готовленное мясо. Наконец, на столе появлялись фрукты - по свидетельству одного из

текстов, красиво уложенные. Играла музыка, курились благовония. Через некоторое вре

мя блюда убирали, стол выносили и идолу снова предлагали воду для омовения рук "

(Л. Оппенхейм "Древняя Месопотамия"). Религиозные обязанности города по отношению к

божеству сводились к описанному выше уходу за ним. Религиозный климат обычного горо

жанина был крайне умеренным. От него не требовалось ни изнурительных постов, ни

долгих молитв. Все, что он был должен - это присутствовать на проводимых один-два

раза в году общегородских праздниках. Посты и другие религиозные процедуры касались

лишь царя и жрецов. Однако картина взаимоотношений человека с богом будет не полной,

если не сказать ничего о концепции личного бога. Наряду с общегородскими и общегосу

дарственными божествами у каждого человека существовал свой личный бог (своего рода

ангел-хранитель), обычно второстепенный бог пантеона, личным рабом которого считал

ся этот человек. Такой бог олицетворял удачливость, жизненную сила индивида, защищая

его от недугов, врагов, несчастий. У человека с ним образовывались почти родственные,

иногда даже фамильярные отношения. В качестве примера таких отношений приведем пись

мо одного из смертных своему личному богу: "Богу моему отцу скажи, так говорит Апиль

Адад, раб твой: "Почто пренебрегаешь ты мною ? Мне подобного кто тебе даст, кто за

менит меня ? Мардуку, что любит тебя о том напиши ! Узы мои да разорвет он ! Лик

твой да узрю я, ноги твои да поцелую я ! Помилуй и семью мою - старых и малых моих !

Ради них милость мне окажи, помощь свою мне даруй ! " Это письмо интересно соедине

нием какой-то шарманочной интонации с осторожными упреками и намеками на свою значи

мость для божества. Есть в нем одна, не совсем понятная современному читателю деталь:

обращение к Мадруку и просьба разорвать какие-то узы. Оказывается, речь в письме

идет о тяжелой болезни. Как мы уже отмечали в первой лекции, любая болезнь рассмат

ривалась древними как злой демон, который схватил жертву и держит ее в плену. В этой

ситуации личный бог бессилен, здесь необходимо вмешательство более могущественного

члена пантеона. Однако личный бог "имеет связи" в мире богов и может похадатайство

    вать за больного.

Внимательный читатель, видимо, задаст здесь вопрос: как боги могут влиять на судьбу человека, если все предопределено с рождения ? Для понимания этого можно об

ратиться к связи между законом и его конкретной реализацией: "шимту" не является та

кой же неумолимый, как закон природы, она, скорее напоминает человеческий закон, ко

торый всегда можно обойти, если договориться с судьей. Для того, чтобы изменить

"шимту", существовал и еще один способ: необходимо было поменять свое имя и социаль

ный статус, как бы превратившись тем самым в другую личность. Так однажды, чтобы по

мешать предсказанию о грозящей смерти царя, на трон посадили другого человека (на

званного "подменный царь"), потом убили его и тем самым как бы "обманули судьбу".

Здесь уже говорилось о черезвычайно умеренной религиозной жизни простого месопо

тамца. Он не питал особых иллюзий по отношению к загробному миру, смерть была для

него "страной без возврата"; на загробное воздаяние никто не уповал, все главное со

вершалось на земле. Основными ценностями для жителя этих мест были богатство, здо

ровье, наличие потомства. "Плохо быть бедным и больным, хорошо быть здоровым и бога

тым", - вот, пожалуй, один из центральных тезисов шумеро-вавилонской этики. В отли

чие от напряженной, парадоксальной местами этики христианства эта этика этика

"здравого смысла". И именно "здравый смысл" привел человека Междуречья к двум "веч

ным" вопросам, которые не имели разрешения в рамках созданной им системы. Сформули

ровать их можно так: почему человек, ведущий праведную жизнь, должен умереть, т. е.

подвергнуться самому страшному из всех наказаний, обрушивающихся на человека, и по

чему человек, ведущий добродетельную жизнь, иногда просто захлебывается от потока

нахлынувших на него несчастий ? Первый вопрос поставлен в знаменитом шумерском "Эпосе о Гильгамеше", второй обсуждается в нескольких произведениях, составляющих

    корпус сочинений "о невинном страдальце".

"Эпос о Гильгамеше" рассказывает о легендарном царе Урука в Южной Вавилонии, по

трясенной смертью своего товарища Энкиду и пытающемся найти способ избежать своей

    судьбы:
    Друг мой, которого так любил я,
    С которым мы все труды делили,
    Его постигла судьба человека!
    Шесть дней, семь ночей я над ним плакал,
    Не предавая его могиле,
    Не встанет ли мой друг в ответ на мой голос?
    Пока в его нос не проникли черви!
    Устрашился я смерти, не найти мне жизни!
    Словно разбойник, брожу я в пустыне.
    Однако все говорят Гильгамешу о бессмысленность его затеи:
    Гильгамеш! Куда ты стремишься?
    Жизни, что ищешь, не найдешь ты!
    Боги, когда создавали человека,
    Смерть они определили человеку,
    Жизнь в своих руках удержали.
    Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок,
    Днем и ночью да будешь ты весел,
    Праздник справляй ежедневно,
    Днем и ночью играй и пляши ты!
    Светлы да будут твои одежды,
    Волосы чисты, водой омывайся,
    Гляди, как дитя твою руку держит,
    Своими объятьями радуй подругу
    Только в этом дело человека!

