Американские журналисты, занимая нейтральную позицию, имели возможность наблюдать события “с двух берегов” сразу. Днем 25 октября они находились в Зимнем дворце, других государственных учреждениях, вечером и ночью - у большевиков. О защитниках Временного правительства у журналистов составилось неблагоприятное впечатление: ”В этот момент где-то неподалеку началась перестрелка. Все люди, какие были на площади (перед Зимним-К. Д. ), бросились врассыпную. Многие ложились на землю ничком. Извозчики, стоявшие на углах, поскакали во все стороны. Поднялась страшная суматоха. Солдаты бегали взад и вперед, хватались за ружья и кричали: ”Идут! Идут! ”. Но через несколько минут все снова успокоилось” (215). Мнение иностранцев совпадает с другими свидетельствами о защитниках Зимнего, не оказавших сопротивления нападавшим. Результат восстания американские журналисты смогли оценить, присутствуя на 2 Съезде Советов. А. Вильямс: ”Солдаты бросились обниматься. Зал дрожал от вырвавшихся наружу чувств. Теперь Петроград бесповоротно в их руках. Делегаты съезда выходили из зала, весело толкая друг друга, покачиваясь от усталости под тяжестью винтовок, опьяненные счастьем, сознанием своей силы и романтики этой ночи” (216).

Для солдат эта ночь была действительно романтичной, а вот что испытывала остальная Россия - об этом писали философ Ф. Степун и писатель, поэт И. Бунин. Ф. Степун: ”.... монархическая Россия была не только заживо сожжена на кострах обезумевшей революции, но и с проклятиями прахом развеяна на все четыре стороны.... ” (217).

И. Бунин: ”Я был не из тех, кто был ею застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия....

.... одна из самых отличительных черт революций - бешеная жажда игры, лицедейства, позы, балагана. В человеке просыпается обезьяна” (218). Сравнение большевиков с животными у контрреволюционеров встречается довольно часто, например, у Е. Г. Полонской:

    “В жилах победителей волчья кровь
    С молоком волчицы всосали волчью любовь” (219).

Это сравнение происходит от увиденных жестокостей, которыми изобиловало то время. Причем животные в сравнении с людьми явно выигрывают, так как у них нет наслаждения от убийства или издевательства.

Как видим, Бунин и Степун испытывали совершенно другие чувства, нежели солдаты-победители.

Образованные люди, Бунин и Степун видели отсутствие привычной им культуры у новых хозяев жизни. Построение социализма требовало иного образования, чем в дореволюционной России. Да и большинство “старых” ценностей было большевиками не понято, что позволило таким людям, как А. С. Изгоев, публицист и общественный деятель, писать: ”Огромные культурные ценности - наука и искусство - суть ценности “буржуазного мира”. Опыт русских большевиков засвидетельствовал, что эти ценности не могут существовать в “социалистическом государстве”. Там для них нет воздуха” (220).

Русский писатель А. М. Ремизов в 1917 году написал “Слово о погибели русской земли”, напоминающее известное “Слово о полку Игореве”. Даже в коротком отрывке, приводимом мною, явственно слышится плач по Руси: ”Широка раздольная Русь, родина моя, принявшая много нужды, много страсти, вспомянуть невозможно, вижу тебя, оставляешь свет жизни, в огне поверженная.

Были будни, труд и страда, а бывал и праздник с долгой всенощной, с обеднями, а потом с хороводом громким, с шумом, с качелями.

    Был голод, было и изобилие.
    Были казни, была и милость.

Был застенок, был и подвиг: в жертву приносили себя ради счастья народного. Где нынче подвиг? Где жертва?

    Гарь и лик обезьяний” (221).

З. Гиппиус, как и Ремизов, воспринимала революцию эмоционально: ”Я следила, как умирал старый дворец, на краткое время воскресший для новой жизни, - я видела, как умирал город.... Да, целый город Петербург, созданный Петром и воспетый Пушкиным, милый, строгий и страшный город - он умирал.... Последняя запись моя это уже скорбная запись агонии”. И далее: ”Если не видеть и не присматриваться к отдельным точкам в стихийном потоке революции, можно перестать все понимать. И чем меньше этих точек, отдельных личностей, - тем бессмысленнее, страшнее и скучнее становится историческое движение. Вот почему запись моя, продолжаясь, все более изменялась, пока не превратилась, к концу 19-го года, в отрывочные, внешние, чисто фактические заметки. С воцарением большевиков - стал исчезать человек как единица. Не только исчез он с моего горизонта, из моих глаз; он вообще начал уничтожаться, принципиально и фактически... .. Жизнь все суживалась, суживалась, все стыла, каменела - даже самое время точно каменело. Все короче становились мои записи. Что делать?  _Нет людей, нет событий . ”. “Если большевики падут лишь “в конце концов” - то, пожалуй, под свалившимся окажется “пустое место”. Поздравим тогда Европу. Впрочем, будет ли тогда кого поздравлять - в “конце-то концов” (222).

З. Гиппиус записывала в дневник не столько события, сколько свои ощущения времени и людей:

“.... густой, совсем особенный по тяжести, воздух...” (223).

“.... глубокая, темная яма, называемая Петербургом...” (224).

