В таком случае, - спрашивал Боргезе (Боргезе Шипитоне, принц - К. Д. ), - это воспламенение всей России было самопроиз-вольное?

    Да, вполне самопроизвольное”. (43).

С М. Палеологом согласен В. Шульгин, член Государственной Думы в феврале 1917: ”Они - революционеры - не были готовы, но она - революция - была готова. Ибо революция только наполови-ну создается из революционного напора революционеров. Другая ее половина, а может быть три четверти, состоит в ощущении власти собственного бессилия. У нас, у многих, это ощущение было вполне” (44).

Принимая во внимание усилия Ленина, Троцкого и пр. по под-готовке и проведению восстания в октябре, можно с уверен-ностью сказать, что тогда “самопроизвольного” восстания не было. Да и февральские события были стихийными лишь частично; естественно, что со стороны они казались таковыми - быстрая смена событий притупляла чувство времени.

Расстановка сил накануне восстания была традиционной: ле-вые, центр и правые. Однако соотношение сил было неравным - левые перевешивали. Для центра и правых было характерно пре-обладание слов над делами. Но, как писал А. И. Деникин, “Вопрос решался, конечно, не речами, а реальным соотношением сил”. Вот как характеризовал действия большевиков П. Н. Милюков: ”Для большевиков (в отличие от их противников) все было ясно. К своей цели они шли, ни на кого не полагаясь и не оглядываясь направо и налево” (45).

О правых партиях писал Ф. Дан: ”Правые, несомненно, мечтали (и не скрывали этого) о “сильной власти” в корниловском духе, но добиться этой власти они думали не тем, что свергнут Вре-менное правительство руками большевиков, а тем, что спасут его силами военщины и уже затем, как победители мятежа, про-диктуют ему свою волю и преобразуют в своем духе” (46).

А. И. Деникин, оправдывая действия Л. Корнилова по узурпации государственной власти, пишет: ”.... только власть, одухотво-ренная решимостью беспощадной борьбы с большевизмом, могла спасти страну, почти обреченную.

Этого не мог сделать Совет, органически связанный со своим левым крылом... .. Этого не мог и не хотел сделать Керенский - товарищ председателя Совета, грозивший некогда большевикам “железом и кровью”. Таким образом, стране предстояла альтер-натива: без борьбы и в самом непродолжительном времени под-пасть под власть большевиков или выдвинуть силу, желающую и способную вступить с ними в решительную борьбу” (47). Сам Ке-ренский не согласен с утверждением Деникина о его, Керенско-го, бессилии спасти страну. Он пишет, находя козла отпуще-ния, что революцию в Петрограде можно было подавить силами третьего конного корпуса под командованием Петра Красно-ва, стоявшего вокруг Царского Села. Керенский пишет о том, что это была его последняя надежда, но командующий северным фрон-том генерал Черемисов (сочувствовавший большевикам) рассеял корпус по городам Осташкову, Старой Русе, Пскову, где он сразу идейно разложился. Вину за победу большевиков в Петрограде Керенский возложил на Полковникова (командующего войсками ок-руга), а вину за разложение и распыление армии - на Черемисо-ва. Сам себя же Керенский считает абсолютно невиновным в про-исшедшем.

Правительственный лагерь, имеющий формальную власть, или “власть без силы” стремился, однако, ее сохранить, будучи уверенным (что парадоксально) в своих силах. Уверенность эта складывалась от непонимания, как в пятимиллионной армии могут не найтись части, верные Временному правительству. Большевики разагитировали большую часть армии. Войска деморализовались очень быстро война была лучшим агитатором за свое прекраще-ние.

Позицию правительства в отношении большевиков иллюстрирует газета “Новая жизнь” от 13 октября 1917 года: ”В частном сове-щании Временного правительства обсуждался вопрос о готовя-щемся выступлении большевиков... .. Временное правительство признало необходимым принять все меры к предупреждению выступления, а если оно все-таки состоится, то подавить его, не останавливаясь ни перед какими мерами, вплоть до примене-ния вооруженной силы”. И далее призыв к населению не прини-мать”.... участия в большевистском выступлении, ни в качестве стороны сочувствующей, ни в качестве противодействующей, ибо правительство примет всецело на себя ликвидацию выступле-ния” (48). Дж. Бьюкенен в дневнике от 5 ноября пишет: ”Они все трое (Терещенко, Коновалов, Третьяков - министры Временного прави-тельства-К. Д. ) уверяли меня, что правительство имеет за собой достаточную силу, чтобы справиться с положением.... ” (49).

Полковник С. А. Коренев, бывший 25 октября в Петрограде, в своих мемуарах пишет о посещении им в этот день штаба округа и об обстоятельствах, с этим связанных: ”В моей гостинице (“Армии и флота”-К. Д. ) офицеры собираются группами, суетятся и не знают, куда им приткнуться... .. Отдельные офицеры и це-лые группы обращаются ко мне: ”Укажите же, что нам делать, снеситесь с кем надо, сообщите правительству, что нас много, что мы все готовы по первому требованию выступить против за-чинщиков беспорядка, пусть нас только к этому призовут... .. Но на военных верхах царит полнейший хаос”. И далее - сцена в штабе округа. Начальник штаба округа, генерал-майор Баграту-ни: ”Мы вам (Кореневу и его коллеге-К. Д. ) ручаемся за то, что сегодня же к вечеру (25 октября-К. Д. ) скопляющиеся на Вы-боргской стороне и Васильевском острове толпы сами разой-дутся, а если бы этого и не случилось, то мы их разгоним. Сил у нас достаточно... .. Одним словом, к вечеру все будет конче-но... .. “Аврора” стрелять не будет, да у нее нет и снарядов, матросов же мы уже почти ликвидировали.... ” (50). Слова генерал-майора Багратуни, приведенные С. Кореневым,