Гильгамеш не хочет мириться с общей участью, однако все его поиски оказываются безрезультатными. Поэма оканчивается безрадостной картиной: не нашедший бессмертия

Гильгамеш плачет, оплакивая тщетность своих усилий. Поэма не дает ни античного ка

тарсиса, ни столь характерного для сказок счастливого конца, она как бы обрывается

в никуда, поставленный в ней вопрос остается открытым. Точно так же не дает никако

го отчетливого ответа на вопрос цикл поэм "о несчастном страдальце". Создается впе

чатление, что месопотамская культурная модель столкнулась здесь с проблемами, кото

рые, как уже отмечалось, не могли быть разрешены внутри нее, как, например, не могла

быть понята греками иррациональность. Для разрешения этих проблем требовалась другая

    культура.
    ОРИЕНТИРЫ:

1. Как вы думаете, в каком отношении находятся между собой практика гаданий и идея

    единого транцендентного бога?

2. Как вы думаете, какой тип отношения к "стреле времени" был присущ культуре Месо

    потамии?
    _ ЛЕКЦИЯ 4: НАУКА В КУЛЬТУРЕ ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ

Восприятие культурой пространства и времени всегда оказывает существенное влияние

на научное сознание, поэтому прежде чем говорить непосредственно о научных достиже

ниях культуры Месопотамии, хотелось бы разобраться в этом вопросе. Начнем с хроноло

гии. Единой, принятой всеми хронологической модели в Древней Месопотамии не сущест

вовало - встречалось несколько подходов. Так в Шумере одно время был распространен

счет лет по крупному событию, которое произошло в предыдущий год. Если крупных собы

тий не происходило, год назывался "год после того как случилось.... ". Основная проб

лема здесь состояла в том, что разные люди по-разному определяли значимость событий.

Так правитель Ларсы Рин-Син (начало II тысячелетия до н. э. ), завоевав город Иссин,

счел это событие настолько важным, что отмечал по нему все следующие 30 лет своего

правления. Однако у других правителей почему-то было свое мнение на этот счет и пос

ле смерти Рим-Сина и падения Ларсы от такой хронологической привязки отказались. В

Вавилонии получил распространение методы датировки по годам правления царей (напри

мер "месяц улул, 25 день, 14 год Набонида, царя Вавилона). Первым годом правления

считался в этом случае первый полный календарный год пребывания царя у власти. А в

Ассирии отсчет велся по эпонимам (limmu-верховный жрец), избиравшимся среди высших

должностных лиц государства, в число которых входил и царь. Аккуратно реализуемые,

два последних подхода позволили бы без серьезных затруднений отхронометрировать со

бытия многолетней давности, однако анализ текстов показывает, что ни у вавилонян или

ассирийцев, ни тем более у шумеров не возникало желания делать это. Мышлению этих

народов свойственна своеобразная "хронологическая безалаберность". Время ощущалось

ими скорее качественно, чем количественно. Время в их сознании было связано с плотью

космической жизни значительно более глубоко, чем это имеется у нас, поэтому при

взгляде в отдаленное прошлое временная ось деформировалась, растягивалась, как рези

новый шнур. В качестве примера такого растяжения можно было бы сослаться на патоло

гическую необъятность сроков правления допотопных шумерских царей: царствование пер

вых восьми царей, правивших до потопа, продолжалось в общей сложности 241200 лет.

Интересно, что все сроки правления кратны 360 (день тогда был как сейчас год). Дру

гим довольно любопытным фактом проявления неоднородности времени является существен

ное различие между наказаниями за преступления, совершенные в дневное и ночное время:

одно и то же преступление, совершенное днем, каралось штрафом, ночью - смертью. О различной качественной напряженности временного сознания жителей Междуречья, превращающей некоторые дни как бы в "сгустки бытия", говорит и особая роль первого

года. В этот день, по их представлениям, космос, заново создавался из хаоса и это

возрождение мира подтверждалось красочным литургическим действом. В Вавилоне, напри

мер, верховный бог города Мардук в этот день из года в год побеждал царицу Тьмы Тит

мат со всеми ее омерзительными слугами, принося в этот мир порядок и власть. Жизнь

микрокосмоса же была неотрывна от жизни макрокосмоса, поэтому и в государстве в этот

день все как бы начиналось заново: именно в первый день года происходило освящение

    церквей и коронация царей.

Достаточно интересна ситуация с древнемесопотамским календарем. Формально это был лунный календарь, опирающийся на год из двенадцати лунных месяцев, состоящих по

очередно из 30 и 29 дней. Каждый месяц начинался вечером того дня, когда на небе

после перерыва появлялась полная луна. Однако для того, чтобы поддерживать связь и с

солнечным годом, к лунному году время от времени добавлялся дополнительный високос

ный месяц. Причем момент вставки этого месяца не определялся заранее по изложенной во

второй лекции циклической схеме, а назначался "на глаз", исходя из практических пот

ребностей. В качестве примера такого назначения приведем указ, изданный знаменитым

вавилонским царем Хаммурапи около 1760 г. до н. э. : "так как год имеет недостаток, то

пусть месяц, который сейчас начинается, получит название второго Улулу, а полагающая

ся в Вавилоне на 25-й день месяца Ташриту пусть будет доставлена 25-го дня месяца

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19