“Ощущение лжи вокруг - ощущение чист физическое... .. Как будто с дыханием в рот вливается какая-то холодная и липкая струя. Я чувствую не только ее липкость, но и особый запах, ни с чем не сравнимый” (225).

“Ощущение тьмы и ямы. Тихого умопомешательства... .. Странное состояние.... механика смерти” (226).

    “Господи! А как выдержать этот “мир”? Стены тьмы окружили
    стены тьмы! ” (227).
    “.... в могиле Петербурга ничего не изменилось” (228).

Такое мог написать только человек, чувствующий рядом с собой смерть. Недаром Петербург назван “могилой”.

    То же самое - у поэта Н. Клюева:
    “Есть в Смольном потемки трущоб
    И привкус хвои с костяникой,
    Там нищий колодовый гроб
    С останками Руси великой” (229).
    О. Э. Мандельштам:

“О, этот воздух, смутой пьяный, На черной площади Кремля! ” (230). Исследователь русской литературы Б. М. Эйхенбаум в дневнике от 8 августа 1918 г. : ”Будущее - неизвестно, ощущения настоящего нет, потому что  _нечего  . ощущать. Точно старость подошла - совсем так” (231).

Революция повлияла и на праздники, бывшие в России. Их вовсе отменили. По словам Надежды Тэффи “Только школьники поплакали, но им обещали рождение ленинской жены, троцкого сына и смерть Карла Маркса - они и успокоились” (232).

Пожалуй, наиболее лаконично о результате революции написал Д. Рид: ”Ленин и петроградские рабочие решили - быть восстанию, петроградский Совет низверг Временное правительство и поставил Съезд Советов перед фактом государственного переворота. Теперь нужно было завоевать на свою сторону всю огромную Россию, а потом и весь мир” (233).

А приводимые ниже слова З. Гиппиус говорят об отсутствии у русской революции вообще каких-либо результатов : ”Мне хотелось бы предложить рабочим всех стран следующее. Пусть каждая страна выберет двух уполномоченных, двух лиц, честности которых она бы верила.... И пусть они поедут инкогнито ......в Россию. Кроме честности, нужно, конечно, мужество и бесстрашие, ибо такое дело - подвиг. Но не хочу я верить, что на целый народ в Европе не хватит двух подвижников! И пусть они, вернувшись (если вернутся), скажут ”всем, всем, всем”: есть ли в России революция? Есть ли диктатура пролетариата . ?Есть ли сам пролетариат? Есть ли “рабоче-крестьянское” правительство? Есть ли хоть что-нибудь похожее на проведение в жизнь принципов “социализма”? Есть ли Совет, т. е. существует ли в учреждениях, называемых Советами, хоть тень выборного начала? В громадном  нет, которым ответят на все эти вопросы  _честные социалисты, вскроется и коренной, абсурдный смысл происходящего” (234).

Вопрос о причинах победы большевиков и причинах поражения контрреволюционеров логически завершает данную работу.

О причинах победы большевиков писали и контрреволюционеры. Приведу лишь два мнения по этому поводу. Ф. Степун: ”.... они одержали полную победу над русской жизнью умелой эксплуатацией народной стихии.... ” (235).

Б. Соколов, депутат Учредительного Собрания: ”.... победа большевиков меньше всего проистекала от их силы, меньше всего от того, что за ними пошло большинство страны. Их сила, сама по себе ничтожная и заключающаяся в их необычайной активности, вышла победительницей из этой борьбы единственно благодаря пассивности русской интеллигенции, в частности, демократической интеллигенции, благодаря тому, что активному Ничтожеству было противопоставлено пассивное Величие” (236). Здесь уместен вопрос: в чем была сила “демократической интеллигенции”? Что она могла противопоставить большевикам, кроме “Величия”? Однако мысли об активности большевиков и об “умелой эксплуатации народной стихии”, думается, верны.

Причины поражения Временного правительства также нашли от-ражение в работах контрреволюционных авторов. Приведем отрывки из некоторых произведений. Писатель Н. Брешко-Брешковский: ”Слабая, бездарная власть по-теряла голову. Не будь она бездарной и слабой, она легко пода-вила бы мятеж, подавила бы только с помощью полиции и юнке-ров” (237). Это мнение перекликается с тем, что писал Н. Суха-нов: при желании и отваге подавление мятежа было реально даже теми небольшими силами, что находились в распоряжении прави-тельства. П. Краснов: ”Ни один солдат не встал за Временное прави-тельство. Мы были одиноки и преданы всеми” (238).

А. Деникин: ”Власть падала из слабых рук Временного прави-тельства, и во всей стране не оказалось, кроме большевиков, ни одной действенной организации, которая могла бы предъявить свои права на тяжкое наследие во всеоружии реальной силы. Этим фактом в октябре 1917г. был произнесен приговор стране, народу и революции” (239).

А. Демьянов: ”Они (правительство-К. Д. ) не обладали надлежа-щим духом сопротивляемости, были людьми не волевыми, и как последствие всего этого, были очень скоро побеждены, ибо борьба была неравная” (240).

Вышеприведенные мнения сходятся в одном: отвечая на воп-рос: кто виноват? - они в качестве виновника называют само Временное правительство, допустившее открытую подготовку пере-ворота.

Вопрос о виновниках является риторическим - у правительст-ва  _были  . возможности расправиться с большевиками, но эти воз-можности остались нереализованными.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16