализма в Западной Европе - XI-ХШ вв.). Комплекс троицких писцовых книг 1590-х гг., показывающий широкую территориальную распространенность барщины и общий значительный объем монастырского домена, отмечает тем самым заключительный этап в домениальном периоде развития самой Троицкой вотчины-сеньории. Далее начинается постепенная перестройка вотчинно-крестьянских отношений, связанная со все большей эксплуатацией крестьянства в системе не полевой а денежной ренты. О трудностях, возникших на этом пути, скажем ниже.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85, 86, 87, 88, 89, 90, 91, 92