говорят или о лживости информации, полученной им с “мест”, или о его личной интерпретации поступивших сведений. Послед нее является предательством правительства. Этот ответ прозву чал сразу же после свержения Временного правительства, и мно гих устроил. Название случившемуся дано, а виновные всегда найдутся. Их фамилии называются, в частности, А. Ф. Керенским в его рассказе об октябрьских событиях: ”Около 20 октября начали большевики осуществлять в С. -Петербурге свой план вооруженно го восстания.... Эта подготовка шла довольно успешно, в част ности и потому, что остальные социалистические партии и со ветские группировки, относясь ко всем сведениям о готовящихся событиях как к “контрреволюционным измышлениям”, даже не пы тались своевременно мобилизовать свои силы...... .. с своей сто роны, правительство готовилось к подавлению мятежа, но, не рассчитывая на окончательно деморализованный корниловской авантюрой санкт-петербургский гарнизон, изыскивало другие средства воздействия. По моему приказу с фронта должны были в срочном порядке выслать в С. -Петербург войска, и первые эше-лоны с северного фронта должны были появиться в столице 24 октября.

.... В то же время полковник Полковников, командующий войсками с. -петербургского военного округа, получил приказ разработать подробный план подавления мятежа. Ему же было предложено своевременно взять на учет, соорганизовать все верные долгу части того же гарнизона. Полковник Полковников каждое утро лично представлял мне рапорт, причем постоянно докладывал, что во вверенных ему войсках частей, которыми мо-жет располагать правительство, “вполне достаточно” для того, чтобы справиться с готовящимся восстанием. К великому сожале-нию мы .... слишком поздно узнали, что как сам Полковников, так и часть его штаба вели в эти дни двойную игру и примыкали.... к той части офицерства, в планы которого входило свержение Временного правительства руками г. г. большевиков. Двадцать четвертого октября было уже совершенно очевидно, что восстание неизбежно, что оно уже началось... .. Вожди всех анти-большевистских и демократических партий, вместо того, чтобы успешно организовать силы своих партий для трудной борьбы с изменниками, весь этот день и весь вечер потеряли на бесконечные и бесполезные ссоры и споры.

.... А тем временем, уже господствуя в Смольном и готовясь к последнему удару, большевики повсюду кричали, что все утверж-дения о “каком-то” большевистском восстании являются измышле-ниями “контрреволюционеров” и “врага народа” Керенского” (51).

В “двойной игре” Керенский обвинил и командующего северным фронтом генерала Черемисова, с которым он столкнулся по при-бытии в Псков.

Временное правительство, оказавшееся бессильным нейтрали-зовать большевиков, молча смотрело на подготовку восстания в столице. Эти приготовления П. Н. Милюков назвал “публичными”, так как накануне восстания пресса сообщила о его сроках. С П. Н. Милюковым согласен и А. И. Деникин: ”.... весь порядок захвата власти происходит явно и открыто”. И далее: ”Северный област-ной Съезд Советов, Петроградский Совет, вся большевистская печать, в которой работал под своим именем Ленин, призывали к восстанию. Шестнадцатого октября Троцкий организовал Воен-но-Революционный Комитет, к которому должно было перейти фак-тическое и исключительное право распоряжения петроградским гарнизоном. В последующие дни, после ряда собраний полковых комитетов, почти все части гарнизона признали власть Револю-ционного Комитета, и последний в ночь на двадцать второе объ-явил приказ о неподчинении войск военному командованию... .... Двадцать второго в различных частях Петрограда состоялся ряд митингов, на которых виднейшие большевистские деятели призы-вали народ к вооруженному восстанию......” (52). Открытость выступления признавали и сами большевики, о чем будет сказано ниже. П. Н. Милюков, рассуждая о событиях октября, пришел к выво-ду, что любая революция может дойти до крайних форм, пройдя определенные стадии. И чем больше стадий она прошла, тем больше она левеет. В результате власть переходит от умеренных к крайне левым, что и произошло в России: ”Русская революция не была бы революцией, если бы она остановилась на первой стадии и не дошла до крайностей” (53).

    Милюков считает, что полевению России способствовала Пер

вая Мировая война: ”.... последствия войны на фронте и внутри России заранее расположили народные массы в пользу тех, кто явился самым смелым отрицателем войны.... ” (54). Кстати то же самое мы встречаем у многих контрреволюционеров, например у Медницкого А. Р. ,бывшего члена Думы, первого посланника Польши в России: ”.... большевизм, практикующийся в Советах, это есть.... специальное русское явление войны, военной психопатоло гии и военного огрубения нравов” (55).

    Большевики воспользовались этим для реализации своих за

мыслов, давя на Временное правительство “контактной ко миссией” Совдепа: ”.... первому буржуазному правительству пре доставлялось делать буржуазными руками социалистическое дело. Под этим условием его и держали” (56). Когда большевики ок репли, они начали “быстрыми темпами” завоевывать петрог радские “низы”. Милюков приводит такую цифру: ”В выборах в го родскую Думу большевики собрали 200 тысяч голосов (33%), то есть шли тотчас за эсерами (37%)”. (57). Наконец, власть серьезно подрывали т. н. ”правительственные кризисы”, в резуль тате которых четыре раза менялся его состав.

    “Такова была обстановка, -заключает Милюков, -явного разло

жения коалиции (“революционных демократов”-К. Д. ), -в которой Ленин, опираясь на Троцкого и вразрез с ближайшими товарища ми, стал решительно настаивать на наступлении” (58).

    Генерал Марков, сидя в тюрьме, в своем дневнике от 31 ав

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16